Дареному коню в зубы не смотрят
На собеседование Хильди собиралась, словно на похороны. В прямом смысле слова. Напялила старый - еще студенческий - костюм из длинной серой юбки и такого же жакета, волосы свернула в гладкий узел, полностью презрела макияж. - Ну, полно, - воскликнула Сольвейг, глядя, как Хильди - для пущего эффекта - достает с антресолей портфель из потрескавшейся кожи. - Не съест же он тебя. - Кто знает... - Хильди состроила постную мину. - Вообще-то, болтают, что в полнолуние он пьет кровь невинных дев. Якобы, во время заключения умом тронулся... - До полнолуния еще две недели, - беспечно пожала плечами Сольвейг. Хильди отвела глаза: с невинностью тоже не складывалось, но маме об этом знать, скорее всего, не стоило. - К тому же, о нем еще и не такое говорят... Слышала про жеребенка, которого он вроде как родил? Жеребенка. Локи. Родил. Нет, я все понимаю - народ любит придумывать небылицы и ужасы. Но ведь принц все-таки мужчина. - Он им родился - это так, - согласилась Хильди. - Но он еще и Повелитель Магии. Мастера такого уровня могут трансформировать тела по собственному усмотрению. Так что Локи хоть в женщину может обратиться, хоть в кобылу, хоть в камень. - Не становись Повелителем, а? - жалобно попросила мама. - Я, в принципе, свободна от предрассудков, но уж больно привыкла к тебе такой, какая ты есть. Не хотелось бы жить с булыжником. - Надеюсь, - мрачно произнесла Хильди, - я ему не понравлюсь. Сольвейг приподняла брови: - А это, знаешь ли, от тебя зависит. Только женщина решает, какое впечатление произведет на мужчину. Правда, - вздохнула она, - с умными мужчинами это не всегда работает. Хильди зашнуровала ботинки на низком каблуке и траурным голосом объявила: - Вот и все. Пойду. Если через несколько дней отыщется мой хладный труп, ты знаешь, кто главный подозреваемый. Сольвейг пренебрежительно фыркнула. - Да, уж наверное, за руку его не поймаешь. Он хитрый. Догадается скрыть улики. Так что торжества справедливости не обещаю. Хильди, не найдя утешения, понимания и сочувствия, задрала нос и вышла за дверь.***
От встречи с принцем Хильди всеми силами открещивалась с неделю, но на бирже ясно дали понять, что если она откажется, они больше помогать не станут. Вроде как, таковы правила. Хильди подозревала, что их можно было бы и обойти, вот только ради неё никто не собирался пальцем шевелить. Она злилась и негодовала, но ничего поделать не могла. Придется идти, да ещё изображать что-то. И перед кем? Перед один из самых опасных преступников во Вселенной, которого амнистировали, даже, между прочим, не проведя психологической экспертизы! - Может, ты немного драматизируешь? – мягко спрашивала мама. – Это же всего лишь разговор... В ответ Хильди кривилась, словно от зубной боли. Разговор, как же... Хотя, если перехватить инициативу? Локи хочет с ней познакомиться? Что же – желание принца – закон. Она предстанет перед ним. Во всей красе.***
Как назло, лаборатория Его Высочества представляла собой чудный, только что отремонтированный домик посреди сквера. Тихо, спокойно, прохожие не отвлекают. В таком месте бы работать и работать. "А еще убивать наивных дурочек и зарывать тела безлунной ночью", - ехидно подсказал внутренний голос. Хильди вздрогнула всем телом. Правда, не столько от страха, сколько от холода. К февралю зима обозлилась, как брошенная женушка, и обрушила на Асгард череду снежных бурь с ледяным шквальным ветром и мелким кусачим снегом. Порезвившись с неделю, бури утихли, но на смену им пришли лютые морозы, каких не видели уже много лет. По столице ползли нехорошие слухи. Говорили, например, что от невыносимого, почти могильного холода сходят с ума животные. Якобы бродячие собаки - в обычные времена шкодливые, но совсем незлобные - прогрызают в деревянных домах норы, лишь бы укрыться от мороза. А голуби – заурядные городские голуби с янтарными глазами и сизым брюшком – с разгона врезаются в чердачные окна, надеясь погреться под крышей. Хильди привыкла считать себя достаточно рациональной асиней. Маги вообще редко бывают суеверны. Кому, как не им, знать, что за сверхъестественными с виду явлениями кроются вполне реальные законы физики и очень тонкий расчет. А все-таки даже ей иногда казалось, что холод этот – неестественный. Уж больно живой и осмысленной была его злоба.***
Первое, что бросилось Хильди в глаза – вблизи принц выглядел совсем не таким величественным, как во время парадов и шествий. Просто мужчина – высокий, очень бледный, со впалыми щеками, заострившимися чертами лица и рано обозначившимися морщинами. Голос – спокойный, тихий, но хорошо поставленный. Чувствуется, что принц привык к тому, что его слушают и слушаются. Второе, что она не могла оставить без внимания – превосходные манеры. Дверь Локи открыл почти сразу же, забрал из рук жакет, проводил к столу, предложил чаю. В его обращении не было ни унции высокомерия или снисхождения, которые так любят демонстрировать высокопоставленные асы, но при этом принц удивительным образом умудрялся избегать и излишнего панибратства. «Порода, - подумала Хильди, - порода и королевское воспитание». Даже безумие не способно их уничтожить. - Итак, Сванхильд, - принц сидел в кресле с очень прямой спиной и выглядел абсолютно нормальным (но Хильди все равно была начеку), - расскажите мне о себе. - Хорошо, - кивнула Хильди. Теперь главное – впечатлить его. С абсолютной, почти навязчивой честностью она рассказала о своем происхождении («Самое скромное.»), образовании («Очень, знаете ли, посредственное.»), способностях («Стыдно сказать, но Вам, Ваше Высочество, лгать не буду - весьма слабенькие.») Ни один работник за всю историю Вселенной не был настолько откровенен с потенциальным нанимателем – Хильди с готовностью признавала свои недостатки, несовершенства, слабости и изъяны. Определенно, рассказ её сделал бы честь исповеди самой отъявленной грешницы. Проклятый принц слушал с видом добродушного божка, способного простить нерадивой пастве все, что угодно – от нарушенного поста до кровавых жертвоприношений. - Я чудовищно непунктуальна. - Но сегодня вы пришли минута в минуту. - Это с непривычки. Дальше будет хуже, - пообещала Хильди. – Кроме того, я неряшлива. - Вот как, - протянул принц, рассматривая её руки с чистыми, коротко подстриженными ногтями. - И труслива. Всего боюсь: темноты, там, мышей, бездомных собак... - Страх – естественная реакция, - серьезно заметил Локи. – А от собак в самом деле держитесь подальше. В последнее время с ними неладно... - Да и знаний-то у меня кот наплакал! - в отчаянии заявила Хильди. - У вас красный диплом, - вкрадчиво напомнил принц. - Да какой там красный! Скорее, розовенький. Это все от старания и усидчивости. Половину, знаете ли, вообще не понимала, просто зубрила перед экзаменами. И к преподавателям подлизывалась! Да и вообще – дали за красивые глаза. Губы принца подрагивали. - А глаза у вас действительно привлекательные, - в его голосе явственно ощущался едва сдерживаемый смех, - словно мокрая морская галька. Приятно будет в них смотреть. Хильди лихорадочно соображала. Нужно что-то ему сказать. Что-то эдакое, чтобы он сразу же выставил её за дверь (но не покалечил)! - А ещё я... Я... Локи сцепил длинные пальцы в замок и положил на них подбородок. - Не трудитесь, Сванхильд. Вы мне подходите. Можете приступить к обязанностям завтра утром. У Хильди внутри все оборвалось. «Вот так и рушатся судьбы,» - трагично подумала она. Попыталась разрыдаться (а вдруг принц терпеть не может плаксивых женщин?), но слезы, по закону подлости, не шли. Локи с любопытством наблюдал за её потугами. - Можем на кухню перейти, - заботливо предложил он. - Зачем? - насторожилась Хильди. Вопреки здравому смыслу, в голову полезли детские страшилки про злых магов, промышлявших каннибализмом. - А там лук есть. Может, с ним лучше пойдет? Хильди, не удержавшись, фыркнула. - На будущее – слезы на меня не действуют. Вообще, - нанес контрольный удар Локи. Теперь главное - сохранить лицо. Держать голову прямо, не давать ни словом, ни жестом понять, что она скорее бы отхожие места чистить пошла, чем к нему в лабораторию. Локи, он буйный, от него всего ждать можно. - Ну, я тогда... пойду? На сегодня. Вырваться, только бы вырваться отсюда. А потом – сразу же на биржу. Сказать им, что у принца работать ни за что не будет. В крайнем случае – можно сбежать из столицы. И из страны. И из галактики. Локи несколько секунд вглядывался в её лицо, а потом улыбнулся – но уже не весело, а скорее раздраженно. - Не надо превращать все в трагедию! – ехидно произнес он. – Ты же толковая девушка... Пусть и строила из себя полную дуру. Я не безумец и не чудовище. Хильди тактично, но многозначительно промолчала. Все сумасшедшие именно так и говорят. Невинного аса не посадили бы в старые городские казематы на дюжину лет. Хоть в Асгарде и самодержавие, а юридическая система – одна из самых справедливых во Вселенной. - Не веришь? – презрительно бросил принц. – Ничего, у тебя будет возможность убедиться. И прекрати изображать приговоренную к смертной казни. В былые времена за возможность поработать со мной соперничали лучшие маги... Останешься – через год станешь Магистром, через два – поступишь в аспирантуру. Хильди помотала головой. Звание Магистра – да ещё в такие сжатые сроки – это очень заманчиво... Аспирантура – с её-то скромными возможностями – вообще за пределом мечтаний. Вот только стоит ли верить великому лжецу? - Я далеко не лучшая. Может, вам стоит поискать кого-нибудь потолковей? Локи раздраженно потер переносицу. - А у нас с тобой сходная ситуация. Тебя никто не желает нанимать, а ко мне никто не хочет идти. Так что... Пусть ты мечтала о наставнике с безупречной репутацией, а я — об ассистенте со степенью Магистра, придется довольствоваться тем, что есть. И я обещаю тебе — у нас получится. Получится просто отлично. Хильди не стала спорить. Не потому, что аргументы принца её убедили. Просто с лихорадочно блестящими глазами, добела сжатыми кулаками и глубокими морщинами, прорезавшими лоб, Локи выглядел абсолютно невменяемым. А перечить обезумевшему Повелителю Магии, будучи вчерашней студенткой — самоубийство. - А теперь слушай, чем мы будем заниматься...***
Едва за Сванхильд закрылась дверь, Локи направился к потайной нише в стене, где хранил самое дорогое и ценное в лаборатории — марочный коньяк. Он редко пил на работе (количество алкоголя в крови и точность творимых заклинаний находятся в обратно пропорциональной зависимости), но на этот раз сделал исключение. Тем более что заниматься исследованиями он сегодня больше не собирался. - Ну, - Локи отсалютовал стаканом куда-то в область потолка, - за сотрудничество! С ассистенткой ему, кажется, повезло. Характер у девчонки, конечно, не ангельский, но, по крайней мере, она не особенно его боится. Да, Локи чувствовал, что она стала жертвой пропаганды и держится настороженно. И, уж конечно, опасается, что окончательно загубит карьеру и репутацию сотрудничеством с главным асгардским мерзавцем. Но ужаса – дикого и иррационального – который испытывали перед ним значительное количество асов, Локи не заметил. К тому же — на лицо миленькая и за словом в карман не лезет. Можно будет поболтать за чашкой чая. А большего и не требуется. В области магии Локи – нескромное, но справедливое заявление – обладал изрядным преподавательским талантом и мог из полного ничтожества вырастить неплохого профессионала. От рабочих и достаточно приятных событий мысли Локи плавно перетекли к семейным. Этой ночью он заработался и ночевал прямо в лаборатории, но утром нашел в почтовом ящике письмо с гербовой печатью. Отправителя он узнал раньше, чем прочитал первую строчку. Единственным членом царской семьи, который стал бы ему писать, была Фригга. Ну, хорошо хоть курьера не прислала, связалась через личный терминал. Содержание письма заставило Локи скривиться. Приглашение на торжественный ужин... Он глубоко любил и почитал приемную мать, но порой совершенно не понимал. Зачем Фригге — женщине чуткой и проницательной — раз за разом сталкивать его и Одина лбами? Надеется на примирение? Наивно и глупо. Примирение никому из них просто не нужно. Все слова давно сказаны, все решения — приняты. Положим, устраивать сцен они не станут, но находиться в одном помещении, да ещё и изображать веселье — тяжело и отвратительно. Но деваться некуда. С матерью Локи тщился сохранить какое-то подобие семейных отношений, и обижать её прямым отказом не хотелось. Залпом допив коньяк, он поспешил покинуть лабораторию.***
- То есть как это, принял? – всплеснула руками Сольвейг. - На голубом глазу, - фыркнула Хильди. – Сказал, мол, я его полностью устраиваю. Да и других вариантов у него все равно нет. Как и у меня, кстати. Придется как-то уживаться... Вот, возьми, я перепелиный пирог купила. Отпразднуем – как-никак, я больше не безработная. Сольвейг перевела взгляд на руки дочери, в которых опасно кренилась солидная – с пол локтя толщиной – стопка книг, увенчанная бумажным свертком. - Есть ли что праздновать? - Не поняла, - насупилась Хильди. – Ты же сама меня ободряла. Говорила, не надо бояться. - Мне и в голову не могло прийти, что он тебя наймет... - Это почему ещё? По-твоему, я совсем никудышный маг? Сольвейг стушевалась. - Да нет... Я вовсе не это... - Отчасти ты права. Сейчас я и не блещу, - вздохнула Хильди. – Но дело не в том, что я глупая. Просто... неопытная. - Вот-вот, - подхватила Сольвейг. – Неопытная. Это меня и пугает. Какого рода интерес принц к тебе испытывает? Сначала Хильди решила, что ослышалась, но, приглядевшись к абсолютно серьезному материнскому лицу, поперхнулась, а потом захохотала. - Ну ты даешь... Локи – ко мне – интерес? Нет, я вполне ничего – некоторым нравлюсь. Но принц... Он ведь одно время ходил в возлюбленных у Аморы. Представляешь себе Амору? Да после неё Локи в мою сторону бы и не взглянул. Сольвейг кивнула, соглашаясь. Хильди даже не обиделась. Ибо есть красота, а есть – Красота. Амора Чаровница очень редко показывалась на улицах Асгарда, но каждое её появление было словно сошествие лучезарного солнца на темную, объятую холодом землю. - Значит, все уже решено? – обреченно спросила мама. - Окончательно и бесповоротно. - Ну, раз пути назад нет... Пойдем ужинать. - Нет, - мотнула головой Хильди. - Ты иди... А я просто чаю в комнату возьму. Мне заниматься надо. Вот, - она прижала к груди кипу талмудов, - принц дал для изучения. Основы основ. Сольвейг скептически хмыкнула и ушла на кухню лакомиться пирогом. Когда три часа спустя – перед сном – она заглянула в комнату дочери, Хильди ещё читала. Сольвейг, вздохнув, опустилась на край кровати. - Интересно? - Да как тебе сказать, – не отводя глаз от книги, пробормотала Хильди, - формулы, законы, определения, сухой официальный слог... Читала я труды и полюбопытнее. Но нужно разбираться. Локи предложил работать с ним над очень интересным проектом в области преобразования материи... Таким в Асгарде ещё никто не занимался. Если потяну, то и об аспирантуре задуматься не грех. - Аспирантура - это замечательно, - согласилась мама. - Но прошу тебя, не обольщайся. Едва ли приемная комиссия обрадуется, узнав, что у тебя в наставниках Локи. Хильди отложила книгу и устало потерла глаза. - Обрадуются, и ещё как. В настроениях магической элиты присутствует любопытный парадокс. С одной стороны, Локи для всех — изгой и пария, почти неприкасаемый. С другой — асы охотно пользуются его разработками, потому что они полезны и не имеют аналогов. Раньше Локи на добровольных началах, бесплатно сотрудничал с Академией. Внедрял результаты исследований, делился идеями. Теперь, думаю, с этим покончено. Понимаешь, в каком особенном положении я окажусь, если приду в аспирантуру с одним-двумя проектами, которыми занималась вместе с принцем? Думаю, комиссия даст мне шанс. Просто ради того, чтобы таким образом узнать, чем сейчас занимается Повелитель Магии. Сольвейг нахмурилась. - Мне кажется, все это пахнет сложными и достаточно опасными интригами. Я бы не хотела, чтобы ты впуталась в паутину, из которой не сможешь выбраться. Хильди помолчала, глядя в окно, расчерченное причудливыми морозными узорами, и упрямо дернула подбородком. - Поздно. Я уже подписала бумаги. - Не понимаю, - честно призналась Сольвейг. - Ещё утром ты с принцем даже говорить не хотела, а теперь чуть ли не восхищаешься. Что произошло? - Да нет, это совсем не восхищение, - поморщилась Хильди. - Это любопытство и чуть-чуть благодарности. Понимаешь, то, что я раньше делала — это рутина. Использование магии в самом широком и простом — бытовом — смысле. В то время как Локи предложил мне заняться настоящей наукой. Участвовать в создании чего-то совершенно нового, чего раньше не существовало нигде во Вселенной, это... - Хильди всплеснула руками, пытаясь подобрать слова. - В общем, это здорово. Я не семи пядей во лбу, и в другой ситуации никто не стал бы со мной возиться. Так что... просто глупо упускать такой шанс. За окном раздался громкий треск. Обе — мать и дочь — рефлекторно вздрогнули и выглянули на улицу. - Ерунда, - чуть помедлив, сказала Сольвейг. - Наверное, ветка треснула. От холода. Нехороший он какой-то... Сегодня одна пациентка рассказывала, что в скверике около старого овощного рынка на деревьях от мороза полопалась кора. Никогда прежде о таком не слышала... У Хильди дурная погода тоже уже сидела в печенках. Прошлой ночью температура упала до рекордно низкого уровня, а в эту обещали того хуже. От холода и ветра не спасали даже согревающие заклинания. Минут пять худо-бедно держатся, а потом приходится плести заново. Энергии уходит — ужас сколько. - Не понимаю, за что платят золото стихийным магам, которые на город работают! - пробурчала она. - Или они там все в коллективную спячку впали?***
Над длинным, роскошно сервированным столом нависло грозовое облако. Седовласый царь молчал, сурово поджав губы и вперив взгляд единственного ока в стену. Изящная златовласая царица заботливо подкладывала ему лучшие куски (которые, впрочем, все равно оставались нетронутыми) и пыталась развлечь легкой беседой. Сидящие напротив принц и принцесса подчеркнуто не смотрели друг на друга. Придворные не смели проронить лишнего слова, комкали салфетки, почти не прикасаясь к приборам. Локи поглощал печеного гуся так жадно, словно это был его первый пир после многих голодных лет. Дворцовые повара расстарались на славу, а у него с самого утра маковой росинки во рту не было. Кроме того, Локи прямо-таки кожей чувствовал, что совсем скоро начнется перебранка и хотел закончить трапезу до неё. Чтобы потом, не отвлекаясь, ловить каждое неосторожное слово и разъяренный взгляд. В кои-то веки в чертоге Одина зреет ссора, а он тут совершенно не при чем. Просто сторонний наблюдатель. Впервые услышав, что Тор и Сиф все-таки сочетались узами брака, Локи долго и с удовольствием смеялся. Право, братец, видимо, никогда не устанет создавать себе проблемы. На кой черт, спрашивается, брать в супруги женщину, от которой семьсот лет убегал под разными предлогами? Которой предпочел худосочную девицу из Мидгарда? Нет, можно, конечно, вспомнить пословицу про жаркое пламя, которое рождают тлеющие угли, но семьсот лет — достаточно долгий срок, чтобы быть уверенным, что угли не тлеют. Они давным-давно остыли, если вообще когда-то были теплыми. Локи хорошо знал брата, и был свидетелем, наверное, сотни его романов. Тор умел удивить: сегодня он соблазнял грациозную эльфийскую принцессу, а завтра терял голову от пышных форм какой-нибудь булочницы. Однажды он чуть не сорвал важные переговоры с русалочьим князем, чересчур заинтересовавшись его младшей женой. Та — надо отдать должное — была чудо как хороша, даже невзирая на желтоватую кожу, изумрудные волосы и чешуйчатый хвост в мужской рост. Но никогда — ни разу за долгие годы — Локи не замечал, чтобы брат смотрел на Сиф иначе, чем как на подругу и соратницу. Один, правда, не уставал советовать старшему сыну приглядеться к валькирии повнимательней и, видимо, в конце концов преуспел. Любопытно, почему Тор поддался. С Сиф все ясно — воительница всегда была от него без ума: ревновала, глотала злые слезы, сходилась с другими, но так и не смогла выбросить из головы. Но братец? Решил проверить, правильно ли свахи твердят: «Стерпится-слюбится?» Ставить опыты на самом себе — очень благородно. Только достойнейшие представители научных школ решались на это. Так что, можно сказать, Тор — альтруист. Локи почувствовал, как губы сами собой расползаются в улыбке, и строго одернул себя. Не стоит выделяться. Отождествление брака Тора и Сиф с социально-психологическим экспериментом — это, конечно, очень весело, но Один, похоже, только и ищет, на ком бы сорвать злость. А презренный приемный сын — чем не кандидат? - Мне говорили, пиры во дворце славятся весельем и разнузданностью прямо-таки на грани приличий, - тоскливо произнесла соседка Локи. - А тут даже кусок в горло не лезет. Принц искоса взглянул на женщину. Отведать угощения ей мешала не столько накаленная до предела атмосфера, сколько неимоверно туго затянутый корсет. Локи жертвы женщины оценил - платье простого кроя больше показывало, чем скрывало. Он попытался вспомнить её имя... Инга? Ингрид? Ничего не скажешь, настоящая красавица. Знатного рода, из глубокой провинции. В столице недавно. Приехала, по собственному признанию, ненадолго, развеяться. Дома её ждет очень богатый, очень старый и очень больной муж. - Я Ингрид, - улыбнулась женщина, будто бы угадав сомнения Локи. Веселый огонек в больших темных глазах ему очень понравился. - Просветите меня, Ваше Высочество. Почему здесь настроение, словно на тризне? - На тризнах у нас принято веселиться, - резонно заметил Локи. - Да я и сам точно не знаю. Так... слышал кое-что. - Обожаю слухи, - промурлыкала женщина. - У нас в провинции все настолько хорошо друг друга знают, что и сплетничать толком не о чем. Тоска. Хоть плати кому-нибудь, чтобы о тебе слушок пустили... Так в чем дело? - Кажется, - понизил голос Локи, - принцесса Сиф обнаружила своего благоверного в чужой постели... - Вашего брата? - Моего... - "приемного" хотел было сказать Локи, но вовремя вспомнил, что подданные до сих пор считают его биологическим сыном царской четы. Один предпочел скрыть от широкой общественности, к каким радикальным способам пополнения семьи прибегал по молодости. Молчал он, надо думать, не ради Локи. Скорее, не хотел бросать тень на собственную репутацию. Все-таки похищение сына Лафея - слишком рискованная авантюра даже для всесильного асгардского царя. Особенно, если вспомнить, к чему она привела. - Вообще-то кровать была как раз родная, супружеская, - прошипела сидящая напротив долговязая блондинка. - Ба, Гудрун! - воскликнул Локи. - Ты снова со мной разговариваешь! Гудрун Эйвандоттир - княгиня, жена видного правительственного сановника и главная придворная сплетница - презрительно вздернула носик. После освобождения Локи столкнулся с сильным остракизмом со стороны группы придворных, считающих его амнистию юридически незаконной. Остракизм обязательно вызвал бы у него ответную реакцию в виде продуманной, коварной и изощренной мести, если бы только Локи не было откровенно плевать. После дюжины лет в одиночке потуги кучки знатных глупцов сделать из него изгоя выглядели детской шуткой. Это как если бы лесные муравьи объявили войну столетнему дубу. Муравьишки, однако, старались. В какой-то мере это было даже забавно. Гудрун, например, следуя примеру своего ханжи-мужа, демонстративно отворачивалась при встречах и молчала в его присутствии. Лишь патологическая страсть к сплетням вновь вернула принцу сомнительную радость иметь ее в собеседницах. - Все так, - влез в разговор незнакомый Локи мужчина в форме полковника. - А... - хм - компанию принцу Тору составила Мейган Холльдрттир, фрейлина Её Величества. - Красивая... - вздохнул сосед полковника. - Ничего, но прошлая была лучше... В беседу вступали новые и новые асы. У бедняг, видимо, языки чесались обсудить горячие новости, а Локи, сам того не желая, сыграл роль искры попавшей в стог сухого сена. За пятнадцать минут он узнал столько нового о семейной жизни Тора и Сиф, что смог бы, пожалуй, написать о них книгу с ярким порнографическим уклоном. - А, между прочим, в детстве мечтала стать принцессой, - поделилась Ингрид. - Слава Небесам, не всем мечтам суждено сбыться. Это же сущий кошмар - жить вот так, у всех на виду, словно под увеличительным стеклом. - Это пугает только поначалу, - заверил Локи. - Потом втягиваешься и иначе уже не можешь. Двор — рассадник ядовитых змей. Но мы все настолько пропитались чужим и своим ядом, что без него, пожалуй, зачахнем. Трапеза понемногу набирала обороты. Хмурый Один покинул зал в сопровождении личной стражи, и всем стало словно бы легче дышать. Гул голосов постепенно нарастал, изрядно сдобренный смехом и отдельными выкриками. Асы пересаживались, нарушая родовой порядок, делились на группки, хвалились и красовались друг перед другом. В конце стола слышался разговор на повышенных тонах. В самом скором времени он рисковал перейти в драку, что окончательно превратило бы невеселое поначалу застолье в нормальный асгардский пир. Локи, извинившись перед собеседниками, поднялся с лавки и подошел к витражному окну, около которого замерла стройная фигура Фригг. - Матушка. Царица вздрогнула и резко обернулась. - Локи, сынок... Как я рада тебя видеть. Полыхающий в светильниках огонь заставлял витражи за её спиной вспыхивать разноцветными искрами. Красивое лицо матери вдруг показалось Локи истончившимся и постаревшим. В тяжелой золотой косе блестели серебряные нити — обычный ас не заметил бы их, но наметанный взгляд мага не упускал ничего. «Как же ты жила все эти годы, мама? - внезапно подумал Локи. - И что гложет тебя теперь? Кто из нас подарил тебе морщины и седину? Я? Тор? Один?» Наверное, все вместе. Свою вину, во всяком случае, Локи признавал. - Ты прости, я думала, здесь будет радостнее, - тихо произнесла Фригг. - Мне нравится, - хмыкнул Локи. Царица остро взглянула на него. - Злорадствуешь? - Разве что чуть-чуть. Они всегда были такими... идеальными. Могучий герой Тор. Бесстрашная красавица Сиф. Их приводили в пример, ими восхищались. И на что похож их брак? Я назвал бы это трагедией, но мне, если честно, смешно. Фригг опустила глаза. - Все не так плохо. У сплетников... очень злые языки. - А все-таки и им нужен повод. Ты никогда его не давала, поэтому о тебе особенно и не судачили. Зачем они вообще поженились, мама? - Тебя это действительно волнует? - Обыкновенное любопытство. - Сиф с первой встречи была влюблена, как кошка. А Тор... Твой отец вынудил его. - Впечатляет, - покачал головой Локи. Он думал, что Один жесток только к нему. Но нет. Родного сына царь тоже не щадил. А ведь брак с нелюбимой — это тоже, своего рода, пожизненное заключение. Разводов в Асгарде не практикуется, особенно — среди родовой знати. Вот и будет до конца дней с фрейлинами украдкой обжиматься... - Один хотел, как лучше, - мягко заметила Фригг. - Тор десять лет жил в Мидгарде с той женщиной, и от него не было ни слуха ни духа. А потом... Не знаю, что у них случилось, но год назад он воззвал к Хеймдаллю и попросил открыть мост. - Что случилось? - ядовито переспросил Локи. - Известно, что. То, о чем братца все предупреждали. Смертная постарела. А наш жеребец всё ещё молод и полон сил. - Не будь столь бессердечен, - попросила Фригга. - Десять лет — большой срок для мидгардца. «И для аса тоже, - подумал Локи. - Особенно, если он заперт в клетке. Десять лет могут все изменить.» - Отец оказал Тору милость и позволил вернуться... Но только при условии, что он женится на достойной асине и оставит наследника. Его можно понять. Все эти годы он сомневался, что ему есть, кому оставить престол, и теперь решил обезопаситься. Даже если Тор вновь отправится странствовать, Магни останется в Асграде. - Умно, - улыбнулся Локи. - Только вот счастье это мало кому принесло. - Мы — правящий клан, сынок. На первом месте не счастье, а долг. Локи не стал спорить, но пообещал себе, что в новом мире, который он создаст, никто не будет загонять его самого и его будущих наследников в жесткие рамки. Фригга, попрощавшись, ушла к себе. Её сопровождали только три фрейлины против обычных четырех. Видимо, Мейган, не устоявшей перед чарами Тора, путь во дворец теперь заказан, а новенькую ещё не успели назначить. - Братец! Веселишься? Легок на помине. - Да и ты по слухам не скучаешь. Тор помрачнел. - Сиф! И охота ей делать из мухи слона! - Ревнивая жена — что секира со скользким древком, засмотришься на сторону — отхватит палец, - процитировал Локи известную поговорку. - Смеешься, - проскрежетал Тор. - Вот женишься, поймешь меня... Хотя, ты, помнится, хранил верность своим женщинам. - Если одновременно пробовать несколько вин, не оценишь ни одного. - Я предпочитаю эль. - То есть мидгардку? От неё ты тоже ходил налево? Лицо Тора окаменело. - Ни слова о Джейн! - голос принца был тих, но полон угрозы. - Как скажешь, - пожал плечами Локи. Какое ему дело, собственно говоря? Но едва ли та смертная стала бы терпеть измены Тора. Он ещё помнил её удар. Громовержец выдохнул и опрокинул в себя кубок с наливкой. Другой от лошадиной дозы уже валялся бы под лавкой (и многие действительно плавно туда перемещались), а Тор — ничего. Только взгляд слегка осоловелый стал. - Ты ассистента-то себе нашел? - неожиданно поинтересовался он. Локи констатировал, что за ним и его действиями наблюдают очень пристально. Кого, интересно, пустили по его следу? Контрразведку? Личную гвардию? Чего-то подобного, он, в принципе, и ожидал. Один слишком осторожен, чтобы оставить его без присмотра. Шпиону, кем бы он ни был, придется изрядно попотеть. В лаборатории Локи держал материалы только по преобразованию материи. Все данные, касающиеся безартефактной телепортации, он хранил на небольшом кристалле памяти, который всегда носил с собой. А все-таки, пожалуй, стоит наложить на лабораторию пару-тройку хитрых заклинаний. Пусть незваный гость помучается. - Ну а как же! Ассистентку. Очень смышленая девочка. Я ее всему научу, - плотоядно ухмыльнулся Локи. - Всему не надо, - мигом посерьезнел Тор. - Только магии и только светлой. - Светлой магии не существует, - привычно поправил Локи. - Механизмы так называемого белого и черного ведовства абсолютно идентичны, а оттенки ему придают намерения мага. Использовал формулу ускоренного роста для того, чтобы помочь селянам взрастить урожай - светлый маг. Применил ее, чтобы внутри недруга быстрее развилась дурная болезнь - темный. А формула-то, между тем, одна и та же... Не волнуйся ты так, - заметив, что лицо Тора стремительно мрачнеет, принц ободряюще хлопнул брата по плечу, - я не собираюсь взращивать в своей лаборатории магических преступников. Зачем же мне конкуренция? Тор покачал головой. Видимо, опасался верить брату на слово. Ничего не скажешь: поумнел, повзрослел. *** Пир продлился далеко за полночь. Локи намеревался уйти пораньше, чтобы назавтра, не смотря на выходной день, с утра пораньше приступить к работе, но Тор потянул его пробовать темную брагу цвергского приготовления. По дороге к ним присоединился Вольштагг, потом ещё какие-то мужики (одного из них Локи вроде бы как-то встречал в Генеральном Штабе). Потом много танцевали, ещё больше — пили, художник-Фандрал рисовал на салфетках. Женщины смеялись над их проделками, а Сиф нет-нет, да посматривала недовольно. Но в конце, кажется, первая подошла к Тору... В браге цверги определенно понимали толк. Не сказать, чтобы Локи захмелел - благодаря гремучей смеси асовской и ётунской крови, сопротивляемость алкоголю у него была колоссальная. Но золотая лепнина, в изобилии украшающая стены, извиваясь, ползла к полу, словно скопище желтых змей. «Надо проветриться,» - понял Локи. Во дворе он чуть было не столкнулся с женщиной, закутанной в длинную меховую накидку. Из-под капюшона блеснули смешливые темные глаза, и Локи узнал давешнюю соседку. - Ингрид! – воскликнул он. – Неужели вы уже уходите? - Боюсь, мне пора, - певуче ответила женщина. – Вот только на улице темно и очень холодно, а личную карету я отпустила. Признаться, было бы спокойнее, если бы меня проводил… Кто-нибудь, на кого можно положиться. Локи, всегда умевший читать между строк, воззрился на женщину с искренним удивлением. - Вы… серьезно? - Пожалуй, что так, - Ингрид изящным жестом поправила выбившийся из прически локон. – Ночи зимой очень долгие. А через два дня я уеду и едва ли в ближайшие годы снова появлюсь в столице. Локи улыбнулся и протянул женщине руку.