Спор на жизнь

      Решив для себя никогда не верить тем, кто утверждает, что в ожидании время тянется целую вечность, Ван Хелсинг в очередной раз обратил взгляд к звездам, пытаясь разглядеть сквозь стекло признаки рассвета. Для него время не тянулось — оно просто замертво рухнуло на землю, и чем ближе они подходили к Ватикану, тем более бесконечной казалась та временная пропасть, в которую он провалился. Загоняя коней до белой пены, путники, как ему казалось, ни на час не сократили мучительную дорогу к вечному городу.       Из-за снега, преждевременно укрывшего высокогорные тропы, сократить маршрут было невозможно, а объездной путь на неделю затянул и без того долгую дорогу. Казалось, сама природа восстала против путешественников, возводя пред ними непроходимые снежные громады. Но самое большое разочарование постигло его, когда они прибыли в порт. Из-за непогоды и без того немногочисленные корабли отказывались покидать спокойные воды, бросив якоря в закрытой бухте, невдалеке от города. Вот уже третьи сутки они томились в прибрежной гостинице, ожидая судно, которое отважится выйти в море, но безрезультатно. Опасаясь высоких волн, прибрежных скал и подводных рифов, на которые мог натолкнуться корабль, захваченный штормом, ни один капитан не решался покинуть безопасное пристанище.       С каждым днем обстановка все более накалялась, заставляя Ван Хелсинга клокотать от злобы и безысходности, которым он не мог дать вырваться наружу в полной мере. Мысль о том, что каждый потраченный впустую час может стоить Анне жизни, заставляла его, подобно затравленному тигру, метаться по комнате, но, встречаясь с укоризненным взглядом Карла, мужчина успокаивался, бессильно сползая по стене.       Сейчас, бросив взгляд на спящего друга, Ван Хелсинг мысленно поблагодарил его за терпение и понимание, проявленные им во время путешествия. — Который час? — проговорил послушник, почувствовав на себе пристальный взгляд. — Судя по всему, не больше трех часов утра! — Ты так и не ложился?       На этот вопрос Ван Хелсинг лишь отрицательно покачал головой, вглядываясь в темное окно. — Ты больше ничего не вспомнил? — усаживаясь на кровати, поинтересовался монах. — Каждый день ты задаешь мне один и тот же вопрос и каждый день получаешь один и тот же ответ: с тех пор, как мы покинули Трансильванию, я не видел ничего — ни одного сна, ни одного воспоминания. Пустота. Порой складывается такое ощущение, что все мы являемся участниками какой-то игры; нас посвящают лишь в то, что мы должны знать, и выпускают на поле боя. Как мы делаем ставки на корриде, так ставят и на нас. — Господь учит нас смирению. На долю человека не выпадает больше несчастий, чем он способен вынести. То, что сейчас происходит — лишь испытание твоей веры. — Веры во что? Каждая минута промедления грозит Анне смертью. По-твоему, это то, чего хочет Бог? Так где же его милосердие? — Если бы люди пытались постичь каждый божественный замысел, ставили под сомнение его волю, то мир состоял бы лишь из еретиков. Ты сделал все, что от тебя зависит, сейчас остается только ждать и довериться провидению! — проговорил Карл, перебирая деревянные четки. — Но Анна... — Ты сейчас не сможешь ей помочь, поэтому перестань терзаться понапрасну, твой враг этого и ждет. — Но что если он уже убил ее? — Не думаю, что это так. Он не собирается ее убивать. К тому же слухи распространяются быстро. Если бы Анна предстала перед Создателем, мы бы уже знали об этом от таких же путешественников, — спокойно сказал послушник. — А если он ее обратит? — Тебе лучше меня известно, что Анна не стала бы жить, обратившись в вампира. Она бы убила себя, о чем мы непременно бы узнали. — Может, ты и прав. Но, если он не собирается ее убивать или обращать, зачем она ему? — Чужая душа — потемки, а среди людей бытует мнение, что у вампиров ее нет, так что откуда мне знать. Ты мне задаешь эти вопросы для того, чтобы я подтвердил твои догадки?       Гэбриэл в очередной раз кивнул. — Ты бы лучше подумал о том, что мы будем делать дальше...       Легкий сквозняк, ворвавшись в комнату, стал колыхать пламя масляной лампы, стоявшей около окна. Карл инстинктивно поежился, натягивая выше одеяло. — В библиотеке Ватикана должно быть что-то: книги, очерки, артефакты. Я отказываюсь верить в то, что мы единственные, кто столкнулся с этой дьявольщиной. Ты должен найти это, а я переговорю с членами ордена, возможно, они смогут найти какой-то ответ. — Но если мы ничего не найдем? — Есть больше тысячи способов, от которых может умереть человек, я отказываюсь верить в то, что лишь оборотень способен убить Дракулу. Когда Валерий явился в Ватикан, он привез с собой часть полотна, что если было что-то еще? Что-то затерявшееся в веках или то, что сознательно от нас сокрыли. — Ты подозреваешь орден в измене? — с недоумением поинтересовался Карл. — Я этого не говорил, но в последнее время меня ничего уже не удивит.       Ван Хелсинг нервно покрутил старинный перстень на безымянном пальце, подходя к окну. — Небо прояснилось. Собирайся, возможно, какой-то корабль решится сегодня выйти в море.

***

      Ватикан встретил путников недружелюбной атмосферой: улицы, всегда полные паломников, попрошаек и мелких воришек были пустынны; тесно поставленные дома, взирали на них из темных глазниц. Казалось, они очутились в зазеркалье, и по ту сторону стекла на них взирали сотни глаз, боявшихся обнаружить свое присутствие.       Стараясь не обращать на это внимания, Ван Хелсинг проследовал к собору Святого Петра, где у сводчатых ворот их ожидал кардинал, беспокойно шагавший взад-вперед по мраморным ступеням. — Наконец-то, почему так долго? Орден полнится разными слухами, один страшнее другого... — проговорил мужчина лет шестидесяти, облаченный в красную рясу.       Его изможденное лицо избороздили глубокие морщины, водянистые серые глаза утратили былой блеск и прозрачность, отчего казались суровее, чем когда-либо. Прикоснувшись губами к рубиновому перстню святого отца, Ван Хелсинг проговорил: — Простите меня, у нас возникли непредвиденные обстоятельства. Нам необходимо переговорить с глазу на глаз. — Что ж, милости прошу, — указывая дорогу, сказал он. — Карл, в библиотеку, — на ходу бросил охотник, направляясь за кардиналом.       Карл засеменил по узким ступенькам, ведущим к подземным лабиринтам вечного города. Когда его шаги стихли вдали, священник начал разговор. — В чем причина твоего приезда? Насколько нам известно, наш враг не уничтожен. — Это так, но все оказалось намного сложнее и запутаннее, чем мы думали. — Что произошло? Мы получали тревожные новости от Карла. Что это за история с оживлением потомства и монстром Франкенштейна? Мы обеспокоены. — Это история — прошлое. Монстр уничтожен, а вместе с ним утрачен шанс на оживление пищащих тварей. Сейчас есть более серьезная проблема: нам удалось выяснить, что ни один из известных способов убить вампира не применим к Дракуле. Его не страшит солнце, не обжигает святая вода, не убивает серебряный кол и не слепит распятие. Нам удалось выяснить, что убить это порождение ада способен лишь оборотень, но и это оказалось невозможно.       Кардинал шел в задумчивости, пытаясь осмыслить каждое слово. — А где принцесса Анна? — Пленена, — коротко ответил охотник. — Что? Как ты посмел сюда явиться без нее? Приказ ордена был вполне понятен. — Только неисполним. У нас есть основания полагать, что принцессе пока ничего не угрожает, — проговорил Ван Хелсинг, скорее пытаясь убедить себя, а не своего спутника. — Мы прибыли сюда за советом. Нам необходим доступ ко всем архивам Ватикана. Мы надеемся найти хоть какую-то подсказку. — Мы готовы оказать тебе содействие во всем.       Путники остановились под огромным витражом, светившимся всеми цветами радуги при солнечных лучах. Подняв взгляд на стеклянное распятие, Гэбриэл замолчал, очевидно, что-то обдумывая, но потом продолжил: — Отлично. Также хочу уточнить: кусок полотна, который Вы мне дали перед отъездом, был единственной зацепкой, которую Валерий привез с собой в Ватикан?! — Если бы было что-то еще, не сомневайся, я бы сказал.       Ван Хелсинг удовлетворенно кивнул. — Но я вижу, что тебя еще что-то гнетет, мой друг, — прошептал кардинал, склоняясь к его уху. — Это так, святой отец. Вы были правы: в Трансильвании мне удалось приоткрыть завесу тайны своего прошлого, но оно породило еще больше вопросов. — Это хлебные крошки, по которым ты найдешь дорогу. Не сомневайся. — Честно говоря, я не понимаю, чего хочет от меня Всевышний. Может, эти знаки посылаются мне для того, чтоб я попытался изменить ход событий? — Что ты имеешь в виду? — Может, Господь лишил нас возможности убить Дракулу потому, что не желает его смерти?! Если верить моим снам, я уже однажды убил его, но ход событий возобновился. Что если это замкнутый круг, и, пока мы не изменим условия, история будет повторяться? — Так говорят неверные! Запомни, его спасти уже нельзя. Господь хочет, чтобы ты убил эту тварь! — с раздражением прошипел кардинал. — Он сам Вам это сказал? — Не богохульствуй. Ты обязан нам всем, что у тебя есть! Не смей подвергать сомнению нашу волю. Ты все понял?! — Вашу волю или волю Бога? Разве церковь не должна бороться за каждую заблудшую душу? — Ты охотник, а не священник, занимайся тем, чем должен. Не пытайся лезть в то, что не понимаешь! — Слишком часто за последнее время я слышу эту фразу, — буркнул он себе под нос. — Что ты сказал? — переспросил собеседник. — Ничего, святой отец. — Вот и славно. А теперь ступай, вам предстоит работа.       Слегка склонившись перед кардиналом, Ван Хелсинг направился на поиски своего товарища, который по его разумению уже должен был погрузиться в атмосферу древних книг, пытаясь разгадать четырехсотлетнюю загадку.

***

      Неспешно проходили день за днем, но друзья не находили никаких подтверждений своим догадкам. Вечера же тянулись особенно долго. И если Карл проводил их в компании очередного ветхого фолианта, то Гэбриэл бесцельно томился в комнате. Сначала он попытался помочь своему другу, но мысли об Анне не давали ему сосредоточиться — прочитанные слова никак не складывались в единый образ в его сознании, поэтому, с раздражением откинув книгу в сторону, он стал бродить по залу. — Ты сводишь меня с ума! Если ты не перестанешь метаться, я не смогу ничего найти, — проговорил послушник. — Ты и так ничего не нашел, — огрызнулся Ван Хелсинг. — Сколько дней прошло, а мы до сих пор топчемся на месте. — Я бы так не сказал, кое-что все-таки есть, — разворачивая старинный свиток, буркнул он. — Что же ты молчал? Рассказывай. — Хотел проверить догадку. Ну-с начнем: о приезде Валерия в Ватикан известно не так много. Да, в общем-то и про Дракулу известно лишь то, что нам сообщили перед отъездом в Трансильванию... — Но... — Но я нашел древний свиток одного из выходцев с Востока. На заре становления христианства он принял нашу религию и, дабы искупить былые грехи, стал охотиться на нежить. — Ты можешь перейти сразу к сути? — с нетерпением проговорил Гэбриэл. — Это важно! Однажды путешествуя по Европе, он столкнулся с одним старым вампирским кланом, но ни одна его попытка убить коварных тварей не увенчалась успехом. Они называли себя Древними. — Древними? — Это были первые, чистокровные вампиры, жившие с незапамятных времен. От обычной нежити их отличало то, что они не были обращены другими порождениями ночи. — Как Дракула? — Почти... — Ты хочешь сказать, что они были рождены такими? — с нетерпением перебил он. — Чтобы узнать ответ на этот вопрос, охотник стал одним из них, посвятив свою новую жизнь поиску возможностей их уничтожить. Узнал он следующее: много веков назад на окраине одной из деревень на юге современной Англии, появилась банда разбойников, обладающих сверхъестественной силой. — Это были оборотни? Другие вампиры? — Об этом ничего не говорится. На чем я остановился? Ах, да. Они грабили, насиловали и убивали, не жалея даже детей. Чтобы защитить свою семью от этих набегов, одна селянка, обладавшая магией друидов, совершила над своей семьей древний ритуал. Она обратилась к солнцу за жизнью, а к древней золотой скрижали в храме древних богов — за бессмертием, призывая на помощь силы природы и вековые знания, накопленные ее народом. Чтобы магия подействовала, надо было выпить кровь, умереть, а после, для завершения ритуала превращения, пригубить свежей крови врага. Путем нечеловеческих усилий им удалось заманить в ловушку одно из этих созданий. Так они стали вампирами. — Это все очень интересно, но какое отношение это имеет к нашей проблеме? — не удержался Ван Хелсинг. — Терпение. После этого противоестественного ритуала духи природы восстали против них: на каждое преимущество нашлась своя слабость. Методично избавляясь от каждой из них, они обрели практические неограниченную силу и власть. Единственное, что они не смогли побороть — жажду крови. Но, как известно, то, что дает жизнь, способно ее и забрать. — А можно выражаться яснее? — Заклинания, начертанные на скрижали, оказались фатальны. Охотнику удалось узнать, что эта золотая пластина способна принести смерть этим исчадиям ада. Тогда он выкрал ее и, переплавив, сделал оружие, которое назвал копьем судьбы. По преданию это было огромное золотое копье, закаленное в священном огне, сохранившее в себе силу древней магии. Заключив в своих руках эту силу, он пронзил черные сердца порождений ночи, отправив их в преисподнюю. — А что случилось с охотником? — Тут говорится, что он с покаянием явился в Ватикан, после чего добровольно принял солнечную казнь. Его прах был развеян над морем. — А где сейчас это копье? — Безвозвратно утеряно. После смерти охотника оно было помещено в хранилище могущественного ордена, но в четырнадцатом веке его рыцари подверглись кровавым гонениям, великого магистра предали смерти в огне, а несметные сокровища рассеялись по свету. С тех пор про копье судьбы никто не слышал. Многие века предпринимались попытки отыскать награбленные сокровища, но ни одна из них не увенчалась успехом. — Ты говоришь о тамплиерах? — Именно.       Карл сделал глубокий вдох, но не нашел в себе сил продолжить повествование, нервно барабаня пальцами по гладкой поверхности стола, искоса глядя на своего друга. За несколько минут его пламенной речи в глазах Ван Хелсинга можно было прочитать целую бурю эмоций: начиная с огня надежды и заканчивая горечью отчаяния. Но после нескольких минут молчания Гэбриэл проговорил: — Бессмертная жизнь Дракулы началась при иных обстоятельствах: силы ему дала не древняя скрижаль и солнце, возможно, это копье нам бы не помогло. — Да, но это не отменяет того, что я сказал — то, что его породило, может его и убить. — Ты предлагаешь спуститься в адскую бездну и поболтать с Сатаной? Представляю себе этот монолог: Эй, Темнейший, нас наверху беспокоят твои ночные создания, призвал бы ты их к себе, — усмехнулся Ван Хелсинг. — Сейчас не время практиковаться в остроумии. Я не совсем это имел в виду. Безусловно, Дьявол может забрать у него силы, но ведь нам дано и другое оружие. Распятие, серебряный кол, — все это определённо причиняет ему боль. Что если усилить эту боль многократно? — И как ты себе это представляешь? — поинтересовался Гэбриэл. — Нам нужно сделать свое копье судьбы. — Да что ты! И из чего же? — Из священных артефактов. Мы сделаем оружие, которое освятит Папа в соборе Святого Петра, над ним прочитают молитвы высокие сановники... — А еще мы можем зажечь в центре собора костер и сводить вокруг хоровод... — Твое ехидство здесь ни к месту. Пока что это лучшее предложение, прозвучавшее здесь. Если тебя это не устраивает, можешь предложить свое.       Пристыженный своим поведением, Ван Хелсинг проговорил: — Ты прав. Какие тебе нужны реликвии? — Надо просить орден дать нам часть креста, на котором был распят Иисус, и мощи апостолов, — после некоторых раздумий проговорил монах. — И кто еще здесь богохульник? — ухмыльнулся охотник. — Крест уже почти обратился в труху, поверь, из него не получится копья. — А я и не собираюсь делать из него оружие. Достаточно сделать полое древко, куда мы положим эти реликвии. Остальное сделает молитва и святая вода, — парировал послушник. — Мне бы твою уверенность, — проговорил Ван Хелсинг. — Других вариантов все равно нет. — Ладно, сходи к кузнецу, а я переговорю с кардиналом. Мы и так тут засиделись.       В считанные дни все приготовления были закончены; оружие, выкованное в кузницах Ватикана, освещено по всем канонам церкви; путники получили высочайшее благословение Папы, и, собрав вещи, направились в порт, где их ждал небольшой корабль, готовый отвезти навстречу неизвестности.