Заповедник монстров

Под прикрытием деревьев разворачивалось целое сражение. Гриффиндор против Слизерина. Рон Уизли против Драко Малфоя. Сидящие поодаль на поваленной сосне остальные четверо ребят вяло следили за ходом баталии, продолжающейся уже достаточно времени, чтобы надоесть всем, кроме участников. К слову сказать, разгоряченные схваткой мальчишки, очевидно, были настроены показать противнику, где акнекрысы зимуют, но все же стремились избежать взаимных серьезных повреждений, а потому «дуэлировали», передав волшебные палочки на временное хранение Гермионе и Крэббу, подручными средствами. В основном это были разнообразные шишки, коих в хвойном лесу водилось в изобилии. — Кто-нибудь помнит, из-за чего все началось? — поудобнее устраиваясь на бревне, спросил Поттер. — Угум, — дружно выдохнули Крэбб с Гойлом, что одинаково могло означать, как «да, помним», так и «нет, не помним». — Боюсь, они и сами уже не помнят, — вздохнула Гермиона, не одобряющая происходящего. — Столько времени потеряли. Опровергая утверждение гриффиндорки, из гущи, или вернее будет сказать — чащи, событий раздалось возмущенное: — Хватит прятаться за деревьями, Малфой! Выходи и дерись. — Спасибо, я тут постою, шишколоб обыкновенный! Если еще один мой снаряд попадет в цель, а твой — пролетит мимо, даже мне уже будет за тебя стыдно и придется, чисто из солидарности, заехать себе по физиономии. — Это все, на что ты способен! Прятаться за чужими спинами! Мы в одной лодке! Гребем в одном направлении! Что ж не туда погреб, когда со сфинксом встретились? Или с келпи? О шеду я вообще молчу! Гермиона и Гарри переглянулись. Крэбб и Гойл тихонько захихикали. Малфой в голос заржал. — Да ладно тебе, Уизли! Ну, подумаешь, вступил в нормальный, здоровый наво… удобрение. — Вступил? Вступил?! Лицо Рона за несколько секунд сменило несколько расцветок, пока не приобрело ровный багровый оттенок. — Ах ты, хорек слизеринский! — Как ты думаешь, — с философским видом поинтересовался Поттер у подруги, наблюдая, как окрасившийся в цвета своего факультета гриффиндорец ринулся в атаку. — Если подождать еще немного, Рон станет фиолетовым? — Как Рон не знаю, а Малфой сейчас станет. Давай-ка их разнимать. Пора заканчивать это безобразие. Оставив позади поверженного неопознанного монстра, подчиняясь воле магического приложения, шестеро путешественников, будем называть их так, сменили степной пейзаж на пустынный. По сравнению с хищным «нечто» встреча со сфинксом показалась просто дружеской беседой, хоть пришедшая в себя Гермиона и пыталась предупредить всех громким шепотом, что расслабляться не стоит, потому как на вид добродушная полуженщина-полулев успела засветиться на страницах учебников как довольно-таки кровожадная особа. Тогда, получив от представителя египетской мифологии положенную загадку, Рон списал удачную попытку Малфоя мобилизовать гриффиндорцев на мозговой штурм, как признание превосходства, и даже позволил себе покровительственно ухмыльнуться. Чуть позже, отработанным способом избегая общества леонтавров, Уизли начал подозревать, что слизеринец не столько везучий, сколько хитрый. Он уверился в своем подозрении, когда, в очередной раз пережив смену обстановки и оказавшись на берегу водоема, кишащего безобидными водяными лошадьми, осознал, что понятие «лох» в невнятной речи спутника вовсе не характеризует последнего, как полиглота, а описывает Рона, причем совсем не с положительной стороны. Озарение пришло сразу после того, как гриффиндорец «случайно» три раза оказался между слизеринцем и очередной взбрыкнувшей келпи, и именно ему перепадал холодный душ, изначально предназначавшийся Малфою, методично достающему нервных парнокопытнохвостатых. Финальным аккордом прозрения стали междуреченские развалины, мечта археолога и криптозоолога. Но поскольку студенты Хогвартса не были ни теми, ни другими, живописно разлегшиеся по периферии лениво пережевывающие жвачку мощные коровы не вызвали ничего, кроме раздражения, потому что передвигаться по территории приходилось, как по минному полю, постоянно рискуя наступить на «снаряд». Естественно, первой не выдержала нежная душа аристократа. — Хорошо, что коровы не летают! — раздраженно воскликнул он, чуть не вляпавшись в очередной сюрприз, и в сердцах пнул флегматичное травоядное. Эти коровы летали. И были злопамятными. Малфой убедился в этом сразу же, как только вернул ногу в исходное положение под аккомпанемент звучного хлопанья крыльев и вынужден был уворачиваться от падающих с неба дурно пахнущих «протестов», высказываемых побеспокоенным шеду. И вот когда слизеринец целенаправленно укрылся за Уизли, как за щитом, и даже руками подкорректировал положение его тела так, чтобы полностью избежать очередной волны возмущения, Рон осознал, что призывы Малфоя держаться вместе не были так уж чистосердечны. Во всяком случае, Уизли, по-видимому, понял их несколько иначе. Как порядочный человек, а не этот бессовестный люциусов сын, оказавшись в новом месте, Рон вначале очистил себя от последствий малфоевской несдержанности, и только потом запустил в того большой сосновой шишкой. Снайпер из него, как точно подметил Малфой, получился тот еще. Но он все же успел получить некоторое моральное удовлетворение, прежде чем Гермиона с Гарри зафиксировали его в дружеских объятиях и призвали к порядку.