Спор на жизнь

      Дракула в последние дни тоже потерял всякий покой, так и не сумев изгнать из своего разума мысли об Анне. Ирония заключалась в том, что чем больше он старался не думать о ней, тем больше места она занимала в его пустующей душе. В некотором роде девушке удалось заменить ему совесть, стать его милосердием, сгладить одиночество. Однако мысль о том, почему его сердцем завладела именно она, мучила вампира пуще кровавой жажды.       На своем пути он встречал много красивых женщин, восхищался ими, но не задерживался рядом — дарил им смертельный поцелуй, после чего растворялся в ночной тьме. С Анной все было иначе: строптивая, волевая, непокорная, — она стала для него вызовом, который вампир принял подобно азартному игроку. Отдав всего себя этой коварной игре, он упивался силой охотника, затравившего свою дичь. Не гнушаясь самыми бесчестными приемами ведения боя, мужчина жульничал, хитрил, недоговаривал и искушал, пытаясь сломить принцессу, заполучить ее покорность с помощью страха, манипуляций и шантажа, но в ответ неизменно получал отпор, что доводило его до приступа бешенства. Не привыкший проигрывать, он все больше втягивался в эту игру, пока, наконец, не осознал то, что из кукловода превратился в обыкновенную марионетку, покоренную женской красотой. Дракула больше не мог диктовать правила игры, потому что та приобрела такой поворот, который он не сумел предвидеть: в его бесстрастной душе появились чувства, которые крепли с каждым днем, внося разлад в его планы. Но судьба немилосердна — осознание собственного поражения рухнуло на него неподъемным грузом.       В день решающей схватки с Ван Хелсингом мир для него перевернулся — видя взгляд Анны в тот момент, когда они прощались, жгучее желание из далекого прошлого воскресло в его душе: больше всего он мечтал, чтобы она посмотрела на него такими же нежными глазами, добровольно подарила ему свою благосклонность, но прошлое лежало меж ними высокой стеной, которую он не мог преодолеть или разрушить.       Сначала Дракула надеялся на то, что принцесса свыкнется с его близостью, сменив гнев на милость, но время проходило, а она была непреклонна. Потерпев неудачу в своей последней попытке, самообладание покинуло его: снедаемый злостью и ненавистью, вампир едва не убил девушку, послушав свой внутренний голос. Этот поступок заставил его, зажав свое сердце в кулак, отпустить Анну во имя спасения, вступив в схватку с самим собой.       Но, несмотря на то, что он совершил правильный поступок, чувство беспокойства не оставляло его. Дважды измерив шагами свой дворец, мужчина вышел на улицу. Биение сотен сердец врывалось в сознание, маня своим призывным стуком, словно колокол, отзвучавший к обедне. Однако среди этой нестройной какофонии звуков, Дракула искал лишь одно трепещущее сердце, то, чей зов с каждым шагом становился слабее.       За городскими стенами идти стало проще — не было лишнего шума, сводящего с ума, но и биение сердца девушки практически угасло, заставляя вампира напрягать свой слух. Пройдя меж стройных рядов заснеженных сосен, он свернул вглубь леса, где под высокой елью обнаружил замерзшее тело Анны, которое покидали последние лучи жизни. Подлетев к ней, мужчина попытался привести ее в чувства, мысленно проклиная себя за то, что неспособен согреть ее теплом своего тела. Впервые за столетия всесильный вампир испытал истинный страх; впервые за столетия он пожалел, что его сущность лишила его столь необходимого человеческого огня; впервые за века он хотел стать самым обычным человеком.       Подхватив принцессу на руки, Дракула взмыл ввысь, стараясь закрыть ее от сурового зимнего ветра. В нескольких километрах от города виднелась небольшая деревушка, почти полностью заметенная снегом. Приземлившись у крайнего дома, он постучал в ветхую дверь, прижимая Анну к себе.       В тот миг вампир больше напоминал неопытного юнца, впервые почувствовавшего огонь любви. В его сердце страх смешался с неуверенностью, с которой мужчина никак не мог совладать. Хотя страх этот скорее был вызван иными мотивами: будучи уверенным в своем бесстрастии, Дракула будто заново открывал себя, и чувства, природу которых он не мог понять, заставляли его чувствовать ощутимое беспокойство. «Почему именно она? Из всех? Как вообще подобное могло случиться?» — подумал он, но ответ так и не пришел.       Лишь чувство горечи и утраты подкатило к груди, возвращая его к реальности. В очередной раз сделав обречённую попытку уйти от этих мыслей, он взял расчетные книги, пытаясь отследить ход финансовых операций, но, как назло, в коридоре раздался звук шагов, которые могли принадлежать только одному человеку.       Через пару минут тяжелая дверь кабинета подалась вперед и в проходе застыла изящная девичья фигура, облаченная в старое, но достаточно аккуратное платье. — Анна, какой сюрприз, тебе явно не хватает моего общества, раз ты все время возвращаешься сюда. Чем обязан такой чести? И что это за маскарад? — ехидно проговорил он, указывая на ее платье. «Господи, откуда в нем столько желчи?! Неужели он не может разговаривать без этой ухмылки?!» — подумала она, делая шаг вперед. — Я выполняю условия нашего договора, — слегка стушевавшись, проговорила она.       Видя ее замешательство, граф заинтересованно прищурился, будто пытаясь прочитать ее мысли, но потом, поднявшись со стула, подошел ближе. — Принцесса явно страдает провалами в памяти! Я освободил тебя от этой сделки. Так зачем ты пришла? — За ответами, — коротко сказала она. — Ты не очень-то и боишься! — с легкой улыбкой бросил он, обходя девушку вокруг, будто впервые на нее смотрел. — Ты не очень-то и пугаешь меня...сейчас!       Услышав ее замечание, граф не сумел сдержать смеха. — Что ж, это можно исправить! — с издевкой проговорил он, притягивая девушку к себе. — Пусти... — Так какие ответы тебе нужны, принцесса? — выпуская ее, прошептал он ей в ухо. — Ты спас меня в лесу... — Это не вопрос! — Почему ты принес меня именно туда? — Я бы предпочел вернуться во дворец, но решил, что это последнее место, где ты бы хотела находиться. — Какое благородство, — произнесла Анна, пытаясь придать своему голосу такую же напыщенность, как и ее собеседник. — Полноте, Анна. Ты пришла не для этого. Хватит бродить вокруг да около. Задай уже тот вопрос, ради которого ты не побоялась вернуться сюда. — Что ты со мной сделал в ту ночь? Когда я пришла в себя, хозяйка сказала, что когда она вернулась в дом, ты стоял около меня и... — девушка замялась, не решаясь облачить в слова свои самые страшные предположения. — А подушка была залита кровью, — продолжил он вместо нее. — Ты умирала, я подумал, что не самой плохой идеей будет передать тебе часть жизненной силы вампира! — небрежно бросил он, будто не замечая, что при этих словах Анна напряглась, будто натянутая струна. — Да как ты посмел? Уж лучше бы ты бросил меня умирать там! — с негодованием воскликнула она. — Не за что, принцесса! Видимо тебя не учили быть благодарной! — Благодарной за что? Теперь я... — О, не волнуйся, пара капель моей крови лишь поддержало твои силы. Будь уверена, это не сделает из тебя вампира.       Услышав его слова, облегченный выдох вырвался из ее груди. Она машинально облизнула губы, будто вспоминая вкус его крови, продолжая смотреть на своего собеседника. — Если это все, то мне пора идти, у меня дела.       Не взглянув на нее, мужчина направился к двери. — Это не все! Как это произошло? Как получилось, что только одна половина твоей души смогла пройти сквозь адские врата? — не выдержав, спросила она.       Дракула, никак не ожидавший это вопроса, буквально врос в каменный пол. — Как ты об этом узнала? Впрочем, это не имеет значения. Это была ничтожная плата за любовь! Но тебя это не касается! — не поворачиваясь к ней, буркнул он. — Любовь?! Да что ты знаешь о любви? Ты слишком жесток для любви, даже твоя тень покинула тебя! Это чувство учит всепрощению, милосердию... — проговорила Анна, задыхаясь от ревности, в которой отказывалась признаться даже себе, ведь память о Катарине до сих пор не оставляла ее мыслей. — Любовь далека от того, что пишут в романах. Любовь — дитя ада, сплетенная из страданий, а ты никогда не страдала, принцесса, не горела в этом огне. Любовь — это сестра боли столь нестерпимой, что способна подчинить себе волю, мысли и поступки. Она лишает рассудка, пленит и опьяняет, — прохрипел он, подходя ближе к ней.       При этих словах девушка почувствовала, как к ее горлу медленно подкатывает невесть откуда взявшаяся обида, заставляя ее учащенно дышать. — Любовь заставляет нас молить Господа о прощении, об освобождении души, она побуждает нас отдавать, а не брать, а ты... ты лишь упиваешься злостью. Господь милосерден, он дарует прощение всем покаявшимся. Неужели ты не хочешь спасти свою душу? «Ну так спаси её!» — взмолилась его разбитая душа. — Мне не нужно его прощение! Я бесстрастен! Я не чувствую ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости... и мне хорошо... Я буду жить вечно! — проговорил он, ухватив девушку за плечи. — В вечном одиночестве! — Вполне приемлемая цена. Человечество прогнило изнутри уже давно. Уж лучше я буду королем преисподней, чем рабом небес! — бросил вампир. — В аду уже есть господин. И поверь, он не собирается уступать свой темный пьедестал!       При этих словах его бровь нервно дернулась, но мужчина тем не менее сохранил бесстрастный вид. — Я думаю, и для меня там место найдется! — невозмутимо проговорил он. — В качестве очередного раба. Лучшая половина твоей души на себе уже испытала эти адские страдания. Не сомневаюсь, для тебя уже заготовлена пылающая могила. — Принцесса видимо переволновалась, и теперь сходит с ума, — ехидно заметил вампир, скривив губы в легкой улыбке, хотя его глаза в этот момент ни без беспокойства сверлили собеседницу. — Почему ты не хочешь мне поверить? Я не знаю, как тебе это объяснить, но сегодня ночью я будто бы спустилась в глубины ада. Все что говорят об этом месте — правда. Огненные могилы, кипящие кровавые реки, лавовое озеро, бесы, истязающие несчастных, — всё правда. Я видела это собственными глазами. И огонь... Нет места, где можно скрыться от этого жара. Твоя душа мучается там, ожидая тебя. Смотри...       Анна закатала шерстяной рукав платья по локоть, показывая ему отпечаток огненного поцелуя, оставшийся на ее коже после ночного приключения. — Это отпечаток твоего нагрудника. Когда ты заслонил меня, раскаленная сталь прижалась к руке. Юноша, спасший меня — это ты: те же волосы, глаза, жесты. Ты был моложе лет на двадцать, но я не сомневаюсь, что это был ты. Перстень, у него на пальце был перстень с драконом, — путаясь от волнения, проговорила она. — Довольно, это был лишь сон, — вмешался он, — тебе просто приснился кошмар, и ты задела раскаленную печь, — не скрывая раздражения, бросил он. — Неужели ты так боишься мне поверить? — не успокаивалась девушка. — Какое тебе вообще до этого есть дело, принцесса?! Еще недавно ты искренне меня ненавидела, а теперь пытаешься спасти душу. Если ты пришла сюда для того, чтобы рассказывать мне эти сказки, то лучше уходи. Я проявил милосердие, но не испытывай мое терпение.       Анна понимала, что играет с огнем. Одно необдуманное слово могло привести ее к печальной гибели, но ее душа упорно отказывалась признать поражение и рвалась в бой, не признавая доводов рассудка, не ведая страха, в конце пути видя лишь одну цель — спасение. — Почему ты не хочешь освободиться от тех оков, в которые сам себя заковал? Неужели эта Богом проклятая жизнь так сладка? — практически прокричала она. — Освободиться? Убежать? Куда я скроюсь от мук, одиночества или отчаяния? Куда бы я ни направился, ад пойдет следом, ведь ад — это я! Смотри же! — теряя контроль, прорычал он, обращаясь в огромного крылатого монстра.       Анна вскрикнула от неожиданности, но осталась недвижно стоять в его руках. — Смотри же. Ты думаешь такому существу, как я, позволят войти в райские врата?! — сильнее сжимая ее плечи, спросил он.       Когда мужчина обратился в дьявольскую форму, он достиг поистине исполинских размеров: огромные черные крылья раскинулись в разные стороны, занимая собой практически все пространство в кабинете; когти сомкнулись на руках девушки, однако держали ее на удивление бережно, будто она могла рассыпаться от каждого прикосновения. Но самым страшным в этот момент были его глаза. В них то и дело вспыхивали адские молнии, грозя испепелить девушку, если она посмеет пошевелиться. Его изогнутая грудь тяжело вздымалась при каждом вздохе, видимо Дракула безрезультатно пытался успокоить себя, чтобы не сделать того, о чем мог впоследствии пожалеть.       Анна, будто завороженная, смотрела на него, пытаясь запечатлеть в памяти каждый миг этого пугающего зрелища: длинные волосы, спадавшие на плечи; крылья летучей мыши, будто заключившие ее в объятия, скрывая от мира; белоснежные клыки, каждая черта обезображенного лица, — все вызывало в девушке кипучий интерес, который она даже не пыталась скрыть. Скорее инстинктивно, чем осознано, Анна протянула ладонь к его щеке. Почувствовав легкое касание на своей коже, мужчина вздрогнул, явно не ожидая этой мимолетной ласки.       Глядя сейчас в ее глаза, он не видел ни ненависти, ни презрения, была только всепоглощающая жалость и еще что-то, то, что еще не обрело ни словесную, ни осязаемую форму, но постепенно переполняло душу девушки, рискуя затопить все вокруг. Не сумев противостоять этому прикосновению, могучий вампир покорился, обретая человеческий облик. Запечатлев легкий поцелуй на внутренней стороне ее ладони, он остался стоять рядом с ней, заключив Анну в свои объятия.       Казалось, мир вокруг исчез: не было ни огромного кабинета, ни пения птиц за окном, ни звона церковного колокола, были лишь они — мужчина и женщина, неотрывно смотревшие друг на друга. Дракула с удивлением для себя осознавал, что, видя ее нежный взгляд, даже темная часть его разбитой души начинала ликовать, разливаясь по груди приятным теплом, которого он не ощущал даже при жизни. Анна же, наконец, почувствовала умиротворение. Она смогла освободиться от страха, ненависти, желания отомстить. Ее душа уже не могла вести войну с вампиром, с собой, со всем миром. В тот час девушка пришла к истинному смирению, без остатка доверяя себя божественному провидению. — Знаешь, когда девушка, которой есть что сказать, молчит, эта тишина оглушает. Зачем ты все-таки вернулась? — проговорил он, нарушая затянувшееся молчание.       Впервые за все время, что она знала Дракулу, у нее не возникло желания убежать от него или убить, напротив — сейчас, находясь в его руках, девушка доверилась ему, чувствуя себя в полной безопасности. — Я не знаю, — слегка покраснев, проговорила она. — Я рад, что ты смогла увидеть... — зарывая руку в ее волосы, прошептал он. — Что увидеть? — Истину...       При этих словах его глаза светились такой нежностью, какую Анна никогда не ожидала увидеть. Ему не нужны были красивые признания или сладкие ласки, Дракула читал ее сердце, которое не умело врать и притворяться. Оно возвестило о ее чувствах еще до того, как девушка сумела в них разобраться, до того, как разум успел выстроить защиту.       Это было сладкое упоение, которое обрушилось на него в тот час, когда он уже потерял всякую надежду. Вампир получил намного больше, чем просил. Это был не мимолетный нежный взгляд, Анна дарила ему свое сердце, пусть и неосознанно, но зато добровольно, отринув прошлую ненависть и горечь. Пусть девушка и отказывалась принять его суть, мечтая высвободить душу из адского плена, но она принимала его сердце вопреки всему, что разделяло их. — Знаешь, раньше я не разделял предположения о том, что для счастья мужчине может быть достаточно одной женщины! — проговорил он, прикоснувшись рукой к ее щеке, а про себя добавил: «Теперь я знаю, что именно ты положишь конец моей бессмертной жизни, ибо ты моя погибель!».       Этот момент единения был волшебным для каждого из них: принцесса и вампир, которых разделяла вековая ненависть глубиной в пропасть, страх и боль потери, не осознавая того в полной мере, сумели преодолеть все преграды, расставленные судьбой, чтобы обрести душевный покой в руках друг друга.