Мыш(ь)

В связи с тем, что автор заявки не подает признаков жизни, я пишу далее, как ложится. Просто историю. Не соответствующую первоначальному плану ни разу. Прошу прощения у читателей. У меня Аринн что хочет, то и делает в этом рассказе. ООООййй!!! *** - Да я его! Да он! Он! Сестру! А! Зина, кажется, решила схватиться за меч. Чуть не покромсала курьера. Конечно, ничего не подозревающего тщедушного молодого человека куда как легче. Ее успокаивала Пип. Я не вмешивалась в творящиеся, за стенами моей спальни процессы, ведь во мне происходили сдвиги не менее значительные. Потому, когда сестры появились на пороге, тихо, стараясь не мешать, то я и увидела-то их не сразу. Причесывала вот косы, приглаживала брови, смотрела на всю эту серость в зеркале крайне спокойно. И даже вот белая кожа не раздражает. А синяки под глазами нешуточные, конечно. Нечего в подушку-то было рыдать. Поздно ты, милочка, захотела замуж за герцога. Ой, а губы пахнут чаем. До сих пор. Так и тянет дотронуться. Пальцы кажутся тонкими, почти прозрачными. Уж это не Зенанины крепкие и цепкие руки. Эх, и потянулась же... Но уж больно пристально смотрят на меня застывшие за спиной тихонько Пип и Зенана. Стоп! Мои сестры — тихонько? Это ж я в какой реальности? Но самый ужас впереди. Пип подсела ко мне на пуфик, приобняла и тихонечко так: - Брови выщипать. Макияж легенький. Научу. Не спорь. Портниха через два часа. Серое платье. Серое, Мышь! Но ого-го, какое серое. Ох, мы ему покажем. Ну все понятно, у сестренок новая цель. Я с тоской подняла на них глаза и с удивлением обнаружила, что обе снова застыли, и совершенно вот даже не тянут меня никуда. Чего это с ними, а? Почуяли, что ли, настоящую тоску? Что-то настоящее. А то у них все - игра. И тут я сделала то, чего от себя вовек не ожидала. - А ну вон отсюда, девочки. Не готова я к портнихам, - ледяным таким тоном. Сказать, что они удивились — ничего не сказать. Дверь громко захлопнулась. Я осталась одна. Классика жанра. Несколько связанных простыней и вот из окна по ним. Как при всех моих талантах куда-нибудь да влипнуть умудрилась спуститься и даже не поранить ног — вопрос. Еще больший вопрос, как мимо Зенаны пробралась на конюшню. Впрочем, они с Пип о чем-то так возмущенно спорили перед самой дверью дома, что пролети вот мимо них сначала все восемьсот поклонников, а потом, замыкая стаю — Цено Прифигелло и все его инсталляции и картины — не заметили бы. Спасибо Зине за науку, на самом деле. Я вывела из конюшни какую-то тишайшую лошадку, оседлав ее, конечно, предварительно (что тоже у Зены подсмотрела), затем бодро сунула ногу в стремя и проскакала мимо еще более ошалевших сестер. - Мышь!!! Ты куда! Ноги же переломаешь! - заорала старшая. Но уже совершенно бесполезно, потому что выбранная мною лошадь неожиданно понеслась, почти не разбирая дороги. То есть, нет, сначала дорога была. И направление даже. Я вообще-то к герцогу скакала — разобраться. Но вороная решила иначе. И с дороги меня понесло с криками куда-то под гору в парк. К пруду. Но я не растерялась. Лихая такая наездница, пришпорила, на галоп перешла. А после — на полет. Легко и непринужденно. В ближайшие, значит, кусты. - Мелисс! Ой, какое сальто. А как прекрасно смотрится дорога над головой и сапоги на ней! Ну просто чудно. Вставшая на полном ходу лошадь с галопа без перехода вросла в траву. Завтракать, значит. А я перелетела через нее и со смачным шлепком приземлилась в небольшой пруд. - Мелисс! Вообще, в многослойных тряпках, одолженных у Пип, плыть крайне сложно, поэтому рухнула я сразу под воду. Но тут же вынырнула, сообразив, кстати, что воды мне тут — по пояс. Нет, кто же мне, понимаешь, даст утонуть! Спасители прямо в ряд выстраиваются, особенно некоторые вот жуткие рыжие. Трясет, понимаешь, растрепанными волосами. Шел бы ты! Вот откуда он здесь материализовался, а? И на руки подхватывает, главное. Упираюсь, рычу, без толку. - Аринн, идите к черту! Отпустите уже, никто не тонет! Но нет, как же. Выволок на берег, усадил, стащил с лица прилипшую поперек левого глаза тину. Улыбается. А я вот смотрю на свои юбки в ужасе. Мокрее некуда. И тяжелее — тоже. Если бы мне ту хотя бы по шею было, то идти ко дну, точно. В общем, никуда мне пока от Аринна не деться. Потому единственный вариант — сидеть и изображать водоросли. Ну вдруг получится? А, не, они ж зеленые. Я - серая. Ну, давай, Мелисс, сделай этому дураку плохо, а себе — еще хуже. - Вы хотели меня спасти, Аринн? Напрасно. Я вот решила от неразделенной любви утопиться. Представляете, какая популярность была бы вам обеспечена? Он рассмеялся: - Мелисс, у меня к вам вопрос: как вы умудряетесь это делать? Выпрыгивать из окна, нестись на неуправляемой лошади, ломать стулья в библиотеке? Вы же финансист, вам должен бы быть чужд дух авантюр. Мне говорили, что все, кто владеет весьма интересным искусством управлять деньгами — как один сухие, мрачные и черствые. И без чувства юмора. - Это вы с моими сестрами не жили. С ними под одной крышей можно, только если вы теряете голову. Ежедневно раз по пять. Всадница без головы, да. А потом еще и без лошади. Достойный пример того, как делать не надо. Он не обратил на мою тираду ни малейшего внимания. - Вы вымокли, Мелисс. Вам холодно? У меня на самом деле уже начинали постукивать зубы. Мелко так, почти незаметно. - Нет, я в полном порядке. Мое платье полностью соответствует моей репутации. Черт, вы невыносимы, Аринн! Ну зачем вы так со мной? Для пущей убедительности я даже попыталась ногой топнуть. Под множеством вымокших юбок, да. Хотелось плакать. Это притягательное, жуткое, заботливое чудовище снова подхватило на руки. - Я вообще извиняться пришел. Но увы, Мелисс, теперь вашу репутацию уже не спасти. Вы плавали в пруду, перелетев лошадь. Это, знаете, ужасно. Я бы не вынес позора, честно скажу. Юбки все же слишком тяжелы. Аринн с усилием водрузил меня обратно на лошадь и сел сзади, ухватив поводья этого чудовища. Которое, между прочим, очень мирно пожевывая траву и едва переставляя ноги, двинулось к дому. А навстречу по дороге уже бежали сестры. Бежали - бежали, да остановились, увидев мирную картину спасения утопившейся. Аринн — горячий. Можно прижиматься к нему, делая вид, что в одном седле вдвоем — тесно. И не думать о непросушенной репутации.