Это ещё не война

В задумчивости, Коул медлил перед входом в Дырявый котёл. Удивительно легко удалось ему отыскать место, которого он избегал столько времени. Он даже сомневался, не окажется ли доступ закрыт для него. Но нет. По праву рождения заговорённая дверь показалась ему между входом в книжный и витриной с дисками. Оставалось надеяться, что память людская слабее, чем память стен. Вряд ли его могли узнать, но даже если бы кто-то лишь заподозрил смутное сходство, Коул был бы не рад. Вначале это был вынужденный шаг из одного желания помочь Маргарет. Теперь же, глядя на знакомую дверь, он переживал множество других чувств, среди которых одно особенно беспокоило его: мир, от которого он столько раз отрекался, казалось, смотрел на него с добродушной улыбкой старой учительницы, протягивал руки, и Коул готов был упасть в эти объятия. Никто из людей ему не был здесь дорог. Власть, которую давала магия, его не прельщала, и чистота крови не восставала в нём. Но камни, но старые доски двери говорили с ним, как родные. Коул посомневался ещё немного, однако чем дольше он здесь стоял, тем решительней его тянуло войти. Он толкнул дверь, и дверь впустила его. Коул не стал задерживаться в Котле, хотя такая мысль и мелькнула - навострить уши, разузнать, что изменилось и что осталось нетронутым, что сейчас волнует это замкнутое общество. Но в баре было слишком душно, и Коул решил сначала завершить дела, а уж потом, если захочется, пропустить пинту-другую, прислушиваясь к разговорам. Он прошёл через заведение, вышел на задний двор и оттуда - в Косой переулок. Весёлая предпраздничная толчея сразу же захватила его. Время, казалось, не властно над этим местом: те же лица в дверях тех же лавочек, тот же стиль одежды на прохожих, как и в его далёком детстве. Некоторое время он брёл, как придётся, останавливаясь то перед одной, то перед другой витриной поротозейничать. Он представил себе, что если бы можно было взять сюда Маргарет - как бы она радовалась и удивлялась. Это лучше даже, чем свидание в Диснейлэнде! Он как раз стоял перед витриной булочной-кофейни, где за стеклом презабавно плясали живые мыши в колпачках, когда из дверей высунулась молодая румяная, как булочка, девушка - служанка, а может, и сама хозяйка. "Ну что встал как истукан? - Весело спросила она. - Заходи, заходи! Ртом, небось, вкуснее кушать, чем глазами!" Тогда Коул вспомнил, что у него нет денег. Вернее, денег-то у него вполне хватало на кофе с английской слойкой, но то были обычные фунты стерлингов. А здесь расплачиваются золотом. Он вежливо отказался войти, сказав, что не голоден, а лишь засмотрелся на мышей. Пообещал, что в другой раз не пройдёт мимо, а сам уже чувствовал, как неприятно холодеет спина при мысли, какая напасть ждёт его впереди. Нужно было пойти прямиком в Гринготтс, назвать своё имя и предъявить права на семейный счёт. В его понимании это было равносильно тому, чтобы выйти на главную площадь и трижды прокричать: я Коул Кливен, сын Ротгара Кливена, пожирателя смерти, казнённого в Азкабане. Что тогда будет? Но тут пришла и другая мысль: в банке на счётах отца и матери должно лежать довольно много монет, золотых не по одному названию, а также и другие вещи, которые в мире магглов тоже имели свою цену. Что если бы удалось забрать эти средства и воспользоваться ими? Скажем, предъявить государству якобы найденный клад? Или переплавить монеты и продать металл ювелирам? Тогда он смог бы купить баржу гораздо раньше, чем намеревался. Обставить её, как настоящий дом. Забрать к себе Эмили - о, сестрёнке понравится жить в лодке, хотя это и не такое богатое жилище, как дом их родителей. Но родительский дом, она, наверное, уже забыла. А если он купит ей собаку, тогда счастье станет полным. Окрылённый такими мыслями, Коул подзадоривал себя: кого и чего бояться? все, на кого мог обрушиться гнев Министерства, уж верно давно сидят или мертвы; гоблины хранят вверенные им ценности фанатично, и не явись за ними наследник, они так и будут лежать в сейфе до конца света; кроме того, гоблины так же нерушимо хранят тайны, и если какой-нибудь вертлявый шпион не подслушает, его имя останется в тайне. Пока Коул так рассуждал про себя, ноги сами несли его к банку, и вот древнее здание уже возвышалось перед ним во всём грозном великолепии. Всё вышло так, как думал Коул, за одним исключением: ему не пришлось называть имя. Гоблин за стойкой пронзил его взглядом и почтительно наклонил голову: "Юный мистер Кливен. Мы не чаяли вас когда-либо увидеть. Весьма рад приветствовать, весьма". Коул кивнул в ответ и вежливо протянул ладонь, хотя вид гоблина был ему неприятен. Но тот не понял движение, и Коул поспешно, пока не успел привлечь внимания, убрал руку, а потом и вовсе завёл обе руки за спину. Он попросил выписку со счёта, а когда оказалось, что за ней необходимо прийти завтра, наугад попросил 50 галлеонов, которые и получил мигом. По пути обратно он ещё немного побродил, и оказалось, что бродить, когда полновесное золото оттягивает карман, намного приятнее. Он на всякий случай убедился, что магазин Олливандера никуда не делся, поглазел на нарядные витрины, а когда заглянул за булочкой к румяной хохотушке, понял, что денег у него больше, чем достаточно. Он и так знал, что в этом мире богат, но реальность во много раз превосходила ожидания. Он мог накормить булочками целый школьный автобус, и его карман не стал бы намного легче. Все опасения были забыты или по крайней мере задвинуты в дальний угол сознания. Скоро, может быть, даже завтра, он приведёт сюда Маргарет. Какой чудесный мир он откроет для неё, купит все сласти, которых она пожелает, и хоть немного отплатит за то радушие, с которым он сам был принят в её доме с одним лишь поддельным дипломом в кармане.