My Immortal girl

«Жизнь – загадка, которую надо уметь принять и не мучить себя постоянным вопросом: «В чем смысл моей жизни?» Лучше самим наполнить жизнь смыслом и важными для вас вещами.» П. Коэльо Портретный проем захлопнулся за Гермионой, она обернулась на Николь. В руке у девушки была серебряная клетка, а на плече сидел черный филин Забини. В гостиную постепенно спускались только вставшие с постели ученики, с хмурыми лицами, ведь двенадцать часов дня было слишком рано, для тех, кто вчера веселился до глубокой ночи. Некоторые, особо пугливые первокурсники, боявшиеся опоздать на поезд, который скоро отходил из Хогсмида, спускались прямо с чемоданами и торопливо тащили свой груз к портрету. Через два часа они сядут на поезд, который привезет их домой, к родителям, улыбающимся мамам и папам в белых или зеленых свитерах с изображениями рождественских картинок. Они будут рассказывать, как хорошо в Хогвартсе и как им повезло, когда они попали на Гриффиндор. А первокурсники со Слизерина, они так же торопливо идут к каменной стене, волоча чемоданы, боясь что-то не успеть. Но энтузиазма у них меньше. Они не знают, как их встретят родители: тепло или холодно, удостоят улыбкой или же просто сухо кивнут головой, как важные министерские чиновники кивают клеркам. Но знают точно, что родители не обнимут их, как только они сойдут с поезда, матери не начнут целовать их во все щеки и радостно приговаривать: «Солнышко мое! С приездом! Как школа?». Они обернуться на других первокурсников и одни, увидев сентиментальных матерей, сживающих в объятиях своих чад, подумают, что это глупо, по-детски, что они уже выросли, другие, усмехнуться, потому что будут знать, что как только они приедут в свое имение, мать точно так же будет их тискать, а третьи просто позавидуют, понимая, что их родители никогда так не поступят. В этом и была разница между зелеными и красными. В умение держать себя, постепенном приобретение знаний и опыта жизни. В чистокровных семьях все эти качества прививались с пеленок, с самого детства показывая, что семья и род – занимают самые главные места, а друзья – это проходящий период детской потребности в общение. Николь увидела спускающуюся малышку со смешными торчащими волосами, и шарфом, который, сползя, волочился по полу за ней. Улыбнувшись, она засмеялась, звонким переливчатым смехом с оттенком истерики. Она часто так смеялась, внезапно, стояло только ей довести себя саму до ручки. Это было своеобразное избавление от стресса и потребности истеричных слез. Все гриффиндорцы, проходя мимо смотрели на хохочущую четверокурсницу с тенью озадаченности и непонимания. Друзья смотрели на нее с начало непонимающе, потом так будто чувствовали, что ей просто необходимо справиться с нервами. А девушка смеялась. Она прекрасно понимала, как нелепо сейчас выглядит, ей было все равно. Столько всего накопилось, что держать в себе все сразу было просто невозможно. Слепо чувствуя, как рвутся нити доверия ее друзей, просто потому что они ее не понимали. Хотя, впрочем, что она должна была сделать? Подстроиться под Гермиону, зубрить с ней уроки и воздыхать по библиотеке? Сама мысль, что ей надо в себе что-то изменить - пугала. Она по жизни была очень замкнута, выстраивая вокруг себя барьер неприступности, что бы никто и ничто не могли разрушить ее внутренний мир, с таким трепетом создаваемый многие годы. Вся та боль, которую она несла по жизни, изредка читая или слыша от кого-то «светские сплетни», узнавать из них, что Ливию Галлацких видели в Италии, Франции, Неаполе... Да где ее только не видели! Порой, она мимолетом слышала обрывам разговоров Валерии с ее новым любовником, как они обсуждали свадьбу, собак и коврики в ванной. И как же все это начинало давить, душить! От этой игры в прятки, она порядком сошла с ума. Тупая ноющая боль, которая, порою, настигала ее, не давала покоя. Она искала утешение в одиночестве, в звездном небе и большой луне или просто в истерическом смехе. Все что угодно лишь бы не плакать – проявишь слабость и несколько уровней твоего барьера сразу разрушаться, оставив беззащитной. Темные краски, потусторонний взгляд и перевернутое понимание реальности все это стало последствиями прошлого, медленно перетекающим в настоящее. Николь была уверенна, что она одна, что боль – это только ее боль, что одиночество и горе – это ее личные спутники, но она глубоко ошибалась. Гарри, не имевший кроме друзей и Сириуса понимающих и родных людей, не осуждал и не сторонился ее, ловя каждую минуту, мгновение, что она была рядом. Наконец, найдя человека, родного по крови и судьбе, в нем зажегся огонек надежды, что рядом есть кто-то кто по-настоящему ему дорог, чья судьба теперь никогда не будет для него безразлична. Он был готов на все, только бы она жила для того что бы улыбаться, улыбалась для того что бы жить… После двухминутного смеха Николь, вслед за ней улыбнулся Гарри, засмеялся Рон и даже, часто суровая Гермиона, покатилась со смеху, представив лица слизеренцев, стоящих сейчас за портретным проемом. Беззаботное веселье, как болезнь, охватило всех, проникая в душу, заставляя смеяться и смеяться. Так продолжалось некоторое время, пока девочки одновременно опомнившись, не воскликнули: - Мы же скоро уезжаем! У меня вещи не собраны! – вторая фраза принадлежала всей четверке и ребята, парами ринулись в свои спальни собирать чемоданы. Прибежав в комнаты подруги , переглянулись и ринулись к своим чемоданам, гриффиндорцы довольно долго смеялись и спорили в гостиной, поэтому времени до отъезда им осталось совсем немного. У Гермионы вещи прибывали в довольно большом беспорядке, потому что вчера, торопясь на бал, она перерыла все свои ящики и тумбочку в поисках лака для волос, который по чистой случайности оказался глубоко запрятанным в ящике Лаванды. У Николь вещи прибывали... впрочем, неважно в чем они прибывали, важнее было то, что они хотя бы были. Ну, наверное почти все вещи… Николь с опаской понюхала затвердевшую массу в тарелке в середине которой был огрызок от яблока. Гермиона ринулась в ванну и прибежав оттуда с контейнером для банных принадлежностей недолго думая, кинула его в чемодан. Николь, закусив губу понаблюдала за подругой и понимая, что времени осталось совсем немного, скрепя совестью, приманила Акцио к своим вещам, и они из шкафа и комода, и отправились беспорядочной кучей в чемодан. Вслед полетел флакончик духов, два флакончика лака для ногтей, шампуни из ванной, зубная щетка с пастой, старые исписанный пергаменты, а поверх всей этой каши, девушка решила аккуратно сложить альбомы, краски, карандаши в все остальные мелочи. Запыхавшаяся Грейнджер, в страхе опоздать на поезд забыла про манящие чары, но увидев, как подруга небрежно пихает рукав свитера, чтобы застегнуть ремни на чемодане и при этом пинает чемодан ногой, она решила плюнуть на собирание вещей по всей комнате и последовала примеру Николь. Через пять минут главная хогвартская заучка сидела на своем багаже и ели сдерживая смех, наблюдала, как Николь безуспешно прыгает на крышке чемодана, что бы утрамбовать содержимое. В конце-концов, кое-как закрыв заклинанием чемодан, Форс одела черное шерстяное пальто, вскинула на плечо сумку, взяла кошачью клетку, клетку с филином, чемодан и направилась к выходу. Гермиона отправилась вслед за ней. *** Вагоны шли привычной линией. Колеса стучали, переходя в монотонное сопровождение несущегося поезда. Пушистые хлопья снега за окном мчались, пытаясь догнать алый паровоз, кружились и падали на землю ровным слоем. Невидимым шлейфов опадало горячие дыхание поезда, исходившее из трубы. Пролетали поля, реки, все неслось с высокой скоростью, оставаясь вдалеке. Четверо гриффиндорцев молча ехали в купе, почему-то никто не начинал разговора с того момента как они сели в поезд. Гермиона читала книжку, поглаживая Живоглота, устроившегося на ее коленях. Гарри просто молчал, смотря в пустоту, о чем-то размышлял. Рон читал непонятного вида и происхождения комиксы. Николь следила за зимним вальсом снежинок, круживших за окном. Мелькающие поля, засыпанные снегом, нагоняли сон, плавно начиная скользить однообразной линией перед уставшими глазами. Оторвав взгляд от пейзажа за окном, Николь повернулась к Гарри. - Гарри, ты будешь праздновать Рождество в Норе? – прозвучал потусторонний голос девушки, вырывая всех из раздумий. - Не, не выйдет, - поднял голову Рон. – У меня родители на Рождество уезжают к моему брату Чарли, он живет в Румынии, изучает драконов, мама решила взять нас Джинни, навестить Чарли. Она еще в последнем письме извинялась перед Гарри, что не сможет угостить его пирогом с патокой. Так что с вокзала, я, Джинни, Фред и Джордж сразу домой, а оттуда к Чарли. Гермиона тоже оторвалась от книги. - Очень жаль, а мы думали с Джинни на Рождество погонять ваших садовых гномов. Может, научим их чему-нибудь полезному, - Грейнджер повернулась к Форс, - а Николь бы нам помогла, изощренные идеи пыток садовых вредителей всегда пригодятся. - Ты ж у нас вроде как за всех тварей Божьих?! - удивилась Николь. Ребята засмеялись. - Ооо, мы их заставим грядки полоть! – друзья опять покатились от хохота, представляя себе гномов, разрушающих собственный труд. - Мне очень жаль ребята, что это Рождество мы не отпразднуем вместе, - Рон странно смутился и добавил, - мама так хотела познакомиться с Николь. Форс удивленно приподняла бровь и улыбнулась. - Да Рон, я тоже жалею, что не смогу познакомиться с твоей семьей в полном составе, - подумав, она сказала, - но ты предупреди миссис Уизли, что я не смогу отведать ее пирог с патокой ни в каком виде. Девушка сверкнула улыбкой. - Может, тогда отпразднуем Рождество у меня? – Николь обращалась ко всем, надеясь почувствовать, что такое праздновать Рождество в компании настоящих друзей. Юноша в очках задумался, Гермиона начала взвешивать все «за» и «против», а Рон снова покачал головой. - Нет, я же говорю, меня не будет. - Рон, ты и Гермиона, можете приехать ко мне в любое время дня и ночи, как только вас отпустят родители, - предложила Николь. - Хорошо, только адрес напиши, - кивнула Гермиона и полезла в сумочку за блокнотом. - А мне как добраться? – спросил озадаченный Рон. Николь окинула Уизли оценивающим взглядом, видимо прикидывая, знает ли Рон что такое метро, и подумав, решила: - Хорошо, для тебя я открою камин, а вот тебе Гермиона придется проехаться, а то с каминами маглов у нас затруднения. Быстро написав летящим подчерком «Флит стрит, дом 7.5», Николь передала листочек Гермионе. - А точно можно? – поинтересовался Гарри. - Можно, - усмехнулась Николь, - Валерия хотела с тобой познакомиться, она встретит нас около вокзала. Она будет только рада! - Отлично! Ребята, а вы? - Я, как только отпраздную Рождество с родителями, наверное на следующий день, прибуду - ответила Гермиона. Рон озадаченно крутил палочку в руках и упорно молчал. - Рон, а может ты и твоя семья согласятся прийти к нам на праздничный ужин? Твоя мама со мной познакомится и как раз сможет испечь для Гарри пирог, - спросила Форс. Рон оживленно вскинул голову, посмотрел на Николь, а потом опять странно смутился, от чего кончики его ушей заалели. - Ну, наверное, можно, - промямлил рыжий парнишка. - Да ладно тебе, Рон! – Гарри радостно хлопнул друга по плечу. - Ладно, я вам напишу, - согласился Уизли. *** Липкое, темное, обволакивающее темнота, туман. Здесь она кружится в вальсе, здесь и Малфой и ее партнер с танцев, а потом с ней танцует Забини, а она все смотрит и смотрит на их меняющиеся лица. И под ногами не видно паркета, лишь черная глянцевая плитка. В ушах почему-то звенит скрипка, одна лишь скрипка и ее звуки настолько высокие и не гармоничные, что становится не комфортно. А на лицах парней всегда блестит одна и та же улыбка, которая завораживает... *** Кто-то сильно тряс ее за плечо, постепенно сон уходил, мир возвращался к реальности. - Николь, - беспокойный голос над ухом, - Николь просыпайся! Через полчаса Лондон. Девушка открыла глаза, перед ней поплыла рыжая мечущаяся голова, что-то похожее на большой комок пыли, моргнув она сфокусировала взгляд, окончательно просыпаясь. Гарри, которого она приняла за комок пыли, тряс ее за плечо. Похоже, она уснула. Зевнув, девушка отлепилась от окна, к которому она прислонилась, когда уставшие глаза сами закрылись. - Спасибо Гарри, - поблагодарила Николь, - а где Гермиона? Грейнджер и ее кота не было, как, впрочем, не было и кота Николь. Гарри замялся. - Живоглот и Чешир подрались из-за Сычика, он когда в клетке сидел, сильно их доставал. Потом кто-то из них толкнул клетку, и все трое, не считая Гермионы, сейчас носятся по коридору поезда, - ответил за друга Рон. В купе вошла жутко растрепанная Гермиона с Живоглотом на руках и маячащим Сычиком сзади, который, видимо, не раз пытался ухватить ее за прядки вьющихся волос. - Живоглота, и твою дурацкую сову Рон, – зло сверкнула глазами Гермиона в сторону рыжего Уизли, - я нашла, а Чешира - нет, сначала они с Живоглотом вместе бежали, а потом он куда-то исчез, по-моему, где-то в третьем вагоне я его уже не видела. - Не переживай Гермиона, - сказа Николь, вставая и подходя к дверце купе, - ты его вряд ли нашла бы, он обычно очень хорошо прячется. Пойду сама поищу, все равно надо проснуться. Девушка вышла из купе и отправилась в начало поезда. Заглядывать во все видимые щели или кричать на весь поезд «кис-кис-кис» было бессмысленно, кот сам вылезет, что бы покрасоваться перед хозяйкой. Сейчас Николь понимала, что то предвзятое мнение с которым она сначала отнеслась к новым друзьям, в частности к Гермионе, было неверным. Как показала дружба, в общение Гермиона оказалась довольно милой собеседницей и подругой. Николь зря искала в ней обратную сторону медали, другое ее лицо, такового не оказалось. Про Форс часто говорили, что она любит все усложнять, не воспринимает, то, что лежит на поверхности, переворачивает все с ног на голову. Она умела признавать свои ошибки, умела их в себе исправлять. Поэтому, решила больше не донимать себя предположениями, о том, что у нее вовсе нет друзей, а Рон и Гермиона дружат с ней, лишь потому, что она сестра Гарри. Она прошла уже довольно много, третий вагон был следующим. И как Гермионе удалось бежать за животными так далеко? Грейнджер была права, Чешир на самом деле прятался в следующем вагоне, Николь увидела его, как только открыла дверь. Наглый кот забрался на непонятный выступ, находящийся прямо над дверью, на другом конце коридора. Николь протянула руку, что бы схватить черного негодяя, но тот лишь сильнее вжался в стенку за ним и поднял хвост. Естественно она не доставала, ведь выступ находился почти под потолком, а она с трудом сумку закидывала на багажную полку, не говоря уже о том, что бы достать до потолка. Встав на кончики пальцев ног, и попытавшись дотянуться, девушка бессильно опустила руки. Палочку она забыла в купе, да и вряд ли котов можно приманить с помощью Акцио. Подпрыгнув раза три, она стукнула рукой по выступу, от чего кот с душераздирающим «мяу» прыгнул вниз. Девушка испугалась, что он опять убежит и она не успеет его поймать, так как поезд прибудет через несколько минут. Но чья-то рука ловко подхватила кота в полете. Николь резко подняла голову и первое, что она увидела была улыбка. Та самая. Прямо как во сне. Драко Малфой держал Чешира в руках. - Следи за котом лучше, Форс, я уже выкидывал его из купе, - он отдал ей животное, взял сумку и пошел за однокурсниками к выходу. Николь даже не успела его поблагодарить, она посмотрела, как он шел до дверей вагона, а потом крикнула: - Счастливого Рождества! Он обернулся, ухмыльнулся кривой улыбкой и смерил ее оценивающим взглядом. Больше он ничего не сделал, просто пошел к выходу и все. Это было странно. Николь думала, что он может только обзываться и грубить. Посмотрев вслед Малфою, приятно пораженная Николь вышла из остановившегося на платформе девять и три четверти поезда. Друзья дожидались ее в начале платформы, Гарри держал ее сумку и недавно приобретенную клетку с филином. С котом на руках, девушка подошла к компании гриффиндорцев. - Я нашла его, - сказала она и взяла пустую клетку для кота из рук Гермионы. Ребята прошли сквозь барьер в стене, к которому Николь, кажется, не привыкнет никогда. Ощущение того, что барьер может не открыться – пугало, на несколько секунд кровь закипала в венах. А потом - большой вокзал, запруженный маглами. Четверо молодых людей дошли до выхода из вокзала, где им предстояло расстаться. Рона уже ждали его братья и Джинни, миссис и мистер Уизли, его родители на вид казались очень радушными и милыми людьми. Гермиона пошла к автостоянке находящейся неподалеку от вокзала, где ее ждала машина отца. Николь и Гарри свернули с оживленной площади и пошли по небольшому переулочку. Дойдя до конца, Николь разглядела знакомую фигуру и радостно помахала. Неподалеку от брата с сестрой стояла женщина в коричневом магловском пальто с маленькой девочкой, которая висла у нее на руке. - Николь! - воскликнула женщина, подойдя к девушки и крепко обняв ее. Маленькая девочка радостно запищала и повисла на сводной сестре. - Никушечка, - пролепетала она, - привет! А ты мне подарок привезла? - Вполне возможно, - таинственно улыбнулась Николь. Гарри наблюдал за Николь и понимал, что он счастлив видеть, что у Николь, не смотря на все сложности жизни, есть любящие люди. По крайней мере, это был его мнение. Единственное его пугало, он не знал, как воспримут его. Валерия, почему-то напомнила ему миссис Уизли, а с кем сравнить маленькую Тасю, он даже и не предполагал. Забавная девчушка с хитрым личиком и хулиганистым видом, не поддавалась никакому описанию. Чего нельзя было сказать о ее матери, женщина лет сорока, с чуть вьющимися волосами, как у дочери, имела добродушное лицо и типичный вид матери пятерых детей. Наверное, Тася ее сильно изматывала, раз довела мать до того состояния, но уставший вид никак не портил внешности Валерии, напротив, вносил элементы повседневности. Но не только усталость была на ее лице: мелкие морщинив в уголках рта и глаз, говорили о том что она часто улыбается и смеется. Гарри приблизился на шаг, Валерия сразу обратила внимание. - Гарри, - вся радость в миг пропала из голоса, ее место заменила удивленность и заинтересованность, - очень рада познакомиться, - женщина поздоровалась с ним за руку, немного удивленный Поттер растерянно потряс протянутую ладонь. – Я счастлива, что ты приехал к нам. Валерия опустила руку и сказала: - Ну что, домой? – не дожидаясь ответа, она вытащила из карманы старинные серебряные часы, которые мужчины девятнадцатого века носили в жилетке, и активировала портключ. Все ухватились за часы и вмиг исчезли. Переулок свернулся, будто его засосало воронкой, и тут же начала вырисовываться другая картинка. Поттер почувствовал, что ему не хватает воздуха и в этот момент его ноги коснулись твердой поверхности земли. Перед ним оказались два совершенно одинаковых двухэтажных домика, а между ними был маленький проход во внутрь дворов. Рядом стояли его спутники. Валерия прошла в глубь прохода, ведя Тасю, которая подпрыгивала на одной ножке, от чего ее коротенькие косички подлетали. Николь, поравнявшись с Гарри, широко улыбнулась и кивком головы пригласила следовать за ней. Они прошли небольшой проход между домов и очутились перед каменной стеной. Валерия коснулась ладонью середины преграды, и каменная стена исчезла, оставив на своем месте железную дверь. - Через эту дверь к нам может попасть любой член нашей семьи, который обладает кровными или любыми другими видами узами родства с хозяевами дома, - пояснила Николь, видя ошарашенный взгляд брата, - то есть ты, я, Валерия и Тася. - Но вы ведь не родственники с Валерией? - озадаченно спросил Гарри. - Фактически ты прав, - сказала женщина, открывая дверь, - но формально на бумаге я опекунша Николь, так что, как ни крути, это тоже считается родственная связь. Валерия открыла дверь, куда радостно влетела Тася, потом зашел Гарри, а следом и все остальные. Юноша долго не мог сдвинуться с места, с того момента как переступил порог двери. Из под ног к дому вилась вымощенная камнем дорожка, на ее пути было несколько арок с вьющимися на них белыми розами. Чудесные, маленькие клумбочки, засыпанные сейчас снегом, походили на ручейки. Два огромных дерева, две старые плакучих ивы, раскинулись перед домом, затеняя небольшую веранду. Сам дом имел столь же необычный вид, что и чудесная зимняя сказка, расположившаяся во внутреннем дворе магловских домов. Двухэтажный параллелепипед, с большим количеством окон, закругленными углами и странным стеклянным помещением, находившемся посередине второго этажа и занимавшей довольно приличное пространство. Теперь Гарри подумал, что наверное каждый дом волшебников имеет свое название, у этого определенно оно было каким-то слишком необычным. - Добро пожаловать в Масленку! – вырвал его из созерцания удивительного дома радостный голос Николь. - Масленку? – не понял Гарри. - Да, - улыбнулась Николь. - Смотри, - девушка подняла руку и показала на стеклянный купол, - это ручка, за которую берут, что бы открыть масленку, а это, - она обвела рукой весь дом, - сама масленка, если взять за ручку и поднять крышечку, то внутри будет масло. Девушка весело улыбалась. Николь обладала удивительной особенностью, ей удавалось находить совершенно необыкновенные объяснения, самым банальным вещам. Это в ней и называли странностью, люди просто не понимали насколько она права. *** Когда Гарри вошел в дом, первое на что он обратил внимание, это недовольные возгласы Таси на незнакомом языке. Как только он прислушался, то определил, что это французский, но девочка тараторила настолько быстро, что разобрать что-то было очень трудно. Николь как будто читала его мысли, потому что незамедлительно пояснила: - Валерия, как и я француженка, если ты забыл. Естественно, при былых правилах, моя мать просто не имела права общаться ни с маглорожденными, ни с полукровками. Тогда все определяла семья, - Николь повернулась к Гарри, и он увидел как вмиг посерьезнело ее лицо. – Валери Ришар – ее имя. Она, как и моя мать не сторонница маглорожденных, но и не противница. Чистокровный волшебник имеет полное право придерживаться любой идеология по поводу чистоты крови, но он всегда останется, верен традициям рода, семьи. Она осталась им верна, воспитывая дочь, как преемницу пусть не самого знатного, но чистокровного и образованного рода. И самое важное для любого чистокровного отпрыска это честь и благосостояние близких ему людей. Поэтому она уделяет Тасе столько внимания. Николь закончила рассказ. Раньше таких утверждений Гарри не слышал, он замечал в ней что-то необычное, присущие лишь знатным людям. Она никогда не говорила с человеком грубо или невежливо, даже если он ей не нравился. Она могла приторно-сладко улыбнуться и тем самым отпугнуть назойливого собеседника. Все ее оружие скрывалось в одной, но четкой фразе, в одном, но испепеляющем взгляде, в движение руки, но безапелляционном. И в этот раз, ее взгляд дал понять, что для вопросов она закрыта. Девушка открыла дверь гостиной, и они попали в большую просторную комнату шоколадных оттенков. Посередине, полукругом стояли два больших темно-коричневых дивана и два таких же кресла, рядом горел камин, а над ним возвышался целый ряд картин. Пейзажи, улочки городов и безымянные парочки, прогуливающиеся осенним вечером, изображенные на полотнах, приносили в интерьер уют и тепло. В дальних углах комнаты было две двери, как сказала Николь, одна вела в довольно большую библиотеку, где не только книжные шкафы громоздились до потолка, но и стопки книг служили колоннами, будто поддерживая белый свод. А вторая на кухне, служившей сразу и столовой. Через гостиную можно было попасть на второй этаж, друг напротив друга располагались две деревянные лестницы. По какой из лестниц нужно подняться, что бы попасть в нужную комнату, думать не приходилось. Второй этаж символически разделял стеклянный зимний сад, через него можно было пройти и оказаться на другом конце дома. - У нас две комнаты для гостей, - сказала Николь, указывая на двери, смотревшие друг на друга. – Располагайся в любой. Моя комната – прямо по коридору, дверь слева. С этими словами Николь развернулась и пошла к себе, волоча чемодан и все к нему прилагавшееся. Гарри вошел в ближайшую комнату. Небольшое помещение в приятных теплых тонах, понравилось Поттеру больше всего. Расположившись в комнате, юноша посмотрел в окно и удивился, как маглы не видят такого чуда, расположившегося у них во дворе. Масленка буквально примыкала к домам, окружавшим ее. Естественно он понимал, что без скрывающих чар здесь не обошлось, но даже зная это, все равно было странно думать, что сейчас выглянет какой-нибудь магл и сильно удивится если ему помахать из окна. Гарри очень понравился дом, что-то в таком роде он себе и представлял. Поттер подумал, что уже можно навестить Николь и направился искать ее комнату. Постучав в дверь из темного дерева, юноша повернул ручку и вошел в комнату сестры. - Николь? – Гарри огляделся, девушки ни где не было. Он окинул комнату беглым взглядом и усмехнулся. Ничего другого от нее он и не ожидал. Но несмотря на готическую мебель черного дерева, Гарри показалось, что здесь красиво и даже вполне уютно. Я здесь, - послышалось из гардеробной. - Заходи, я вещи раскладываю. Гарри обошел кровать и направился туда откуда доносился голос сестры. Девушка аккуратно вешала одежду, доставая ее из чемодана. Вдоль стен протянулись вешалки с таким количеством одежды, что свободно можно было открывать бутик при похоронном бюро, так как вся одежда была траурного цвета. Слева была огромная шеренга, увешанная платьями всех рассцветок, разной длины и фасонов. Справа - повседневная одежда, а прямо напротив двери - огромный стеллаж с туфлями, причем, половина была танцевальными. - Николь… - позвал Гарри, оглядывая вещи вокруг себя. - Только не говори ничего! – запротестовала девушка, вскидывая руку. - Где ты столько денег взяла? – поразился Поттер. Николь задвинула ногой чемодан с не разобранными вещами и чуть нахмурившись, повела брата в другую комнату, в которую так же можно было попасть через ее спальню. Комната, завешанная картинами на все уровнях, заставленная банками, мольбертом, множеством стеллажей, заполненными различных размеров бумаги, красками, кисточками и многим другим, оказалась художественной мастерской. Николь убрала бумаги со стула и пригласила Гарри сесть. - Видишь, - девушка обвела рукой картины, - Все это - мои работы, благодаря которым я изредка зарабатываю деньги. - Разве, - Гарри замялся, он не разу не спрашивал Николь о ее семейных доходах. – Валерия… ну… не содержит тебя? Николь горько усмехнулась и, сложив руки на коленях, потупила взгляд. - Да так было, пока, я была маленькая, - ответила девушка. – Но все изменилось, родилась Тася, Валерии пришлось разрываться между адвокатской практикой и дочкой. А ее муж, погиб, когда Тасе было восемь месяцев. Если честно, скверный был дядька, но он был отцом и мужем, а погиб при шуточном взрыве в министерстве, какие-то неполадки с камином. Мне, тогда как раз было девять лет, и до девяти я называла Валерию мамой. А потом, при переезде на Манхеттене, я нашла ее дневник, она вела его для меня, там было все про моих родителей, про их смерть, про Ливию, про мои способности. У меня был долгий шок, за несколько дней мир перевернулся, я увидела его в другом свете. Наверное, тогда я поняла, что в этой жизни все надо добиваться самой, надо быть независимой, что бы тебя не смыло течением. В девять я поклялась, что найду Ливию и отомщу за смерть родителей. Я даже не знала, как, но была твердо уверенна. Шесть лет назад я начала рисовать. Не знаю, как это получилось, но с каждой картиной, работы становились все лучше и лучше. Валерия рассказывала, что моя мать прекрасно играла на пианино, и наверное, творческие наклонности у меня в нее. Хотя, странно, что проявились они именно так. Я планировала стать профессиональной танцовщицей, а дар художника мне даром был не нужен. С пяти лет я мечтала о блестящем паркете, а не о масляных пятнах. В двенадцать я получила первые деньги за свою картину. Это был пейзаж, много птиц и красивых цветов, я дарила картину маме Вивьен, на ее день рождения. Дело в том, что она психолог; помогает справляться людям с их проблемами, неприятностями. К миссис Гласс как-то пришел один аристократ, его жена бросила, а все эти богатые стариканы любят тратить деньги и время на психоанализ. Он увидел мою картину, она висела в кабинете миссис Гласс, и сказал, что купит ее за шестьсот долларов! Не знаю, чем она ему так понравилась, он уверял, что это ему напоминает первую встречу с его бывшей женой, сентиментальный, наверное, был тип. Мама Ви долго объясняла ему, что это подарок, но он слушать ничего не хотел! Так она продала ему картину, а деньги вернула мне, тогда мы на самом деле нуждались в средствах. Валерии нужно отдать должное, она очень много тратила на меня: профессиональные бальные танцы - один из самых дорогих видов спорта. С тех пор, я имею свой довольно стабильный заработок. Конечно, не все картины уходят за шестьсот долларов, но иногда мне везет. Я иду в мастерские и предлагаю свои картины, на Манхетонне было с этим проще. Иногда через Интернет. - Ничего себе, - все что смог выговорить Гарри на вздохе. - да, - мечтательно протянула Николь, - поднакопив, прошлым летом я купила "Веспу", не без помощи Валерии, конечно, но купила. Так что, жизнь налаживается. А вещи – это мой маленький подарок самой себе, скажем, слабость которую я себе позволила. Да, и потом, половина из них мои платья для выступлений! После рассказа сестры, Гарри по-другому посмотрел на картины, окружавшие его. Теперь он понимал, не всем родители после смерти оставили, несметное состояние в Гринготтсе. - А как же деньги твоих родителей? - Ха, - Николь второй раз за день рассмеялась истеричным смехом, - да ты прав, деньги есть. Но только маленькая неурядица. Каталина Галлацких считается погибшей! Формально, я умерла в день смерти своих родителей, но как видишь, я вполне себе жива. Валерии удалось поделать документы в одном банке Германии, документы о наследстве, что ей якобы перешло состояния сейфа Софии в том банке, вот и все. Рисковать и подделывать больше бумаг - глупо и опасно. В семнадцать я получу полное право доступа ко всем счетам моих родителей, тогда я уже буду совершеннолетней и смогу заключить контракт о неразглашении, а пока я не достигла семнадцати, я не могу заявиться в банк и потребовать мои деньги. Все не так просто. Гарри задумался: он никогда не спрашивал Николь о ее семье и отношениях в ней. Он понимал, что обсуждать свою личную жизнь со всеми она не будет. За то недолгое время, что они были знакомы, он думал, что успел много о ней узнать. Но с каждым разговором, он убеждался в обратном. Поттер прекрасно знал, что есть две категории людей. Поговорив с первыми, через пять минут он уже будет знать какого цвета у его собеседника постельное белье, сколько на нем розочек, что в прошлом, его/ее бабушка занималась фигурным катанием, а сейчас страдает от радикулита, он так же мог узнать, что вчера какой-то мальчишка загнал белку из Гайд-парка на дерево, а на прошлой недели у него/нее сгорела лазанья. Через десять минут Поттер находил вескую причину, что бы удалиться. Со второй категорией было интересней и сложней. Эти люди болтали мало и, как правило, по делу. Николь не любила когда ей задавали личные вопросы: это нервировало ее, и она старалась сменить тему. Так что Гарри оставалось надеяться, что она сама расскажет, то, что волнует ее и интересует его. Форс поднялась со стула и протянула брату руку. - Пойдем, я тебе кое-что покажу, - сказала девушка, увлекая Поттера за собой из мастерской. Они вышли из ее комнаты. Николь, дойдя до дверей круглого зимнего сада, прошла в глубь помещения. Комната казалась огромной; в ней было множество экзотических растений, в горшках или вьющихся по стенам, они оплетали всю комнату, создавая ощущение летней природы. Стеклянный купол начинался от самого пола и через него открывался вид на заснеженный лес, в сумерках ночи, казавшейся непреступной стеной. Гарри сначала задумался, как здесь мог оказаться лес, если дом окружали постройки, но потом подумал, что и здесь не обошлось без иллюзий. Николь подошла к стене и чуть отодвинула ветви лимонного дерева. За зеленым занавесом листьев весел большой портрет. На нем была изображена потрясающе красивая женщина, лет тридцати, ее рыжеватые волосы струились по плечам, рассыпаясь волнами на бархате темно-лилового платья. Держа под руку жену, рядом был мужчина, примерно такого же возраста с иссиня-черными волосами, острыми чертами лица и в темной мантии, одетой поверх костюма. Поттер присел на корточки и прочитал на раме портрета выгравированные надписи: «София Галлацких и Ланс Шезальгер». А на верху, было выведено: «Le pouvoir sur des ossements – Le sang est au-dessus». - «Власть на костях – кровь превыше всего», - перевела Николь. Юноша вздрогнул, он не ожидал такого девиза. - Я же говорила, - девушка провела рукой по нарисованному лицу матери. – В знатных родах, всегда ценилась чистота крови, но в нашем, считалось, что власть чистокровных вейл и волшебников строится из костей маглорожденных и маглов. Жестоко. Но только с таким девизом у чистокровных была сила над низшими слоями. Николь бросила печальный взгляд на изображение мужчины. - Я мало знаю про отца, - продолжила Николь. – Знаю только, что моей матери очень повезло. Ее выбор партии совпал с выбором ее отца, это большая редкость в чистокровных браках. Жаль, я не успела познакомиться со своими родителями. Поттер посмотрел на Николь, сейчас ее лицо было точной копией лица матери: большие голубые глаза, тонкие губы, мягкие черты лица, чуть вздернутый, заостренный носик, высокие скулы. Но самое главное, то что ее взгляд был таким же печальным, как взгляд женщины с картины. Форс быстро отошла к стеклянной стене, устремив невидящие глаза на черный лес. Гарри подошел сзади и обнял сестру за плечи. Она не плакала, лишь порывисто вздохнула и больно закусила губу. Все в прошлом, нужно жить будущим. Стараться жить и идти вперед, не взирая ни на что. Где-то, в комнате, часы пробили час ночи, начался Сочельник. Рождество наступало, неся с собой новый год новых событий. *** - Гарри! – Тася взобралась на диван и оттуда прыгнула к Поттеру. Юноша ловко поймал девчонку и, крутанув в воздухе, усадил в кресло. Тася дергала ножками и просила Гарри поиграть с ней в салочки. Валерия, периодически проходившая через гостиную, беззлобно ругала дочь. А та что-то лепетала по-французски. Николь пошла встречать Гермиону, которая должна уже совсем скоро появиться. Поттер и Тася остались ждать семейство Уизли. Гарри был рад и счастлив: это Рождество было, наверное, самое лучшее в его жизни. Жаль, что Сириусу нельзя аппрарировать и он никак не может прийти в Масленку. «Ему бы здесь понравилось» - подумал Гарри. Он зря волновался, что его присутствие могут воспринять как вынужденное. Наоборот Валерия очень обрадовалась, они потихоньку разговорились. Женщина рассказала ему все что знает о его родителях, что-то из детства Николь.но Поттера не покидало ощущение, что она всем время напряжена и взволнована. А маленькая Тася вообще не задавала вопросов. Она принимала его за друга и все время пыталась, что-то рассказать показать, подбить на шалости. Вот только у нее это плохо получалось, потому что она постоянно срывалась на французский и очень расстраивайтесь, когда Поттер ее не понимал. Гарри слышал от Николь, что придет Вивьен, он давно хотел с ней познакомиться, ведь она знала его сестру почти с рождения. Раздался непонятный шорох, огонь в камине загорелся зеленым цветом и оттуда вышел мистер Уизли. Оглядев место, куда он попал, мужчина заметил Гари и добродушно улыбнулся. - А, Гарри, - сказал мистер Уизли, протягивая руку, - рад тебя видеть! Как жизнь? Вслед за мистером Уизли поочереди из камина вышли Фред и Джордж. Затем появились Рон, Джинни и миссис Уизли. Из кухни появилась Валерия, увидев прибывших, она подошла к гостям. - Здравствуйте, я мама Николь – улыбнулась женщина. Теперь Гарри понял, в чем сходство между миссис Уизли и миссис Ришар, они одинаково улыбались, теплой и семейной улыбкой. Рыжее семейство стало знакомиться с Валерией, а миссис Уизли хлопотливо предложила свои услуги в помощи приготовления праздничного обеда. Только миссис Уизли никогда не врала и никогда так не нервничала, когда улыбалась. Тася услышала, как открывается входная дверь и побежала встречать Николь и Гермиону. - Привет! – обрадовалась Гермиона, приветствуя Джинни, Гарри и Рона. Грейнджер не успела поздороваться со всеми, каминное пламя опять загорелось зеленым и оттуда вышли девушка в серой мантии и маленькая девочка в нарядном платье. - Форс, я открыла новый вид дорожных пробок – каминные! – вместо приветствия произнесла брюнетка, - мы к тебе минут десять попасть не могли. Ты Что решила пригласить к себе весь Хогвартс? - Вивьен, - воскликнула Николь и обняла подругу. Девочка, которая стояла с Вивьен за руку помахала Тасе, та подскочила к ней, что-то защебетав и активно жестикулируя, потащила за собой на второй этаж. Николь представила всех своей подруге: - Ви, это Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, - указала Николь на своих друзей. Ребята поздоровались с ней и все вместе отправились на кухню, где был готов обед. - Хорошо, что мы есть идем, - довольно сказал Рон, потирая руки. – А то мама совсем достала со своей капустой. - Это его так наказали, - усмехнулась Джинни, - за то, что он свою парадную мантию решил подарить нашей тетушке в Румынии. Ребята засмеялись, а Рон смущенно улыбнулся. Когда компания вошла в столовую - близнецы уже сидели за столом. Миссис Уизли хлопотала над большой тарелкой салата, помешивая овощи деревянной ложкой. Валерия летала по кухне, отправляя по воздуху кувшин лимонада, тыквенного сока и имбирное печенье. А мистер Уизли с удивлением крутил в руке переносной телефон. Друзья уселись за большим праздничным столом, Рон пытался незаметно от матери стащить с блюда печенье. Николь усмехнулась, откинувшись на спинку стула, она уже пять минут наблюдала, как Гарри искоса смотрел на Вивьен. Девушка нервничала, она первый раз праздновала Рождество в такой большой компании. Наконец, когда все уселись и начали активно есть, Николь успокоилась, слыша обрывки разговора своей опекунши и мистера Уизли. Женщина объясняла Артуру как пользоваться магловским телевизором. Миссис Уизли больше интересовала сама Николь. - Рон про тебя много рассказывал, - улыбнулась женщина, отрезая кусок индейки. - Правда? – наигранно удивилась девушка. Она ничуть не сомневалась, что Рон болтал о ней, ее это даже смущало. Юноша слишком много уделял ей внимания. - Да, - продолжила Молли, - Он говорил, что вы учитесь на одном курсе, вы с ним друзья? - Мам, прекрати, - Рон отвлекся от своей тарелки и теперь пытался остановить милую беседу. Было видно, что ему неловко: у него очень сильно пылали уши. - Ну что ты Ронни, не мешай, дай мне поговорить с Николь, - осекла сына мать. - Вы очень хорошая девушка, Рон как-то рассказывал… - Ой, мам, смотри, та самая поваренная книга волшебных блюд, которую ты так давно искала, - воскликнула Джинни, ели сдерживая смех. - Миссис Уизли, вам правда нужна эта книга, - решила помочь закончить неприятный разговор Николь, - может, возьмете? Я уверенна, Ва… мама вам с удовольствием ее подарит. Форс вышла из-за стола и сняв большую и пыльную книжку с полки, вручила ее миссис Уизли. - Ну что ты деточка, - засмущалась женщина, жадно пожирая книгу глазами, - не стоит. - Берите Молли, - Валерия, несшая поднос с фруктовым желе, увидела поваренную книгу в руках подопечной, - у нас все равно кроме яичницы и овсянки мало что готовят, - уже тиши добавила она. Смущенная миссис Уизли еще долго благодарила за подарок, обсуждая с Валерией всевозможные рецепты пирогов. Николь почти не ела за праздником, поэтому со скуки подкалывала Вивьен, делая акцент на ее мимолетных взглядах в сторону Гарри. Подруга смущенно улыбалась, опуская голову, когда видела пристальный взор Поттера. Не удержавшись, Николь пустила в ход весь запас своего сарказма, за что неоднократно получала каблуком по ноге. За вечер девушка успела пообщаться с близнецами, которые совершенно секретно рассказали ей про новые изобретения «всевозможных вредилок», на что девушка посоветовала открыть им собственный магазин. У парней на самом деле был талант портить жизнь, и если этот талант направить в нужное русло, то можно неплохо все устроить. Когда Николь нашла Тасю и Макс, играющих в прятки, она отвела девочек вниз и достав из под елки свертки, вручила девочкам. Для Таси был красивый разноцветный вязаный шарф с пришитыми зверюшками с пуговицами вместо глаз. А для Макс толстый игрушечный кот, мягкий и пушистый. Макс не слышала тяжелых вздохов Таси и жестами поблагодарила Николь. Девушка любила этих малышок, особенно, она любила дарить им подарки. Ей нравилась Макс, и она любила Тасю, которая никогда не позволяла издеваться над своей неслышущей подругой. Подарки девочкам всегда отличались оригинальностью, как впрочем, и ее друзьям. Гарри она подарила миниатюрную фигурку его любимого игрока в квиддич, ловец команды «Холихардские Гарпии». Ловец парил на высоте десять сантиметров над столом и пытался поймать снитч. Гермионе она подарила очень красивую книжку по зельям, а Рон обошелся безделушками, которые Николь купила у близнецов. Впрочем, к концу обеда девушка прибывала в отличном настроении. Ее брат теперь активно общался с ее подругой, Валерия прощалась с мистером и миссис Уизли, договорившись заглянуть к Молли на следующих выходных. Николь пошла провожать Гермиону, попрощавшись с Вивьен и Макс. **** Стоя на балконе, и глядя в чистое темное небо, Николь мечтала и хотела верить, что в мире все будет хорошо. Что ничего плохого не произойдет и что все Пожиратели смерти разом исчезнут. Но все изменения указывали на обратное, и девушка каждое утро просматривала первые колонки «Пророка», надеясь не увидеть ничего ужасного. Рождество, проведенное с родными и друзьями, было как антракт, в тяжелом драматическом спектакле. Нервное электрическое поле ненадолго отпустило девушку, но только ненадолго. Она чувствовала, будто моряк в море бурю, что все только начинается. Потихоньку она вставала на канат, протянутый над пропастью лжи, пыток и боли. Тоненькая ниточка вела на другой Берег, и сейчас она стояла на пороге этой дороги.