Спасая жизни

      Для Гермионы утро понедельника выдалось из рук вон плохо. Она впервые в жизни проспала на работу. А все потому что она целую ночь не могла уснуть, думая о Малфое. Ее ужасно раздражало то, что мысли об этом мерзком слизеринце стали посещать ее чаще, но всё равно ничего не могла с собой поделать, и это жутко бесило. Когда она наконец-таки собралась и решила трансгрессировать, до нее дошло, что вчера она поставила антиаппарационные чары. Снимать их времени не было, да и желания тоже: мало ли, кому снова может взбрести в голову идея, чтоб завалиться к ней в ночи. Злорадно ухмыляясь, доктор Грейнджер решила воспользоваться камином для перемещения в Мунго. После войны клинику коснулись некоторые реформы: она заметно расширилась, некоторые отделения переименовались или стали работать на более узкую специфику, а некоторые, наоборот, добавились. При помощи камина Гермиона могла попасть только лишь на первый этаж, а так, как она работала на пятом, то попасть туда можно было лишь по неудобной узкой старой лестнице либо при помощи аппарации. Но аппарировать врачам на территории больницы разрешалось только из дома и обратно и по всей территории, но предварительно зарегистрировав себя на право аппарации у секретаря. Естественно, Гермиона этого не сделала, потому что не считала нужным, и вот сейчас она осознала всю печаль своего бездействия. Быстро вбежав на пятый этаж, запыхаясь, девушка остановилась у двери в ординаторскую, переводя дух, но тут же услышала голоса по другую сторону кабинета. Постояв так еще с секунд пять, она все-таки решила туда войти. — А вот и доктор Грейнджер, ну наконец-то! Гермиона, мы все ждем только вас. Профессор Томпсон стоял в самом центре толпы медработников и как всегда добродушно улыбался Гермионе, стоявшей у порога и растерянно смотрящей на всю гурьбу людей в белом: тут были три медсестры, две санитарки, профессор Томпсон, трое врачей из отделения реабилитации и Малфой, который, как всегда, смотрел на нее в упор своим ледяными глазами. Гермиона посмотрела на него и тут же перевела взгляд на своего куратора, который что-то говорил: — ...и я очень рад, что наш коллектив пополнился еще на одного сотрудника, прошу всех познакомиться с медсестрой Элизабет МакАдамс, которая только-только окончила школу медсестер Святой Лукреции! И только тут Гермиона обратила внимание на ничем не приметную девчушку ее возраста, которая все это время стояла за спиной профессора Томпсона. — Можно просто Лиззи, сэр, — крайне смущенно сказала она, стараясь не смотреть на любопытные взгляды персонала. — Конечно, мисс Лиззи! Поздравляю с назначением и вашим первым рабочим днем! Народ в белых халатах захлопал, а Элизабет слегка покраснела от смущения. «Совсем как Рон», — подумала Гермиона. Персонал уже начал расходиться по своим местам, как профессор Томпсон окликнул: — Доктор Малфой, доктор Грейнджер, Лиззи, задержитесь, я должен с вами кое-что решить. Все трое остались в кабинете, и Гермиона заметила, что Малфой смотрит на новенькую медсестру изучающим взглядом. Элизабет старалась не смотреть на Драко, потому что ее щеки и так безостановочно горели, а встреться она взглядом с Малфоем — так вообще бы упала в обморок. Гермиона от этой мысли не смогла сдержать улыбки и вперилась взглядом в пол. Она не видела, что именно в этот момент Драко посмотрел на нее. Почему она улыбается? И почему опоздала? Что она делала этой ночью? Драко стиснул зубы от одной только мысли, что Грейнджер была с кем-то и ей было хорошо. Хотя он и сам эту ночь провел на ура: старая слизеринская делегация во главе с Малфоем и Забини устроила вечеринку в большом зале Малфой-Мэнора с развратными танцами пьяной Паркинсон и Гринграсс-старшей, а после неистовый секс все с той же Пэнси прямо на большой мраморной лестнице — девушке настолько было невтерпеж, что они просто-напросто не успели дойти до его спальни. Утром он ушел на работу, так и не успев извиниться перед Нарциссой за поведение его друзей и доставленные неудобства. Но поразмышлять над загадочным опозданием и улыбкой Гермионы долго не удалось, так как в ординаторскую вернулся профессор Томпсон. — Гермиона, Драко, так как Лиззи никогда еще не работала в медицине, то я хочу оставить на обучение ее вам. Конечно, вы врачи, но я не думаю, что вам составит труда обучить ее элементарным вещам и поднатаскать на тот уровень, который нужен вам. Профессор улыбался и смотрел на всю эту троицу совершенно по-дамблдорски, отчего у Гермионы защемило сердце — любимого директора Хогвартса, увы, было не вернуть. — Ах да, доктор Грейнджер, чуть не забыл — сегодня вы должны отправиться поработать в лабораторию зельеварения, так как наш профессор-зельевар будет отсутствовать по личным причинам. Можете взять с собой в помощницы мисс Лиззи, думаю, ей будет это интересно. Что касается вас, доктор Малфой, — профессор перевел свой взгляд на Драко, — то вы должны пойти в приемный покой, там сегодня снова много народа и врачи никак не могут справиться. Это, собственно, все, что я хотел вам сказать. А теперь прошу меня простить — у меня обход. И профессор оставил их троих в ординаторской. Драко и Гермиона встретились взглядами. Они просто стояли и смотрели друг на друга секунд сорок, пока Малфой, наконец, не прервал молчание. — Что, бессонная ночь выдалась, поэтому и опаздываем, да, Грейнджер? — Это не твое дело, Малфой! — огрызнулась Гермиона. — Да ну? По-моему, мое дело работать, а не ждать одну тебя! — А мне всё равно, ясно? Ты мне не начальник, чтоб делать выговоры по поводу моего опоздания, которое совершенно тебя не касается! — Да мне абсолютно плевать на тебя! Просто, когда будешь в следующий раз кувыркаться со своим Уилсоном, то следи за временем! Гермиона смотрела на Малфоя так, как будто к ее затылку приложились чем-то тяжелым. Он что, ревнует? — Малфой, ты что, ревнуешь? — Гермиона подперла руками бока и сделала шаг к слизерицу, отчего их расстояние между друг другом стало ничтожно маленьким. — Какого наргла, скажи мне, я должен это делать? — Драко брезгливо поморщился, но назад не отступил. — А то, что ты мне так и не объяснил, какого дьявола ты завалился вчера ко мне домой? Хотя тут и без слов все ясно, ведь ты хотел прибить Дэниела! А этому может быть лишь одна причина — ты ревнуешь! — Гермиона уверено вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на Драко. Малфой не мог признать так открыто свою слабость, наверное, в первую очередь, перед самим собой, ведь он никогда никого не ревновал — девицы сами стелились за ним штабелями, а однажды, он сам видел, как две пуффендуйки подрались на седьмом курсе школы, из-за того, чтобы сесть с ним за одну парту на каком-то из предметов. А вот эту девчонку, которую он люто ненавидел все школьные годы, он, якобы ревновал к какому-то Уилсону? Да он, лучше бы, с кентавром на свидание отправился, нежели признал это! Поэтому все, что приходилось сейчас Малфою — так это сделать привычное надменное выражение лица и пытаться унизить своего собеседника. Пусть даже то, что собеседником является она. — Ревновать тебя? Грейнджер, ты в своем уме? Кем ты себя возомнила? Я просто беспокоился, как бы Уилсон ни запачкался о какую-то грязнокровку! В следующую секунду раздался звонкий удар пощечины и чей-то женский визг. Оказывается, молодые доктора были настолько увлечены своей перебранкой, что напрочь забыли о новенькой медсестре Лиззи, которая все это время находилась с ними в одном кабинете и наблюдала за весьма любопытным зрелищем. Гермиона резко отскочила от Малфоя, и все еще скрипя зубами от ярости и обиды, мигом шмыгнула за дверь, как бы рыча: «За мной, Лиззи!». Она сейчас меньше всего хотела возиться с какими-либо подопечными, поэтому молниеносно слетев по лестнице с пятого этажа на первый, девушка быстрым шагом направилась в лабораторию. Лиззи едва-едва поспевала за ней. Достигнув места назначения и все еще кипя от злости, Гермиона оперлась руками о лабораторный стол и вперилась уничтожающим взглядом в одну точку, причитая вслух. — Чертов Малфой! Мерзкий ублюдок! Ненавижу тебя! Катись ко всем боггартам! Пусть тебе на голову свалится наргл! Или пусть тебя укусит тентакула! НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ!!! Она ударила кулаком по столу так, что один из флакончиков, стоявших на нем, упал и разбился. По кабинету разлился волшебный аромат этого зелья: Гермиона сразу узнала его, ведь подобное она уже ощущала и раньше: запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и еще кое-чего такого, о чем она не могла помыслить — запах кофе и виски. — Ммм, я чувствую запах лакричных палочек, — вдруг раздался звонкий девчачий голос. Гермиона подняла голову и увидела стоящую напротив Лиззи, жадно вдыхающую аромат зелья, — что это такое за снадобье? — Это приворотное зелье, — с грустью ответила ей Гермиона, принимая жестокую правду, что ее Амортенция пахнет Драко Малфоем. — Приворотное зелье? — девушка, казалось, никогда раньше и не знала о том, что подобные существуют. — Причем самое сильнейшее из всех и самое опасное, — поведала ей Гермиона, — мой профессор в школе говорил, что оно может убить — просто свести с ума от иллюзии любви. — Вот это да! Будь у меня такое зелье, я бы смогла влюбить в себя любого мужчину? — Лиззи восторженно смотрела на Гермиону, и, казалось, что ее воображение уже рисует какие-то картины, где она и тот, кто ее так сильно «любит», безмерно счастливы. — Нельзя насильно кого-то заставить себя полюбить, — качая головой парировала доктор Грейнджер, — любое зелье способно лишь создать эффект этого чувства, но ни в коем случае не вызовет его истину. Даже после того, как человек будет пить зелье регулярно, рано или поздно, отменив его, он как бы очнется и ни за что не поверит, что когда-то испытывал эти чувства. Поэтому не стоит играть с такими вещами, как приворотные зелья — этим ты сделаешь лишь хуже себе. Попробуй лучше сама заинтересовать чем-нибудь объект своего обожания. Казалось, что Гермиона успокаивалась, когда находился кто-то, кто был способен слушать ее умные речи. А Лиззи слушала, открыв рот. Гермиона была уверена в том, что девушка восхищена ее познаниями, но даже и не предполагала, что в недалекой головке этой юной особы мог назревать некий план. — Если это зелье такое опасное, как вы сами сказали, значит, оно сложное, и, должно быть, очень важное? А вы его разбили,— грустным голосом произнесла Лиззи и печально посмотрела на Гермиону. — Да, не очень хорошо вышло, — согласилась она, — я думаю, что мне придется сварить новое. Но это не страшно, ведь я когда-то была лучшей на курсе, и прекрасно помню его состав, — Гермиона предалась приятным воспоминаниям о том, как ей всегда удавалось получать высший балл даже у непробиваемого на похвалы Снейпа, и как был рад Слизнорт, заполучив ее в свою «коллекцию» блестящих студентов. Беря список плана и внимательно изучая его, Гермиона недовольно хмыкнула. — Этот больничный зельевар — натуральный халтурщик! У него не выполнено и половины плана, а он смеет пропускать работу! А чем нам потом пациентов лечить? Ладно, Лиззи, сегодня у нас тяжелый день, нам нужно будет изготовить много разных мазей и настоек. Иди сюда, будешь помогать мне резать и измельчать некоторые ингредиенты. Начни-ка с корня мандрагоры, он практически входит в состав любого зелья, сейчас я покажу тебе, как правильно его разделывать. Тебе еще повезло, что сейчас они мертвы, вот если бы ты выдернула из земли взрослый саженец, то его пронзительный вопль смог бы убить тебя! Гермиона еще долго рассказывала девушке о свойствах многих растений, помогала отмерять лягушачью икру, показывала, в какой момент нужно добавлять крысиные лапки, чтоб они моментально растворились в котле, а не взрывались внезапно. Лиззи была настолько послушной ученицей, что Гермиона даже позволила ей самой приготовить зелье для излечения фурункулов, но тщательно ее контролируя, чтоб ненароком не произошло того, что на первом курсе было с Невилом — юный волшебник не снял зелье с огня и добавил иглы дикобраза, из-за чего из котла пошел ядовито-зеленый дым, сопровождаемый громкий шипением. Попутно Лиззи рассказывала о своей семье, что ее отец был волшебником, который умер задолго до ее рождения от какого-то магического заболевания, а она сама воспитывалась с матерью-магглой в маленькой деревеньке близ Бирмингема, как пыталась колдовать по старым отцовским книжкам, как сова почему-то не принесла ей письмо из Хогвартса, а потом она смогла выучиться на медсестру. Гермиона слушала эту бедную девушку и чувствовала к ней сожаление и доброту, ей хотелось рассказать ей обо всем, передать максимум своих знаний, но она понимала, что это нужно делать не сразу, а постепенно. К тому же какое-то чувство подсказывало доктор Грейнджер, что доверять людям вот так целиком и полностью всё же не стоит, поэтому она решила для себя, что будет присматривать за новенькой сотрудницей. Прошло достаточно времени, когда девушки сварили множество зелий и сделали не мало мазей, как к ним в лабораторию трансгрессировал Малфой из приемника. — Грейнджер, быстро за мной! У нас человек после укуса вампира! — Превращается?— Гермиона резко оторвалась от работы и направилась в сторону Малфоя. — Нет, укус, судя по всему, свежий, поэтому есть еще шанс его спасти. Ну же, трансгрессируй в отделение! — Не могу, у меня нет разрешения на трансгрессию в больнице, — Гермиона уже прокляла все на свете, что так и не дошла до секретаря, чтоб получить ее, — я по лестнице поднимусь. — Нет времени! —Драко схватил ладонь Гермионы в свою руку и они аппарировали в отделение, поэтому девушка даже не успела дать указания Лиззи по поводу зелий, ведь она еще не знала, что сваренная ею Амортенция исчезнет из лаборатории... Оказавшись в своем отделении, они тут же направились в палату к укушенному пациенту. Тот лежал на койке, закатив глаза, и судя по его дрожи и холодному поту на лбу — его здорово лихорадило. Гермиона вгляделась в его ясные глаза и ее сердце дрогнуло — перед ней лежал совсем молодой парень с правильными чертами лица. Он был весьма привлекателен, и если бы не его неудовлетворительное состояние, можно было бы сказать, что он красив. Увы, бедняга был, скорее всего, обречен, но Гермиона, посмотрев на него, твердо решила не сдаваться. Она принялась осматривать его укус. Малфой наблюдал за ее работой. — Укус свежий, максимум два дня. У нас есть шанс! — Думаешь, его что-то сможет спасти? — Да, я как раз сейчас готовила чесночную мазь повышенной концентрации. У свежей эффект гораздо выше, а ей максимум полчаса. — Хорошо, Грейнджер, я позову санитаров, чтоб они держали его. Малфой вышел из палаты за санитарами, а Гермиона осталась с новым пациентом. На столике рядом с кроватью лежала его история болезни и в самой первой графе стояло имя Алекс МакЛефли. — Держись, Алекс, мы обязательно тебя вытащим, — чуть слышным голосом сказала Гермиона и дотронулась своей рукой до холодной руки укушенного. Тот в ответ лишь издал жалкий стон, и доктор Грейнджер сильнее сжала его руку. В этот самый момент в палату вернулся Малфой с двумя санитарами и медсестрой, которая несла чесночную мазь, какое-то зелье и волшебный стерильный шприц. Малфой увидел руку Гермионы на руке пациента и презрительно скривился. Девушка закатила глаза, думая, какой же он все-таки идиот, раз не понимает элементарных подбадривающих жестов, но ни один из них не сказал ничего. Гермиона дала команду санитарам держать пациента, а сама начала обряд исцеления, уже жутко жалея, что несколько лет назад Министерство Магии приняло очередной закон, касающийся колдомедицины о том, что пациентов нельзя привязывать заклинаниями во время процедур, считая, якобы, негуманным сие действо, но сейчас их подопечный дергался так сильно, что она была готова сама запустить в него «Инкарцео», лишь бы тот перестал истошно содрогаться в конвульсиях, мешая ей смазывать чесночной мазью укус. Закончив с шеей пациента, Гермиона чуть отстранилась, наблюдая за действием мази. Место укуса побагровело, говоря о том, что сок чеснока начал нейтрализовывать ядовитый пигмент из слюны вампира, который попал в кровь. Алекс перестал дергаться и теперь только издавал хриплые короткие стоны. Гермиона была удовлетворена реакцией его организма и приступила ко второму этапу нейтрализации яда. Шансы спасти юношу увеличивались и это ее подбодрило. Зелье, которое принесла медсестра, оказалось сывороткой с микрочастицами серебра, которую нужно было вводить точно в сонную артерию. Действия доктора Грейнджер были смелыми и уверенными, и Малфой, наблюдавший за лечением, стоя в сторонке, отметил ее мастерство. Алекс снова начал вздрагивать после того, как ему ввели сыворотку, и Гермиона засекла время на своих наручных часиках — если его выждать слишком мало, или, наоборот, много, то пациент может умереть. Спустя ровно три минуты она начала произносить цепочку сложных заклинаний на латыни. Малфой, наблюдавший за ней и за пациентом насторожился: вены на шее укушенного начали набухать, наливаясь кровью, а потом резко спадать. Лицо менялось в цвете от бледного до землистого, зрачки сузились, а на зубах стали вырастать клыки. Гермиона продолжала читать по памяти заклинание все громче и громче, выводя своей палочкой в воздухе какие-то замысловатые движения, но судя по состоянию пациента, эффекта от этого не было — он начал превращаться. Спустя еще несколько секунд бесполезного произношения непонятных слов, голос Гермионы дрогнул от волнения и Малфой понял, что должен ей помочь. Резко становясь по другую сторону от пациента, он в унисон с Гермионой начал произносить заклинания и так же как она выводить в воздухе сложные знаки своей палочкой. На какой-то момент паника отступила — пациента перестало лихорадить, кожа стала приобретать былой оттенок, дыхание выровнялось, клыки спали. Они практически вздохнули с облегчением и хотели поздравить друг друга с победой, как произошло нечто неожиданное: пациент резко открыл глаза и выпустил клыки. Его лицо налилось кровью, на скулах заиграли желваки, а руки стали сжиматься в кулаках. Он в одну секунду раскинул в сторону двоих здоровых санитаров, которые держали его, вскочил на ноги перед Гермионой и Малфоем, бешеным взглядом смотря на них обоих, видимо, обдумывая, на кого же напасть первым. Медсестра с воплем упала в обморок, уронив поднос со стоявшей на нем мазью и сывороткой, а два санитара продолжали валяться на полу без сознания. Ситуация была незавидная — доктора оказались в ловушке. Они не могли трансгрессировать и оставить вампира одного, ведь в отделении полно других пациентов и персонала. Нужно было что-то делать, и Гермиона произнесла первое, что пришло ей на ум: — Остолбеней, — выкрикнула она, но заклятье лишь ударило по вампиру и прошлось по его телу легкой волной, не причинив совершенно никакого вреда. Но после этого жеста новоиспеченный кровопийца принял решение, на кого напасть первым, и начал надвигаться на Гермиону, конвульсивно наклоняя голову из стороны в сторону и смотря на свою жертву широко раскрытыми глазами. Гермиона всхлипнула и попятилась. На ее лице застыл ужас. Она никогда не думала о такой нелепой смерти, а ведь то, что собирался сделать с ней вампир — так это именно убить, потому что это было его первое превращение, и для «закрепления эффекта» до первого полнолуния ему нужно было пить кровь своих жертв, тем самым убивая их. Доктор Грейнджер пыталась лихорадочно соображать, где же она допустила оплошность, но лишь пришла к выводу, что Алекса укусил очень сильный вампир, у которого концентрация яда в слюне была резко повышена, поэтому введение противоядий дало такой эффект: яд «почувствовал» опасность и реактивировался с новой силой, превращая его в вампира раньше времени. Гермиона уже закрыла глаза и приготовилась к худшему как Малфой выкрикнул: — Редукто! Она приоткрыла один глаз чтобы посмотреть, что же произошло, как увидела отлетевшего к стене вампира, и смотрящего на нее Малфоя. — Грейнджер, я знаю, как остановить превращение, и, возможно, сохранить его жизнь, — сбивчиво говорил Драко, — сейчас ты должна читать то же заклинание и выводить те же движения палочкой, не сбиваясь и не отвлекаясь, поняла? Я буду также вслух читать это заклинание, но только задом наперед! Молчи, не перебивай! — Малфой жестом остановил Гермиону, которая что-то хотела сказать, а потом продолжил, — ты ни в коем случае не должна отвлекаться и сбиваться, иначе ничего не выйдет, ясно тебе? Просто сосредоточься на заклинании и все получится! Гермиона лишь стояла и послушно кивала, словно китайский болванчик. — Ну же, на счёт три. Один... Два... Три! И из их палочек одновременно вырвался поток искр зеленого цвета. Гермиона сощурилась, читая сложное заклинание, пыталась не слышать того, что говорит Малфой, чтобы не ошибиться, и, к ее удивлению — их заклинание действовало. Две нити зеленых искр обвились вокруг вампира спиралью, поднимая того в воздух. Он пытался вырваться, но все было тщетно — магия держало его крепко, словно тиски. Спустя мгновение вампир издал пронзительный крик и ничком рухнул на пол палаты. Гермиона и Малфой опустили свои палочки, и тяжело дыша, переводили взгляды от пациента друг на дружку. Потом, как бы придя в себя, Малфой подошел к вампиру и осмотрел его шею: от укуса не осталось и следа. Проверив его пульс, он левитировал того обратно на постель. — Ну вот и все, Грейнджер. А ты молодец, не спасовала и не растерялась. Слышать похвалы от Малфоя было странным, но она не могла ничего ему ответить, все еще оправляясь от шока и лишь выдавила из себя подобие улыбки, видимо, непроизвольно. Последний раз посмотрев на пациента, она поспешно покинула палату и направилась в ординаторскую. Малфой, который приводил в чувства санитаров и медсестру через какое-то время зашел следом за ней. Гермиона сидела в своем любимом кресле с чашкой чая, крепко зажатой в руках. Она даже не шелохнулась, когда дверь шумно закрылась. Малфой сел рядом с ней на подлокотник. — Ну, Грейнджер, как ты? Гермиона подняла на него взгляд и едва заметно кивнула. Они сидели молча на одном кресле какое-то время, пока Грейнджер не прервала тишину хрипловатым, от долгого молчания, голосом. — Откуда ты знаешь об этом заклинании? Малфой посмотрел на нее, сощурив глаза, но всё же решил ответить. — Меня научил ему отец, как только я принял метку. Мы должны были подстраховаться и переманить вампиров на сторону Волан-де-Морта, и это дело могло кончиться для меня фатально. Гермиона вопросительно вскинула бровь и он продолжил: — Да, Темный лорд должен был поручить это дело мне. Поэтому отец и научил меня этому заклинанию. Гермиона поднесла ладонь к губам и охнула. — Это же чёрная магия, Малфой! Нельзя применять ее к пациентам. — Ее голос дрожал. Драко внимательно посмотрел на нее, а потом медленно встал с подлокотника кресла и сел на корточки прямо у ног Гермионы, смотря на нее пронзительно, снизу вверх. У Гермионы от этого взгляда пробежала приятная дрожь по телу. Этот взгляд был теплым. Малфой смотрел на нее какое-то время, будто обдумывая что-то, а потом нежно прошелся своей ладонью от ее колена вверх к бедру. Сердце Гермионы заскучало в бешеном ритме. — Просто иного выхода у нас не было. Если бы не это — мы бы его не спасли, и хуже всего, могли бы умереть. Я использовал черную магию во благо, и ты мне в этом помогла. Не каждый на твоем месте справился бы с этим. Все дело в твоей энергетике, Грейнджер. Ты очень сильная волшебница, и сейчас я в очередной раз в этом убедился. И в тебе есть что-то такое, что меня притягивает. Гермиона смотрела на него, широко распахнув свои карие глаза. А Малфой лишь ухмыльнулся, а потом в одну секунду впился в ее губы жадным поцелуем.