Спор на жизнь

      За время путешествия из Будапешта в Трансильванию Карл ни без беспокойства следил за своим другом. Казалось, что с каждым часом его сила возрастает, приобретая поистине пугающие масштабы. Рефлексы, выносливость, скорость, обоняние и слух обострились настолько, что он мог различить шелест крыльев ночной бабочки, пролетающей в нескольких метрах от него; взять след лани, пробежавшей по отдаленной тропе несколько часов назад. Однако вместе с выносливостью росла и его агрессия, не признающая доводов разума, бесконтрольная, готовая в любой момент вырваться наружу и уничтожить каждого, кто окажется рядом. — До полнолуния осталось совсем немного, но не забывай, что вплоть до последнего удара ты сможешь сопротивляться власти Дракулы, — проговорил послушник, вбегая по винтовой лестнице замка Франкенштейна. — Они перенесли лабораторию, — раздался раздраженный крик товарища этажом выше. — Этого следовало ожидать, — подхватил Карл, пытаясь отдышаться после пробежки, — необходимо возвращаться в замок, там расставлены подсказки, которые помогут нам найти Дракулу. — Его не могут найти больше четырехсот лет, а у нас осталась пара часов, — прорычал Гэбриэл, теряя контроль над собой. — Но все эти четыреста лет с Вами не было меня, — пытаясь догнать друга, пролепетал он.       Лошади, стоявшие у главных ворот, нервно переминались с ноги на ногу, ожидая всадников, но, когда Ван Хелсинг ухватил большого гнедого жеребца под уздцы, тот метнулся в сторону, не желая подпускать его к себе. — Они чувствуют в тебе кровь оборотня. Времени совсем мало. Тебе необходимо успокоиться, — подхватил Карл, наблюдавший за этой сценой.       Ван Хелсинг сделал глубокий вдох, пытаясь смирить огонь, горящий в его крови, и потрепал взбунтовавшегося коня по бархатной морде. — Спокойно мой друг, скоро все это закончится, — проговорил он, запрыгивая в седло.       Пришпорив своих коней, всадники помчались по высокой горной тропе, ведущей в город. — Сейчас самое время показывать свой гений... говори, что тебе удалось узнать? — Я начал с библиотечной башни. Там сохранилось не так много информации об этом событии, но все-таки кое-что узнать мне удалось. Дракула был далеким предком Анны... — Это общеизвестный факт. Что еще? — нетерпеливо оборвал его Ван Хелсинг. — Все началось с того момента, как Дракулу убили. В бумагах говорится что-то о левой руке Господа, но точных данных нет. Но если присовокупить это к тому, что нам уже известно — это ты, Ван Хелсинг. — Продолжай... — Дракула поклялся отомстить своим обидчикам и заключил сделку с дьяволом: жизнь в обмен на душу. Ему даровали крылья, но он вынужден пить кровь других людей. Валерий Старший, предок Анны, не смог смириться с таким положением вещей и отправился в Ватикан просить помощи и отпущения грехов. Там перед престолом святого Петра он поклялся, что не будет его род знать покоя, пока это порождение ада не отправится к своему господину. Еще одна сделка — убийство Дракулы в обмен на спасение душ всего рода Валериев от него и до Анны. — Ничего не получилось, отец не смог убить собственного сына... — в задумчивости заключил Ван Хелсинг. — Именно так. Также в одном фолианте говорится о том, что Дракула был вынужден пройти сквозь ледяную дверь, не имеющую выхода. Возможно, там находится его убежище? — И где же оно? Как нам его найти? — Понятия не имею, но в доме Анны расставлено куча подсказок, помогающих нам разгадать эту загадку.       За этим разговором всадники не заметили, как пересекли городские ворота и остановились у самого входа в древний особняк. — Но что дальше? С чего начать? — Картина на стене...       Они прошли по узкому коридору, покрытому панелями из красного дуба, обогнули столовую и направились к кабинету, где Карл по случайности обнаружил сокрытую в стене подсказку, но, проходя мимо общего зала, внимание Ван Хелсинга привлекло огромное полотно, повешенное на стене. — Что? Что такое? Почему ты остановился? Что-то вспомнил? — залепетал Карл, устремив на товарища полный надежды взгляд. — Я где то видел уже этот шрифт, — проговорил он, указав на карту.       Карл подошел ближе и стал читать латинскую надпись, сделанную по кромке старого полотна. — Тот же принцип, что и у картины в стене... Смотри, надпись не закончена, — оборвал он, указывая на то, что в самом низу полотна отсутствует фрагмент. — Постой, — Ван Хелсинг стал лихорадочно рыться в карманах, пытаясь найти сверток, который ему дали в Ватикане. — Держи.       Карл приложил оторванный фрагмент к надписи на стене, складывая в уме все части головоломки. — Roga imperium Domini nomen aperi, — проговорил Карл. — Именем господа, открой дверь! — перевел Ван Хелсинг, устремив испытующий взор на карту.       В этот миг перед глазами раскинулась небывалая картина: извилистые реки, мгновение назад застывшие на ветхой карте засеребрились, открывая изумленным взглядам зеркальную гладь, расплывающуюся в разные стороны. Затопляя поля, горы и леса она покрывала все пространство карты, оставляя после себя лишь отражение реального мира. — Зеркало... но вампиры не отражаются в зеркале... — сказал Карл, обратив на Ван Хелсинга вопросительный взгляд. — Возможно, для Дракулы это нечто большее, — проговорил он, подходя ближе.       Скользнув рукой по прозрачной глади, Гэбрил слегка надавил на стекло, и рука его будто провалилась в другое измерение. — Холодно... и снег идет, — с легкой улыбкой проговорил он.       Взяв со стены факел, мужчина скользнул внутрь, просачиваясь сквозь холодное зеркало.       Первое, что увидел Ван Хелсинг, пройдя сквозь ледяную дверь, была огромная твердыня, закованная вековым льдом. Замок располагался на утесе, что делало его практически неприступным в случае постороннего вмешательства. Хотя справедливости ради надо отметить, что ни одна бы армия не прошла сквозь покрытые снегом горные каскады. Две черные башни, соединенные между собой огромным мостом с горгульями на парапетах, производили ужасающее впечатление: огромным шпилем замок прорезал небеса, скрывая за темными тучами металлический шпиль, в вершину которого ударялись яркие молнии, освещая своими вспышками окружающее пространство. Завывание ветра разносилось по всей округе, сливаясь с волчьим воем, эхом поднимающимся от подножия гор. — Матерь Божья, — раздался удивленный голос Карла за спиной, — если бы ад был скован льдом, то он не отличался бы от этого места. — Признаться, я ожидал от тебя более детального анализа, — с легкой усмешкой проговорил Ван Хелсинг и направился к воротам.       Карл все еще нерешительно топтался около портала, пока, наконец, не рванул назад, с шумом ударившись о стекло. — Ван Хелсинг, подожди, — прокричал он и засеменил вслед за другом.       Остановившись у железных ворот с фигурными горгульями на дверях, преграждавших путь, Карл слегка поежился, представляя, как его грубая ряса будет путаться под ногами, пока он пытается покорить эту высоту. — Нам понадобится целая вечность, чтобы перелезть через них, — прошептал он, скорее себе, нежели своему спутнику. — Я думаю, что будет быстрее, — проговорил Ван Хелсинг, перекидывая друга через плечо. В два прыжка преодолев высокие ворота, он приземлился, пытаясь подавить ярость, вскипевшую в этот момент в его сердце. — У нас мало времени, скоро процесс будет необратим... — Карл, я всегда говорил, что в нужное время ты умеешь поддержать.       Пройдя сквозь высокую колоннаду, ведущую к основанию черной башни, путники прошли по винтовой лестнице, ведущей в узкий коридор. Сквозь арочные окна, закрытые решеткой, они увидели работу, кипящую внизу: сотни двергов сновали по большому залу, пронося мимо огромные сосуды, наполненные отвратительной жижей, стальные спирали, провода и многое другое. — Я проклинаю Вас, Господь приберет Вас к себе! — раздался крик из глубины зала.       Ван Хелсинг пробежал несколько витых арок и остановился напротив подъемника, держащего в своих тисках огромную ледяную глыбу с закованным в нее франкенштейновским монстром. — Зелье существует, — проговорил он, оказавшись на одном уровне с крадущимися во мраке путниками. — Что? — У Дракулы есть зелье, которое снимает проклятие оборотня. Найди его. Спаси свою жизнь. — Зачем ему зелье? — проговорил он, повернувшись к Карлу.       В дальнем коридоре послышался шум приближающихся шагов, следом за которым из мрака вырос огромный силуэт, в свете мерцающих факелов отбрасывающий тень на каменные стены. Друзья затаили дыхание, готовясь встретиться с невидимым врагом в тот момент, когда в боковом коридоре показался Игор, несущий несколько фунтов кабеля, обмотанного вокруг тощей фигуры. Увидев нежданных гостей, он рванулся в сторону, пытаясь скрыться от преследователей, но Ван Хелсинг оказался проворней, ухватив беглеца за шиворот и пригвоздив к стене. — Зачем Дракуле зелье? — прорычал он. — Не знаю... — закашлявшись, проскрипел пленник. — Где оно находится? — Не знаю...       Теряя контроль, Ван Хелсинг сильнее сжал пальцы на его горле, заставив его, подобно рыбе, выброшенной на сушу бессильно биться в агонии и хватать ртом воздух. — Я спрашиваю еще раз: где оно находится? — В башне в одной из темниц... — А что в другой? — Гэбриэл ударил его спиной о каменную кладку. — А в другой башне мы обустроили нашу лабораторию.       Разжав хватку, Ван Хелсинг застыл, пытаясь понять ход мыслей противника, но, так и не сумев собрать эту мозаику, проговорил, обращаясь к Карлу. — Ничего не понимаю. Дракула с помощью оборотней вершит свои темные дела. Зачем ему зелье?! — ...Картина — вот ответ. Только оборотень способен убить вампира. Если бы один из них посмел взбунтоваться, ему бы потребовалось зелье, чтобы превратить волка в человека. Вот он наш план: когда часы пробьют двенадцать, у тебя будет всего лишь несколько секунд на то, чтобы убить Дракулу, а я должен успеть найти и дать тебе зелье до последнего удара. Другого выбора нет. — Замечательно, — с плохо скрываемым раздражением усмехнулся он. — Покажешь ему дорогу, — проговорил Ван Хелсинг, с силой толкнув Игора вперед. — Карл, если до последнего удара часов я не стану человеком, ты знаешь, что ты должен сделать, — подав серебряный кол, охотник закончил свою речь. — Я не смогу. — Ты должен, — обняв друга, сказал он, направившись в лабораторию. — Если он попытается чудить, убей его.       Карл неуверенно сглотнув, пошел вслед за Игором, упирая в его спину серебряный кол. Страх все большим комком подкатывал к горлу, затрудняя дыхание, а каждый шаг требовал все больших усилий. Казалось, будто с любое движение отнимает у него силы, и он вот-вот замертво рухнет на землю, моля о пощаде высшие силы. Мысль о том, что в случае попытки к бегству ему придется убить уродливого смотрителя, казалась ему неприемлемой, но знание того, что в случае неудачи ему придется перерезать нить жизни собственного друга, вовсе сводило с ума. Опасаясь каждого шороха, послушник пробирался по извилистым тоннелям и винтовым лестницам, практически не разбирая дороги, не замечая ужасающих орнаментов, петлявших под потолком вместе с ним, — он будто отрешился от всего этого, пытаясь найти в своем сердце уголок, в котором спряталась доблесть, чтобы вывести ее на свет.       Сильно углубившись в свои мысли и сомнения, мужчина даже не заметил, как их путь подошел к концу, и Игор остановился около входа в мрачную камеру, в дальнем углу которой на высокой тумбе стоял огромный сосуд. В этот момент мужчина, потеряв бдительность, сделал несколько шагов вперед, всматриваясь в вязкую прозрачную жидкость. — Но он пустой, — с негодованием воскликнул послушник, поворачиваясь к Игору.       В этот момент смотритель дернул за ржавый рычаг, приводя в движение подъемный механизм, и тяжелые ворота с шумом упали вниз, меняя местами охотника и его жертву.       С ликованием смотритель воскликнул: — Думали обставить Игора? Игор обставил вас! — и, пританцовывая, направился к выходу, скрывшись за огромной колонной.

***

      Пробежав через мост, Анна прошмыгнула в узкий темный коридор. На ощупь поднимаясь по высоким ступенькам, девушка прощупывала каждый дюйм стены, пытаясь найти дополнительную опору, но ничего не могла найти. Разумно заключив, что лестница непременно должна ее куда-то вывести, она, зажав всю волю в кулак, пробиралась сквозь нависший мрак. Преодолев несколько пролетов, ее надежды оправдались — и наверху забрезжили слабые вспышки света. Выглянув из-за стены, принцесса в очередной раз испытала прилив ни с чем не сравнимого ужаса, про себя отметив, что каждый раз, когда ей кажется, что испугаться сильнее она не в состоянии, Дракула убеждал ее в обратном.       К потолку, скрепленные десятками кабелей, были подвешены тысячи склизких коконов, подобных тем, что они с Ван Хелсингом видели в замке Франкенштейна. К каждому из них были подведены отдельные провода, идущие от огромной скрутки, спускающейся к катушке, вращающейся в центре этого адского гнездовья. — Господь Всемогущий, спаси нас, — прошептала девушка, не в силах отвести взгляд от страшной картины.       Истошный крик, раздавшийся с вершины башни, вывел ее из раздумий. Перед глазами промелькнул образ Велкана, закованного в железных когтях машины, которую он подпитывал своей жизненной силой. В этот миг сердце сжалось от боли, комом подступая к горлу. Выхватив меч, Анна побежала наверх, всей душой желая освободить несчастного, попавшего в ловушку.       Вбежав на площадку, раскинувшуюся под грозными небесами, девушка увидела создание Франкенштейна, скованного по рукам и ногам стальными обручами, к которым проходили провода. С каждым ударом молнии это несчастное существо корчилось от боли, сильнее прижимаясь к металлическим прутьям. Вокруг стаей ворон кружили дверги, пытаясь поддержать постоянное напряжение в динамо-машине.       Собрав всю свою волю в кулак, девушка кинулась на них, размахивая мечом так, как ее учили с детства. В редких вспышках света, будто амазонка, она сражалась с монстрами, явившимися из недр преисподней, заливая кровью поле брани. Вскоре враг дрогнул и начал отступать, разбегаясь по темным закоулкам проклятой башни.       Анна кинулась к пленнику, пытаясь высвободить его из заключения. Несколькими ударами меча она перерубила крепления, лихорадочно срывая ремни, с кусками плоти выдергивая провода, подсоединенные к телу этого несчастного создания. — Оставь, уже слишком поздно! Беги! — прокричал он, когда очередная молния прошла сквозь его тело и пробежала вниз по проводам.       В этот момент писк самой преисподней огласил мрачные своды древнего замка, и сотни порождений ада вырвались из своих коконов, закружившись в ужасающей карусели, поднимаясь вверх. Анна схватила меч и начала отбиваться от стаи маленьких вампиров, снующих вокруг. — Спаси себя. Ты знаешь, что должна сделать, — прохрипел монстр Франкенштейна, — ну же... не трать время. Другого выхода нет.       Девушка кинулась к нему, бросив мимолетный взгляд в его глаза. И, несмотря на то, что длилось это лишь мгновение, чувства, вскипевшие в груди Анны, готовы были разорвать ее сердце. Она занесла меч не над безжалостным монстром, лишенным сердца. Это был ее товарищ, всей душой желавший жить, познавать мир, учиться. Это было создание, лишенное божественной милости, но не лишенное сострадания и милосердия, и, вонзив меч в электрическую сферу, находящуюся в его груди, она убила не только его, но и часть себя.       В это мгновение электрический разряд вырвался из груди монстра, пройдя сквозь меч девушки, отбрасывая ее на перила около винтовой лестницы. Напряжение, проходившее сквозь тело Франкенштейна, ослабло — сошло на нет, вместе с жизнью, покидающей это неприкаянное создание. Глаза, еще недавно светившиеся надеждой на спасение, потухли, отражая лишь мрачную безысходность.       Кружившие вокруг вампиры, будто почувствовав мучительные спазмы, начали корчиться и распухать до тех пор, пока не лопались, заливая всю поверхность башни зеленоватой жижей. Ухватившись за перила, Анна посмотрела вниз, где в это время разворачивалась не менее кровопролитная картина.       В смертельной битве поддавшись первобытной жажде крови, схлестнулись вампир и оборотень. Нанося друг другу мощные удары, они, подобно древним титанам, сотрясали стены замка, разрушая все вокруг. Оборотень, охваченный жаром схватки, пытался дотянуться до горла своего противника, чтобы запечатлеть на нем смертельный укус. Вампир отбивался, отражая наступление не менее стремительными ударами. — Ван Хелсинг, — прошептала Анна, завороженная представшим перед ней зрелищем, но когда полная луна скрылась за облаками, и к ее спасителю вернулся человеческий облик, девушка кинулась вниз. — Гэбриэл, — отражаясь от высоких сводов, раздался голос Дракулы, — зачем нам сражаться, раз сейчас мы стоим на одной стороне?! Судьба преподносит нам второй шанс... Раньше мы были союзниками, друзьями, братьями по оружию... Ведь не случайно судьба снова свела нас вместе.       Вампир отер кровь, выступившую на его лице, и повернулся к бывшему товарищу, пытающемуся выбраться из груды обломков, возникшей в результате их схватки. Но так и не получив ответа, вампир продолжил: — А я тебе говорил, что это ты убил меня? Но сейчас пришло время платить долги. Ты отнял у меня жизнь и бесценную семейную реликвию, и сегодня я заберу все это назад.       Гэбриэл машинально посмотрел на перстень с филигранью в виде парящего дракона, застывшего на золотой поверхности. Но свет луны, упавший на его лицо, заставил его вновь скорчиться от боли: кожа начала слазить пластами с его тела, оставляя густую каштановую шерсть, лицо удлинилось, оголив огромные клыки, а руки обратились в лапы с длинными когтями. Неконтролируемая жажда крови закипела в его венах, и лишь биение часов удерживало в нем разум и концентрацию человека. «Я должен его убить!» — пронеслось в голове оборотня, и с новой силой он кинулся на своего врага, прижимая его к стене. — Гэбриэл!       Крик Анны, влетевшей в комнату, на миг заставил его потерять концентрацию, но и этого мига было достаточно, чтобы Дракула успел вонзить острую иглу в тело своего противника. Противоядие, разносясь по его венам, начало действовать незамедлительно, и через несколько секунд шерсть опала, и Ван Хелсинг повис в стальной хватке вампира, ухватившего его за горло. — Я же предупреждал тебя, Гэбриэл, много лет назад предупреждал, просил не вмешиваться в то, чего не можешь понять, но ты не слушал. Не зная причин моих поступков, ты предал меня, но я терпелив. Я ждал более четырехсот лет, чтобы отомстить и сегодня твой час пробил, — проговорил он, приобретая человеческий облик.       Рука Дракулы сомкнулась еще сильнее, заставляя пленника хватать воздух. — Довольно. Прекрати это безумие. Пощади его, прошу... — взмолилась Анна, кидаясь к Дракуле. — Вы, люди, такие удивительные создания. Не ты ли громче всех кричала о том, что я бездушный монстр, неспособный чувствовать ни любви, ни сострадания, ни жалости? И теперь ты взываешь к моему состраданию... Просишь пощадить врага, бросившего мне вызов четыре века назад, но разве все это не противоречит твоим убеждениям? Ты бы пощадила того, кто посмел уничтожить всех твоих детей? Твоих возлюбленных? — ни без намека проговорил он. — Это я убила Франкенштейна, я сделала так, чтобы погибли твои адские отродья, я... и только я... — давясь слезами, проговорила она. — Что ж... с тобой я разберусь позже, — процедил он, поднимая свою жертву практически над головой. — Пожалуйста, — пролепетала она, пытаясь удержать застывшие на ее глазах слезы. — Анна, я четыре века ждал этого момента... — не без удовольствия проговорил он, еще сильнее придавив своего противника. — Отпусти его, и клянусь, что я навсегда останусь с тобой... все будет так, как ты говорил... на балу... — взмолилась она, положив свою ладонь на руку вампира, мертвой хваткой сжимавшую горло Гэбриэла. — Анна, не смей, — задыхаясь, прохрипел Ван Хелсинг, делая очередную попытку вырваться из лап Дракулы, но силы оборотня ушли, остался лишь безоружный человек, неспособный сокрушить бессмертного противника. — Ах, Анна, зачем предлагать мне то, что я могу заполучить и так?       Холодный ветер ворвался в полуразрушенный зал, пронизывая девушку до костей. Казалось, после всего пережитого ужаса, кровь застыла в ее теле, сковывая движения и волю. — Ты можешь заставить меня силой, но пока мое сердце бьется, я не оставлю попыток сбежать из этой богом проклятой дыры. Каждую секунду пребывания в заточении я буду пытаться убить тебя, но если ты примешь условия сделки и отпустишь его, не посылая следом убийц, я останусь здесь по доброй воле до тех пор, пока тебе не надоест эта игра, и ты не прогонишь меня прочь или не убьешь. Я не буду пытаться убить тебя... — произнося последние слова, девушка перешла на едва уловимый шёпот, но и это не ускользнуло от чуткого слуха вампира.       Одинокая слеза сорвалась вниз, оставив светлую дорожку на покрытой грязью щеке Анны, но, даже осознавая свое полное поражение, девушка не отвела в сторону взгляд, и не опустила головы. Даже в ее мольбе ощущался некий вызов, который она бросала Дракуле. — Анна, умоляю, не надо... не смей... — шептал Ван Хелсинг.       Вампир какое-то время молчаливо взирал на девушку, поражаясь ее стойкости и самопожертвованию. Чтобы спасти жизнь Ван Хелсинга, она предложила себя в качестве залога, прекрасно понимая, какая участь ее ожидает, если предложение будет принято.       Разжав хватку, вампир выпустил свою жертву, и Гэбриэл бессильно сполз по стене, пытаясь откашляться. — Неужели я слышу из твоих уст слово «покорность»? — проговорил он, отирая пальцами запачканную щеку.       Усилием воли Анна смогла подавить желание отшатнуться от холодного прикосновения вампира, опускаясь на колени возле Ван Хелсинга, чьи глаза молили ее забрать эти необдуманные слова назад. — Я выполню все условия нашего договора, не более того, — проговорила она, поправляя каштановую прядь на раненом лице. — Что ж, да будет так... Ты можешь уходить и забрать с собой своего святошу... вот уже второй раз я отпускаю тебя невредимым... — с долей иронии проговорил Дракула.       Ван Хелсинг поднялся на ноги, опираясь на стену. — Это ничего, я удивлен, что у тебя вообще хватило сил остаться на ногах, многие после перевоплощения в оборотня не могут даже пошевелиться.       Анна подалась вперед, чтобы поддержать его, но рука Дракулы за талию притянула ее к себе. — Поверь, эти сантименты лишние: чем дольше прощание, тем сложнее расстаться, — прошептал он ей на ухо, коснувшись губами ее волос. — Пожалуйста... — прошептала она одними губами, уже не надеясь на то, что Дракула проявит сострадание, но его руки разжались, предоставляя своей жертве свободу.       Девушка кинулась в объятия к Ван Хелсингу, уткнувшись носом в его грудь. В миг сильная и волевая женщина превратилась в кроткую голубку в сильных руках. — Ты не должна была соглашаться, — прошептал он ей в волосы. — Должна, так подсказало мне мое сердце. — Это слишком высокая цена за мою жизнь. — Учение Господа говорит о том, что любая жизнь бесценна, а любая жертва будет вознаграждена, — проговорила она, не размыкая объятий. — Как это трогательно, я близок к тому, чтобы расплакаться, — с едкой ухмылкой бросил Дракула, подходя ближе. — Я вернусь, — едва слышно прошептал Гэбриэл, — в архивах Ватикана должна быть какая-то подсказка. Это не может так просто закончиться. — Уходи, пока я не передумал, — бросил хозяин замка, ухватив Анну за руку.       Никто из присутствующих не сомневался в том, что этот момент был решающим в судьбе каждого из них. Все испытания, которые они прошли в своей жизни, готовили их именно к этому дню. Не было ни триумфальной радости, ни горького поражения, — была лишь святая уверенность в том, что все происходящее — лишь очередной виток их бренного существования, ведущий путешественников к пока еще невидимой цели. Каждый из них остался с пустым сердцем, тяжелыми мыслями и нереализованными желаниями, застывшими на их лицах, но в каждом сердце продолжала тлеть надежда, способная вспыхнуть от малейшей искры, брошенной судьбой.       Анна с тихой болью провожала взглядом удаляющуюся фигуру человека, ради которого она пожертвовала единственным, что у нее осталось — своей свободой. Не давая себе отчета в том, по каким причинам она совершила столь самоотверженный поступок, девушка лишь удивлялась тому, что за столь короткий отрывок времени он стал неотъемлемой частью ее души. В то же время, оказавшись в плену у своего злейшего врага, принцесса не испытывала привычного страха. На место ему пришло тихое смирение и какое-то новое ощущение, дать название которому она была не в состоянии. Оно зародилось в ее душе в день маскарада и с тех пор медленно подтачивало ее защиту, заставляя неустанно думать об этом.       Гэбриэл, наконец приоткрывший завесу тайны, скрывающей его прошлое, уходил с ощущением глубокой утраты и чувством собственной беспомощности, которую в него вселяло знание. Мужчина приехал в Трансильванию по поручению Ватикана для того, чтобы освободить мир от кровожадного убийцы, наводившего ужас на всю округу, но внезапно открывшиеся подробности его прошлой жизни вызывали больше вопросов, нежели давали ответов, что породило в душе охотника сомнения. Сомнения, которые пошатнули его незыблемую уверенность в правильности своих суждений, заставив руку дрогнуть в самый важный момент, склонив чашу весов в сторону врага. При этом вся тяжесть его поражения легла на хрупкие плечи девушки, осмелившейся встать между вампиром и оборотнем в судьбоносной схватке.       Владислав, потерявший своих невест, потомство, и со смертью монстра — всякую надежду возобновить свои опыты, молчаливо взирал на растворяющийся во тьме силуэт врага, которому он даровал свободу, четко понимая одну истину: пока противник жив, он не повержен. Однако впервые за долгие столетия в нем не вскипела жажда мести, более того, наблюдая за прощанием Анны и Ван Хелсинга, странная тревога зарождалась в груди. Ревность, зависть, горечь, — чувства, которые, как ему казалось, он был не способен испытывать, вспыхнули в сердце, оставляя после себя горький осадок. Игра, которую мужчина начал, чтобы развеять скуку, обернулась против него, заставляя жалеть о том, что не убил принцессу в тот момент, когда она оказалась в его руках. В то же время, как и любого охотника, его обуял азарт. Затерявшись в вечности, он давно перестал мечтать, но, глядя на картину человеческих страстей, желание заполучить благосклонность девушки, зародившееся ранее окончательно окрепло, прорастая вглубь его холодного сердца. Ему уже было недостаточно пленить красавицу, насильно обратив в себе подобную. Каждая клеточка его тела желала взаимности, отметая в сторону тщеславие, напыщенность и жажду власти, порождая глубокое внутренне противостояние, страшащее его. Как и многие до него, Владислав стал жертвой первородного греха, желая вкусить запретный плод. Ирония судьбы заключалась в том, что он мог обладать любой женщиной, но хотел лишь ту, что ненавидела его всеми силами души.       Порыв ветра со скрипом распахнул чудом уцелевшие ставни, заставив все тело девушки содрогнуться от холода, проникшего в ее тело ледяными иглами. В этот момент кусок ткани лег ей на плечи. Инстинктивно укутываясь в нее, Анна даже не осознавала того, что плащ, который она с презрением отвергала ранее, сейчас был для нее теплее пухового одеяла, нежнее тончайшего шелка, желанней подогретого вина, даря ей столь необходимое тепло и успокоение.