Черные птицы

Так сильно хотелось ее целовать, так нужно было. Коснутся губами ее глаз, выпить ее слезы, вместе с ними – всю боль. Ведь ему уже давно все равно, ведь ему не страшно. А она была такая живая сейчас, дрожащая в его руках, как маленькая птичка с обугленными крыльями. Они давно знали, что их жизнь уже закончилась, но сейчас Драко чувствовал, что она жива, так сильно жива. Ее губы, ее руки, ее неровное дыхание, как она касается рукой ее щеки, почти нежно, почти любя, как отвечает на его поцелуй. Пусть Грейнджер не умела врать, но он же со Слизерина, он умеет. Он может придумать такую ложь, чтобы они оба в нее поверили. Почти реальную, почти настоящую. Она прикрыла глаза в поцелуе, тем самым выталкивая его с пропасти. Он больше не падал, он врал себе, что жив. Этот день настал, закончилась война, в которой так много потеряли. Гермиона продолжала плакать, каждую ее слезу ловили холодные губы, почти заботясь, почти искренне. Обними меня. Так нужно. Пожалуйста, заставь меня поверить, что мы еще живы, что у нас еще есть будущее. Забери мою боль, снеси все замки и вынеси плохие мысли. Спаси меня, обними меня. Пожалуйста. Он прижимает ее к себе, читает ее мысли. Зарывается в ее волосы, она так близко, что слышно стук ее сердца, совсем рядом, будто в его собственной груди. Тишину взрывает хохот толпы, вывалившей на улицу с какого-то дома. Им нужно уходить. Все еще обнимая, Драко уводил ее от шума, от чужих глаз, от этого мира, где праздновали победу. - Гермиона, - громкий оклик заставил застыть обоих на месте. Как долго ее никто не называл по имени, она почти забыла, как оно звучит. Автоматически обернулась, лишь потом поняв, какую ошибку совершила. Нужно было бежать, не дав кому-либо себя узнать. Но было поздно. - Мерлин, ты жива, - пораженно прошептал Невилл, не отводя глаз от девушки. Гермиона не могла сказать ни слова, хотела уйти, но ноги как будто приросли к земле. Рука Малфоя упала с ее плеча. - Я ведь верил, что ты спаслась, Гермиона, - ее имя стало таким чужим, что девушка вздрогнула, - Они так и не нашли же твоего тела, сказали, что ты, видимо, сгорела. Она все еще молчала. Вопрошающе посмотрела на Драко, будто он мог как-то разрешить ситуацию, но парень просто стоял рядом. Невилл проследил за взглядом девушки и лишь сейчас заметил, что рядом с ней стоит Малфой. Он непроизвольно сжал кулаки. В то же время вспышка салюта осветила их лица, и парень увидел, в каком виде девушка, что она вся в порезах и крови. Он быстро вытащил палочку и приблизился к ним. - Что ты с ней сделал? – грозно закричал Невилл, направляя палочку на блондина. Драко лишь хмыкнул в ответ. Гриффиндорская наглость не могла не раздражать. Он тоже стиснул в руке палочку. - Волдеморт мертв, - торжественно заявил Невилл, один из тех, кто верил в победу, - Ты заплатишь за то, что сделал с ней. Малфой не соизволил ответить, только еще раз хмыкнул, будто не понимал, чего от него хочет этот ребенок - Ты до конца жизни будешь гнить в Азкабане, хорек, - Невилл подходил все ближе, его палочка целилась на грудь парня. - Заставь меня, - ухмыльнулся Драко. Гермиона понимала, что нужно было вмешаться. Если сейчас начнется драка, то сбегутся куча людей, которых она не хотела видеть. Тем более неизвестно, чем закончиться эта драка. Какая-то жилка в ее голове пульсировала, что это же он, Невилл, ее старый друг, тот самый неуклюжий мальчишка, что слишком быстро повзрослел за эту войну. Гриффиндорец, с которым она проводила так много времени, которому помогала с уроками, которого всегда защищала. Это же Невилл. - Не надо, - тихо сказала она. Оба парня повернулись к ней, их палочки все еще были направлены друг на друга, - Драко, не надо. Не то имя, не те слова. Она должна была остановить не его. Она должна была быть рядом не с ним. Малфой опустил палочку, за ним, пораженно глядя на девушку, и гриффиндорец. - Что он с тобой сделал? Какое-то заклятие? – он не мог поверить, что она остановила не его, своего друга, а пожирателя Малфоя. Гермиона опустила глаза, она не могла на него смотреть, он пробуждал слишком много воспоминаний. - Все в порядке. Он ничего мне не сделал, - так же тихо сказала Гермиона, сама удивляясь, каким чужим казался ее голос, - Прости. Она коснулась рукой плеча Малфоя, и они оба быстро пошли прочь. Невилл стоял на том же самом месте, не в силах понять, что только что произошло. Гермиона готова была сорваться на бег. Малфой так же быстро шел рядом. Какого черта. Казалось, что она шла босиком по раскаленному углю. Она жгла последние мосты, перешагивая сейчас через руины. Выжигала из сердца прошлое, последние нити, что связывали ее с этим миром, что связывали ее с жизнью. Она сделала свой последний выбор, купила билет на поезд в никуда. Назвала имя того, кто по какой-то нелепой случайности стал ее спутником. У них была одна дорога, которая никуда не приведет. Впереди лишь пропасть, вот сейчас они споткнутся и взлетят. Как пара черных птиц. Диких, безумных, уже не живых. Они взлетят вниз. - Драко, мы падаем, - прошептала она, цепляясь рукой за его рукав, - Как же стремительно мы падаем. Он не хотел слышать этих слов. Ведь еще пару минут назад он почти заставил себя поверить в жизнь. А она все рушила своими словами. Он видел вокруг огонь, это она поджигала своими словами мир вокруг, рушила его, истребляла, она убивала его мимолетную иллюзию, в которую он почти поверил. Она выжигала его ложь. Не говори больше ничего, пожалуйста, молчи. Я и так слышу треск пламени вокруг, я знаю, что мы сгораем и падаем. Я все это знаю. Запах гари сводит с ума, отпусти мою руку, ты обжигаешь своим прикасанием. Мы все равно падаем вместе. Какого-то черта ты назвала мое имя. Не нужно больше ничего говорить. Они аппарировали, девушка перенесла их в маленький город на юге страны, она понимала, что не может больше оставаться в Лондоне. Такие же темные улицы, сереющий город, они направлялись к такому же трехэтажному дому, что и был в Лондоне. Кирпичная кладка, зажженные окна, скрипящие двери подъезда. - Грейнджер, ты что дом за собой таскаешь? – усмехнулся Драко, видя перед собой точно такой же дом, хотя и понимал, что они совсем в другом городе. Но нужно было что-то сказать, разрезать словами эту тишину, в которой скопилось слишком много боли. - Иногда я поражаюсь остроте твоего ума, - устало проворчала она, заходя в дом. - В каждом городе есть такие дома, старые, одинаковые, без примечательной архитектуры. Их никто не ремонтирует, никто не красит, на них никто не обращает внимания. Дома-невидимки, - девушка пихнула рукой двери квартиры на втором этаже, и они послушно открылись, - Какое-то время здесь прятались некоторые члены Ордена. Они вошли в маленькую квартиру, с единственной комнатой, где на полу лежало лишь несколько одеял. Гермиона сняла мантию и бросила ее прямо у двери. С опозданием начала приходить физическая боль от ран, она все еще была вся в крови. - Мне нужна ванна, - пробормотала она, ища в сумочке полотенце и новый комплект одежды. Малфой неопределенно кивнул. Он зашел в комнату, открыл настежь окно. Спертый воздух комнаты не позволял нормально дышать. Парень уселся на подоконнике. На его руках все еще ее кровь, у него во рту все еще привкус ее слез. До чего глупая вышла история. Он сбежал из одной смерти в объятия другой, сменил склеп своей семьи на многочисленные склепы Грейнджер. А главное не изменилось – у него ни одного шанса выжить. У него не хватало лжи, чтобы отрицать это, оставалось лишь считать время, тик-так. Пять, четыре. Еще две секунды до пропасти. Тик-так, тик-так, тук-тук, слышать стук ее сердца где-то у себя под ребрами. Два, три, - иллюзия обратного отчета, ее губы, ее руки – еще несколько вечностей до смерти. - Драко, - его имя у нее на губах, почти ядовито, почти как смертельное заклятие. Тик-так, три, два, один, полмига до конца. Они падают. Они так стремительно падают. Парень обернулся на звук шагов. Она вышла из мрака, словно сотканная с темноты тень, чуть освещенная уличным фонарем. Почти красивая, почти живая. Мокрые волосы связаны в пучок, но отдельные мокрые кудряшки выбивались, обрамляя ее лицо. На них, словно роса, собиралась капельками вода. В коротком простом платьице, как, наверное, и одеваются обычные девчонки. Ее порезы затянулись, и не было видно даже шрамов, лишь небольшие красные полосы – на лице, руках, ногах, будто кто-то разрисовал ее красными паутинками. У нее слишком тонкие руки, если приложится губами к запястью, наверное, можно услышать ее пульс. И когда она обнимает, то кажется, что прошивает тебя насквозь, словно острыми иглами. Малфой наклонил чуть голову, наблюдая за ней. А ведь в какой-то другой жизни все могло быть совсем иначе. Он мог бы даже влюбиться в нее и украдкой воровать ее поцелуи в темных коридорах Хогвартса или же они бы стали старостами школы и делили бы гостиную и почти каждый вечер он видел бы ее, выходящую с душа, с такими же мокрыми волосами. Или бы он продолжал ее ненавидеть такой детской ненавистью и высмеивал бы тех, кто бы считал ее привлекательной. Но случилась другая жизнь, в которой война что-то сделала с ее глазами, превратила их в глаза смерти, в которой война забрала у него то, что называют душой. Девушка подошла к окну и села прямо на полу, прислоняясь к стене под окном. Почти у его ног. Усталость парализовала каждую клетку тела, и горящие мосты все еще алели у нее в глазах. - Поговори со мной, - попросила Гермиона. Ей до безумия нужен был кто-то, кто бы вытащил ее из омута собственных мыслей. И Драко говорил. Не думая, почему, но собственный голос действовал успокоительно. Он рассказывал какие-то детские сказки, которые с рождения знают все семьи волшебников, но не маглы, какие-то старые истории о фамильных привидениях, об истории замков и тайных союзов, странные праздники и традиции. Отрывки из книг, отдельные картинки из прошлого, куски услышанных историй – поток ничего не значащих слов, среди которых не упоминалась война, Хогвартс или они сами. Она слушала. И этот спокойный голос уносил куда-то далеко ее мысли, подальше от самой себя, в далекие страны и интересные истории, в мир, где все было правильнее, чем здесь. Он не пытался сейчас убедить в чем-то себя или девушку, сидящую рядом, он не врал об их будущем. Он выдумывал прошлое, с обрывков где-то услышанных фраз, из моментов увиденных ситуаций, прошлое, которого у них никогда не было. Эти слова не давали никакой надежды, не давали почувствовать себя живыми, но уносили напрочь из головы ненужные мысли, и это было почти благословение, то забытье, которого они так давно добивались. За распахнутым окном умирала в рассвете ночь. Так же как где-то умирал Темный Лорд, что убил мальчика, который выжил, но не смог выжить сам. Как умирала эта бессмысленная война, унося с собой всех жертв и героев, в агонии впитывая в себя последние капли крови. Как умирали где-то супруги Малфои, в своей любви, в своей боли, в своем собственном мире. Как умирала где-то в душе Невилла Лонгботтома надежда, что он еще когда-нибудь увидит свою одноклассницу, своего друга Гермиону Грейнджер. Только разница в том, что каждая ночь, умирая, превращалась в день. Превратятся ли во что-то все остальные смерти, было неизвестно. Гермиона уснула. За многое время, ей не снились горящие хижины и застывшие в огне глаза, лишь долгожданный покой, в который тихо пробивался чей-то спокойный голос, рассказывавший старые сказки и легенды, истории чьих-то жизней и побед. Кто-то охранял ее сон, и от этого ставало еще больше спокойней. Она почти видела сны.