Сволочата

      — Валь, а Валь, — обратилась к мальчику пятнадцатилетняя девочка Вика. Она тоже жила вместе с Машей около месяца, но, в отличие от многих бездомных, мальчика она с первого дня зауважала. — Ты как?       — Нормально, — еще немного сипло отозвался Валька и откашлялся, прочищая горло.       Шел его шестой день пребывания на теплотрассе. Главная Мария дала мальчишке всего неделю, а значит, завтра Вале уже нужно было искать новое место. Но он был благодарен Маше и за это. По крайней мере, неделю он был в тепле, его кормили и никуда не заставляли идти и что-то делать. Это относилось не только к Вале, но и ко всем больным, кого набралось человека два-три.       Для остальных же Мария разработала целый график, и все бездомные должны были по расписанию выходить и просить милостыню или помогать кому-то на рынке за скудную зарплату.       Все это было, конечно, здорово, но Паша собирал со всех по отдельности, не беря в учет то, что некоторые не способны зарабатывать.       — Выглядишь уже лучше, — констатировала Вика, прикоснувшись худой и шершавой от мороза ладошкой к Валькиному лбу.       Мальчик устало прикрыл глаза и привстал на своей лежанке, поплотнее укутавшись в тяжелый плед. Температура у него, и правда, спала, да и кашель перестал так душить. Но чувство усталости и головная боль остались, да и привык он немного к спокойно бездеятельной жизни.       Девушка присела рядом с ним, поджав под себя ноги и облокотившись сзади на освобожденную подушку.       Почти сразу после нее на теплотрассе стали собираться и все остальные. Они, уставшие и трясущиеся от холода, торопливо и оттого немного нервозно лезли к своим местам и забирались под одеяла, отстукивая зубами замысловатый ритм. Немного отогревшись, все начинали подсчитывать заработанное, и теплотрассу наполнял приглушенный звук позвякивающих монет. Все готовились к обходу Паши, и Вальку эта приближающаяся дата жутко пугала — ему-то откупиться было нечем…       — Скоро Маша придет, — отвлекла мальчика Вика и, обведя медленным взглядом всех присутствующих, добавила: — Наверное, мы последний раз здесь ночевали. Я слышала, Маша нашла большой подвал в здании под снос, хочет перевести нас туда.       — Далеко? — поинтересовался Валя. Он уже сейчас мог сказать, что длительного перехода не выдержит. Слишком слабый еще.       — Где-то на окраине города. Идти придется весь день.       — Ты-то чего интересуешься, Тяпкин? — бесцеремонно влез в разговор ровесник Вики, только парень очень неприятной наружности. Равно как и характера. — Ты никуда не пойдешь же. Так Маша сказала.       — Маша сказала, что будет думать, — через плечо злобно бросила девушка, вставая на защиту маленького товарища. — И тебя, Гриша, никто не спрашивал.       — А тебя, прям, Вик, все обспрашивались, — плюясь ядом, улыбнулся кривыми зубами парень.       — Что за разборки?       Вика и Гриша молниеносно выпрямились по струнке. Такой властный и разозленный голос мог принадлежать только Марии, а в ее присутствии любые конфликты были запрещены.       — Вас слышно за 200 метров, — продолжила, пусть и негромко, но очень выразительно, отчитывать подростков Маша. — Хотите, чтобы сюда понабежало в три раза больше людей?       — Нет, — почти хором ответили, пристыженно ссутулив плечи, Вика и Гриша.       — Тогда какого черта вы орете, как оглашенные?!       — Прости, — пискнула девушка.       — Но ведь ты сама говорила, что Тяпкин не пойдет с нами, потому что он приведет за собой Сухого, — издевательски сверкнув глазами в сторону Вики, обратился к Марии парень.       Маша задумалась на несколько секунд, уставившись в одну точку, будто бы Гришка сказал фразу на иностранном, и женщине нужно было время, чтобы ее перевести и понять, что от нее ждут. Когда в мозгу у нее буквы сложились и заимели смысл, она перевела взгляд на Валю и, так и не отводя глаз, ответила Григорию:       — Это вопрос еще не решенный.       Гриша растянул бескровные от мороза губы в довольной улыбке, Вика же ничем не выразила свои эмоции, хотя они у нее зашкаливали.       — Давайте есть, — предложила главная, и все тут же начали сползаться к центру, чтобы получить свою микропорцию. Сегодня Мария принесла с собой котелок с кашей. Где она его взяла — оставалось загадкой, но она принесла его, а остальное бездомных и не интересовало. Все накинулись на овсянку, как на самое вкусное в мире блюдо, и к стуку самодельных ложек добавилось еще и довольное чавканье.       Женщина лет сорока подала сидящей рядом с ней Вике две пластиковые крышки с двумя ложками каши в каждой, и девушка, благодарно кивнул старушке, протянула одну задумавшемуся Вальке.       — Кажется, она все уже решила, — тихо шепнула дружку Вика, ткнув вязкую массу пальцем и тут же подув на него (каша, к ее величайшему удивлению, была горячая).       Валя повторил эти манипуляции и, получив такой же результат, попробовал лизнуть овсянку языком. В итоге, обжег и язык и даже чуть вскрикнул от давно забытой чертовски приятной боли.       Девушка шикнула на мальчика, не желая привлекать лишнее внимание и, чтоб он больше не смотрел на крышку, как журавль на тарелку каши в гостях у лисы, отдала ему свою маленькую походную ложечку. Валька благодарно улыбнулся и принялся уплетать обед. Тем временем Вика, оглядев всех и убедившись, что никто не обращает на них внимания, ссыпала из своего кармашка в Валин горсть заработанных монет. Мальчонка сначала так опешил, что даже отвлекся от каши и с недоумением уставился на свой оттопыренный и заметно потяжелевший карман.       — Если Маша не берет тебя с нами, значит, тебе придется остаться здесь и рассчитываться с Пашей, — так же шепотом объяснила Вика, передернув то ли от холода, то ли от страха угловатыми плечиками.       — Спасибо! — почти одними губами прошептал Валька и облизнул губы, доедая остатки совершенно пресной овсянки.       Девушка подмигнула товарищу и, собрав пальчиком остывшую кашу с кроев крышки, облизнула его и протянула мальчику свою порцию. Пусть уж ребенок хоть разочек поест нормально.       Валя снова с щенячьей преданностью в глазах посмотрел на свою подружку и с большим удовольствием принялся уплетать вторую порцию.       — У вас есть пять минут на то, чтобы собраться, — тем временем раздался командный возглас Марии. — Берите только то, что можете унести. Через два часа в этом районе нас уже быть не должно.       — Так скоро? — с досадой воскликнул кто-то сзади.       Маша посчитала, что на этот вопрос отвечать не следует, и потому начала демонстративно собирать в опустевший котелок все, что служило для бездомных посудой. Все тут же поняли, что ответ был бы утвердительный, соизволь Мария его озвучить, и потому начали собираться тоже: связывать узлами одеяла, запихивать в карманы мелкие вещи, перепрятывать получше деньги.       Вика тоже занялась делом, и один только Валька Тяпкин, с грустью смотря на всех остальных, продолжал сидеть, кутаясь в плед, надеясь впитать все его тепло, прежде чем его придется вернуть хозяину.       — А ты чего прохлаждаешься? Дел нет? — будто бы с издевкой поинтересовалась у мальчика Маша.       — Так я же… — начал было Валька, но главная его перебила.       — Уже не так сильно болеешь. Так что налегке точно не пойдешь. Вике поможешь.       — Так Валя идет с нами? — воодушевленно воскликнула упомянутая девушка.       Мария перевела взгляд с Вальки на Вику и обратно и, разведя в недоумении руками, ответила:       — Ну если он умеет летать, то может полететь.

***

      — 527 рублей, — победно констатировал Фобос, только что пересчитавший недельный заработок банды.       — Ничего себе… — пораженно протянул Кот, поглядывая на ровные столбики монеток и помятые бумажки.       — Да уж, есть, чем поживиться, — довольно улыбнулась Желя, чей вклад в общий бюджет составил почти сотню.       — На эти же деньги можно целый магазин купить! — мечтательно протянул Федя, с наслаждением трогая грязные, потертые и ржавые, но все-таки деньги.       — Магазин не купишь, — спустил парня на землю Медведь, хмуро стоящий в отдалении. — Даже полмагазина не купишь.       — Магазин нам и не нужен, — улыбнулся Лаврик, проходя к центру подвала, где состоялся грандиозный подсчет, и попутно дружески хлопая всех по спине. — Нам бы сюда притаранить матрацев каких-нибудь да одеял.       — А еще стол тебе сюда, стулья, и фарфоровую посуду с позолоченными каемочками, — совсем незлобно съязвила Желька, уворачиваясь от Мишкиной руки, намеревающейся и ее треснуть по позвоночнику.       — Значит, ты и пойдешь, — тут же сориентировался Лаврентьев. — Если я тебя с домашней спутал, значит, барыги и подавно не отличат.       — Я допру их одна что ли? — возмущенно цыкнула единственная девочка в коллективе.       — Тогда Кота с собой возьми. Вы оба русые, глаза у вас темно-зеленые и говорите одинаково. За брата с сестрой сойдете.       Костя переглянулся со своей спутницей и, пожав в недоумении плечами, не нашелся, чем возразить главному.       На том и решили, что Желя с Котом ищут одеяла, а остальные идут на рынок расторговывать остатки украденных вещей.       — А ты не похож на мошенника и вора, — не то что бы с недоверием, а скорее с интересом заметила девочка по дороге до дома, куда ребят отправил Лаврик.       — Я и не вор, — аккуратно, дабы не вызвать враждебность со стороны спутницы, ответил Костя.       Желька многозначительно хмыкнула и почти полминуты ничего не говорила. Чернов побаивался сказать что-то не то и потому тоже молчал все это время.       — Лаврик с тобой базарит, будто знает тысячу лет, — после затянувшейся паузы выдала девушка.       — На самом деле мы знакомы-то от силы полгода, — начал было Кот, но потом отметил важную, по его мнению, вещь: — Погоди. А ты-то откуда знаешь, как Лаврик общается и с кем?       Желя на пару секунд замялась: в панике забегала глазками и даже промычала вполголоса что-то нечленораздельное, а потом довольно хмыкнула, передернула хрупкими плечиками и легко так произнесла:       — Кто же здесь не знает Лаврика?       Костя посчитал, что это достойное оправдание, и потому понимающе кивнул и пошел дальше.       — Тогда откуда ты взялся? — нагнав вырвавшегося вперед парня, поинтересовалась девушка.       — Сбежал из детдома. А с Лавриком мы встретились на вокзале. Он мне помог и пригласил к себе в банду.       — Тебя, значит, в детдоме Котом прозвали?       — Нет, это Лаврик меня так назвал. Сказал, что на улице у всех есть клички.       — Правильно сказал, — кивнула Желя. — Если к тебе по имени обращаются, значит, ты не свой. Не вор. А значит, и толку от тебя — хрен. Только кличка на слуху должна быть. Вот Лаврика, например, весь район знает, да и не только наш. Так если кто на него вдруг пойдет с наездами, ему достаточно два слова сказать: «Я Лаврик», и тут же налетит толпа всякой шушеры за него впрягаться.       — А ты ведь тоже вор небезызвестный, да? — желая сделать спутнице комплимент, улыбнулся Чернов. — Охотник сказал, что ты в районе главный… этот… щупач.       Желька прыснула от такого наглого изменения слова. Казалось бы, одна единственная буква, но смысл поменялся кардинально.       — Дурак ты, Кот, — покачала она головой. — Щипач я. Ну, карманник.       Косте не стало понятней. Щипач-карманник, медведь-медвежатник, марсияне-форточники… С таким набором впору было вешаться. И как они все в этом разбираются?..       — Лаврик говорил про седьмой дом или про шестой? — отвлекла парня девушка, крутя аккуратной головкой по сторонам.       — По-моему, про седьмой.       — Тогда нам сюда.       Желька кивнула подбородком на нужное здание. Руки она не решалась вытащить из карманов осенней куртки — уж больно было на улице зябко.       Ребята взлетели по лестнице, забежали в подъезд и с облегчением выдохнули. Здесь было намного теплее, чем на улице, да и дышать было не так больно. Девочка размотала с головы шальку, спутник ее отогнул воротник, и, немного отогретые, дети пошли на третий этаж к квартире барыги.       Желька не доставала до звонка, поэтому позвонить пришлось Коту. Дверь ребятам открыл юноша лет двадцати в огромной футболке и спортивных штанах с заспанными глазами и следами от какой-то еды на губах.       — О, дети, — брезгливо заметил он, а девочка поморщилась от явного запаха перегара. — Вам кого?       — Если Вы Максим Бондарев, то Вас, — подключив все свое актерское мастерство, с толикой лжеиспуга произнесла Желя.       — Ну Бондарев я, и что?       — Нам бы… — включаясь в эту игру, зашугано продолжил Костя, — купить кое-что…       — Ах, купить… — протянул Максим с явным интересом. — Ну раз купить, то проходите.       Девчонка взяла своего спутника за руку, чтобы правдоподобнее изобразить страх, и, утаскивая Кота за собой, переступила порог квартиры барыги.       Жилище у него было, мягко сказать, шикарное. Правда, очень уж неряшливое. Три из четырех комнат были забиты всяким хламом, начиная от одежды и заканчивая консервами. Четвертая же была подобием переговорного зала и одновременно спальней хозяина.       — Чего надо-то вам, дети? — зевнув и почесав грязные волосы, спросил Бондарев и указал гостям на не заправленную кровать.       — Нам бы одеял… — прошептала Желя, присаживаясь на самый краешек койки рядом со своим спутником.       — Сколько?       — Семь штук, — произнес уже Костя.       — Ух ты. Не многовато для двоих-то? — хмыкнул барыга и плюхнулся на стул напротив кровати.       — У нас дома бабушка с дедушкой старенькие, а еще тетя приехала с детьми, их класть не на что, — правдоподобно запричитала девушка.       Максим внимательно изучил собеседницу, а потом почему-то, не ответив ей ничего, перевел глаза на Кота.       — Сестра твоя что ли?       — Да, — тут же ответил Костя. — Же… — А как ее зовут-то? — …ня. Женя. Сестра моя.       — Понятно, — выдохнул барыга, и по этому вздоху гости поняли, что ни черта им хозяин не верит. — Деньги-то есть у вас?       — Есть. А сколько нужно?       — За семь одеял 700 рублей.       — 700?! — почти хором вскрикнули дети.       Костя утянул Желю за локоть к себе, перемещаясь на противоположный край кровати, чтобы от хозяина ускользнула хотя бы часть слов.       — Что делать-то? У нас нет денег на всех.       — Значит, купим только части. Все равно это лучше, чем вернуться с пустыми руками.       — И как мы разделим пять одеял на семерых? Может, вернемся вечером? Наши вернутся, будут еще деньги…       — Деньги будут, одеял не будет, — встрял в разговор барыга. Тварь, слух-то у него отменный. — У меня их как раз семь штук, а спрос сейчас большой. К вечеру уже ничего не останется.       — Хорошо, — немного с вызовом цыкнула девочка и рывком вскочила с кровати. — За двадцать минут их же не раскупят?       — Думаю, нет, — ошарашено вытаращил глаза Максим.       — Ну и отлично, — улыбнулась Желька и вновь намотала на голову шаль. — Братик, посиди здесь, а я скоро вернусь.       Кот уставился на «сестру», как баран на новые ворота, так и не понимая, что она хочет сделать и зачем. Но чисто интуитивно он понимал, что ее нужно отпустить и сделать так, как она просит.       Девчонка поспешно вылетела из квартиры, быстро спустилась по лестнице и, сощурившись от солнца на улице, огляделась по сторонам. Во дворе людей было мало, поэтому пришлось добежать до проспекта и, изображая опаздывающую, растолкать людей, кишащих на главной улице, умело обшаривая каждому второму карманы. Почти у всех с собой была только мелочь, хотя у одного мужчины удалось выудить из ватника две тридцатки, а у леди в сапогах до колена и полушубке — бумажку с красивой цифрой 50. Пересчитав не глядя деньги в кармане, Желя довольно отметила, что недостающие 173 рубля она нашла, и сделала это, как и планировала, за шестнадцать минут.       Возвращалась в нужный дом она уже бегом, не вынимая руки из куртки, чтобы, во-первых, ничего не растерять, а во-вторых, отогреть закоченевшие ладони.       Оставленный в квартире незнакомого человека псевдобрат так и не сдвинулся с места, а стоило довольной запыхавшейся Жельке влететь в квартиру, как он тут же подскочил на кровати, с надеждой смотря на девочку.       — Все в прядке, — на выдохе произнесла она. — Деньги есть. Давай одеяла.       Бондарев деловито хмыкнул и вышел из комнаты, вернувшись уже с упакованным товаром.       — Ровно семь штук, как и просили, — улыбнулся он и медленно сморгнул, ловя фокус.       Девушка высыпала на стол все содержимое карманов; Костя же, пораженно глядя на результат двадцатиминутной вылазки, добавил остальное. Все то, что непосильным трудом зарабатывала на рынке банда целую неделю. А составило это всего лишь двойную норму от заработка Жельки.       — Ровно 700 рублей, как и просили, — подражая Максиму, хмыкнула девочка и подпихнула Коту мешок.       Барыга пересчитал деньги со скоростью кассира с огромным стажем и, довольно улыбнувшись, напоследок сказал:       — Вы, я гляжу, не просто бедные-несчастные сиротинушки, да, Же…ня? — Желя развернулась, желая услышать концовку. — Я ведь не только продаю задорого, но и скупаю недешево. Так что заглядывайте, если будет желание.