Salvation

Пара сидела на диване, вытянув укутанные шерстяным пледом ноги на кофейный столик. После целого дня, проведенного на свежем воздухе, сытного ужина в виде нескольких туристов и долгих занятий любовью Кэролайн чувствовала во всем теле приятную усталость. Клаус по-прежнему обнимал рукой ее плечи, крепко прижимая к себе, хотя сейчас он явно задумался о чем-то своем и сидел молча, глядя на пляшущие в камине языки пламени. Взгляд Кэролайн скользнул на океан, видневшийся сквозь стеклянную стену. Хотя свет в гостиной был приглушен, она могла разглядеть смутные очертания волн. — О чем ты думаешь? — внезапно спросил Клаус, легонько целуя ее в макушку. Кэролайн приподняла голову и с улыбкой взглянула ему в лицо: — Я никогда не была на море. До этого уик-енда. — Значит, — невозмутимо отпарировал он, с гордостью обозревая океан в панорамное окно, — я выбрал правильное место. Почему ты не съездила, когда отключила чувства? — Не знаю, — она пожала плечами, — я даже не подумала об этом. — Куда бы ты хотела еще поехать? — спросил он. — Ммм… Я жила во Франции, в Риме, в Милане, в Амстердаме, в Гонконге, — она начала перечислять. — Я бы хотела съездить в Индию, как думаешь? — Москиты, — просто сказал первородный. Вампирша захохотала. — Даже если ты бессмертен, они жутко раздражают, — с улыбкой объяснил гибрид, — но там действительно есть на что посмотреть. Еще куда? — Ладно, сейчас… — Кэролайн начала перебирать в голове места, в которых еще не была. — Как насчет Марокко? — Это лучше, — охотно согласился Клаус с ее последним утверждением и покрепче прижал к себе. — Ты бы отлично смотрелась на верблюде. Он испытывал совершенно незнакомое ему прежде чувство: и в постели, и вне ее ему все время не хватало Кэролайн. Хотелось познавать ее еще и еще. Казалось, что она создана специально для него. В постели она была одновременно и соблазнительницей, и ангелом, и куртизанкой. Она сводила его с ума каждым своим движением, каждым взглядом, каждым звуком нежных губ. Вне постели она была забавной, веселой, обаятельной, остроумной и на редкость образованной, несмотря на то, что была так молода. Она могла разозлить его каким-то неосторожным словом и тотчас же обезоружить улыбкой. Она ничего не чувствовала, но, несмотря на это, была совершенно неискушенной, чуждой всякого притворства и в то же время переполненной таким жизнелюбием, что Клаус иногда чувствовал себя просто загипнотизированным. Он был хитрым, безжалостным убийцей, который веками проливал кровь, но ее это, казалось, совершенно не заботило сейчас. Хотя он знал — это только потому, что она отключила чувства. Вряд ли она была бы такой расслабленной, если бы чувствовала хоть что-то. Тогда ситуация была бы совершенно другой. Поэтому он просто наслаждался тем, что имеет на данный момент. Он был на тысячу лет старше и в тысячу раз суровее, но все-таки в ней было что-то такое, что смягчало его, и смягчался он с удовольствием. И то и другое казалось настолько непривычным и необычным для него, что он окончательно запутался в себе. За всю свою жизнь он наслушался от женщин достаточно «комплиментов». В чем только его ни обвиняли: и в холодности, и в неприступности, и в безжалостности, и в безразличии. Некоторые сравнивали его с машиной, а одна даже провела более конкретную аналогию. Она сказала, что он включается перед тем, как заниматься любовью, а потом выключается для всего, кроме планов по всеобщему доминированию и господству. С другой стороны, за всю свою сознательную жизнь он не встречал ни одной женщины, которую бы не интересовала в первую очередь ее собственная выгода и то, что он может для этой выгоды сделать. Но он ничего не имел против. Это были обоюдные соглашения. Услуга за услугу, выгода за выгоду. А если к этому всему добавить многочисленных лжецов и подхалимов, встречавшихся на его пути, мать, которая только и делала, что хотела убить его, и так называемого отца, который всю жизнь называл его ублюдком и также хотел убить, то стоило ли удивляться, что он стал циничным, жестоким и черствым. Вдруг ни с того ни с сего Кэролайн поднялась со своего места и пошла к шахматному столу, стоявшему чуть поодаль, перед камином. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть фигурки. — Это твои? — спросила девушка. Половина комплекта была сделана из золота, половина — из серебристого металла. Каждая фигура была с ладонь, и, подняв тяжелого короля, Кэролайн затаила дыхание: она держала в руке изображение Генриха Второго. В роли королевы выступала жена Генриха, Элеонора Аквитанская. — Где ты их достал? — восторженно спросила девушка. — Они же как настоящие. Хотя если говорить о моих предпочтениях, мне больше нравится период истории Елизаветы. Клаус чуть приподнял одну бровь. Ей опять удалось поразить его своим знанием истории. Для него никогда не было секретом, что, несмотря на свой молодой возраст, Кэролайн была очень умной и всегда показывала необычайную сообразительность во всем. Она осторожно расставила фигурки по местам. — Я буду очень удивлен, если выяснится, что ты играешь, — неожиданно вырвалось у него. Кто-кто, а Кэролайн явно не вписывалась в образ девушки, играющей в шахматы. Он просто не мог представить ее низко склонившейся над шахматной доской и продумывающей стратегию. Не потому, что она была слишком глупа, по его мнению, — конечно, нет. Просто в ней было столько энергии и непоседливости, что, кажется, она бы просто не смогла усидеть на месте. Смотря на его удивленное лицо, блондинка загадочно улыбнулась. Теперь это был вызов. — И что конкретно тебя смущает? — с улыбкой спросила девушка. — Ну, во-первых, эта игра распространена в Европе и как-то не вяжется с Америкой, а передо мной стоит что ни на есть настоящая американка, до мозга костей. Во-вторых, мне кажется, ты слишком активная для такой игры. — Кэролайн спокойно выслушала его доводы и кивнула в согласии. — Я люблю познавать новое. И могу быть очень усидчивой, если захочу. Ты часто играешь? — с наивным видом осведомилась она и тут же добавила: — И что за глупый вопрос я задала? — поддела она. — Ты продумываешь стратегии и хитроумные планы по захвату мира по сто раз на день. Клаус уже успел расставить кресла с кремовой обивкой по обе стороны шахматного столика. — Всего лишь по пятьдесят раз, милая, — парировал он, — а что касается шахмат, то очень редко. Хотя в семнадцатом веке я был довольно неплох. — Вот и чудно! — объявила Кэролайн с ослепительно жизнерадостной улыбкой, усаживаясь поудобнее. — Тогда я быстро обыграю тебя. — Уверена? — лениво протянул он, высокомерно подняв бровь. — Должна же я хоть в чем-то обставить тебя! — решительно заявила девушка.

***

— Кажется, ты близко подобралась ко мне, — хмыкнул он, наблюдая, как она высокомерно крутит в пальцах его слона. — Я предупреждала, — указала блондинка. — Если хочешь знать, — пробормотал он, делая совершенно неожиданный ход королем, — я не перестаю удивляться, что побудило меня играть в шахматы с женщиной, хотя каждому известно: эта игра требует холодной мужской логики. — Тщеславный, самонадеянный козел! — засмеялась Кэролайн, ловко предотвращая готовящуюся на ее слона атаку. Она взяла в руку своего короля. — Ты знал его? — Она указала на фигурку Генриха. — Не очень близко. Генрих Второй был королем, который постоянно вел какие-то войны. Он почти постоянно был в разъездах. А вот Элеонору я знал хорошо. — Ты спал с ней? — Девушка взяла в руки королеву. — Нет, — Клаус улыбнулся, распознав в ее голосе легкую, почти неуловимую ревность. В этот момент она была очаровательна. — Но она была на редкость умной женщиной и приятной собеседницей. Вы с ней во многом похожи. Она тоже была бунтаркой. Она родила дочь, но продолжала скакать на лошадях, стрелять из лука, фехтовать. Своей ангельской внешностью и воинственным поведением сводила мужчин с ума. Кстати, это она подарила мне эти шахматы. — Она развязала столетнюю войну. У тебя странное понятие бунтарства, милый. Какая она была? — Кэролайн поставила фигуру на стол. — Элеонора поддерживала честолюбивые устремления своих сыновей завоевать французский престол, но после замужества все ее земли отошли Англии. Она хотела их вернуть, вот и все. Любыми средствами, милая, — он намеренно назвал ее «милой» в ответ на ее реплику, дразня ее. — Она была невысокой, стройной. Ее большие зеленые глаза на овальном лице светились, вьющиеся золотые волосы делали похожей на ангела. Мужчины восхищались ее молодостью и красотой, называли золотой орлицей. — Ты был знаком со многими монархами? — Кэролайн обожала, когда он рассказывал о прошлых временах. — С несколькими да. — Например? — продолжала допытываться она. — Елизавета, Папа Борджиа, — Клаус говорил об этих людях так, как будто они были его давними знакомыми, совершенно не делая акцент на то, что эти люди меняли ход истории. — Она действительно была королевой-девственницей? — Конечно же нет, — он сделал гримасу. — Папа Борджиа… это тот, который узаконил всех своих детей? — Да, — он одобрительно кивнул, — он умел веселиться.

***

Прошел еще час. Светлая голова Кэролайн была наклонена над шахматной доской. Девушка в раздумье оценивала положение на поле. Еще три хода, и она, возможно, выиграет! — Ты не сделаешь мне скидку на то, что мне не тысяча лет и я девушка? — пожаловалась она, когда Клаус хладнокровно «убрал» ладью. — И не подумаю, милая, — весело сказал он. — Ты хотела играть на равных. Смирись с тем, что тебя ждет расплата. Пока Кэролайн обдумывала следующий ход, Клаус встал со своего места и подошел к столу, на котором стояло несколько хрустальных графинов, налил в бокал янтарной жидкости, а потом, помедлив, вопросительно взглянул на девушку, не зная, что будет она. Секунда, и он налил золотистую жидкость и ей. Клаус не собирался ее в чем-либо ущемлять. Он никогда не понимал дискриминации женщин по половому признаку и не собирался проецировать это на Кэролайн. Она должна знать, что он всегда будет относиться к ней на равных. Пусть это будет такая мелочь, как виски. Он взял стаканы и поставил один перед ней, а второй на своем месте. Кэролайн посмотрела на емкость перед ней и улыбнулась. — Мама всегда мне говорила, что девушка не должна пить крепкие напитки. Максимум бокал вина или шампанского. Что ты делаешь? Я же леди, — шутливо упрекнула она. Но он с безмятежным спокойствием пояснил: — Я всегда был против ограничений женского пола. Кроме того, ты вампир сейчас, и я твердо уверен, что ты можешь делать все, что хочешь. — Виски, — объявила она, наградив Клауса вкрадчивой улыбкой. — Идеально вместе с хорошей сигарой, хм? Кажется, я читала это в какой-то заумной книжке. — Да, — подтвердил он и, взяв с соседнего столика украшенную эмалью металлическую коробку, поддел пальцем крышку. Внутри оказались сигары различных сортов, которые он и предложил Кэролайн. При этом он держался так невозмутимо и не показал ни единой эмоции, что она едва удерживалась от смеха. Закусив нижнюю губу, чтобы не выдать предательское веселье, она приподнялась и стала изучать сигары, словно пытаясь решить, какую выбрать. Что он сделает, если она так и поступит? — Тебе нравится, когда от женщины пахнет табаком? — Тебе уже двадцать семь. Совсем взрослая. Я не против ознакомительного раза. Могу я предложить ту, что слева, подлиннее? — галантно пробормотал он. — Говоришь, как настоящий в этом специалист, — лукаво сказала она, хотя и решительно отставила сигары в сторону. — Я как-то попробовал, кажется, это было лет шестьсот назад, — он на секунду задумался, стараясь вспомнить. — Но особого восторга я не испытал. Кровь намного лучше. Если хочешь, можешь взять. Я не стану запрещать, но и потакать твоему увлечению не буду. Шах. — Шах? — Кэролайн вперилась взглядом в доску. Действительно, шах. И какие бы шаги она ни предприняла, положение уже не исправить. Она медленно подняла глаза. — Ты бессердечная, коварная, расчетливая сволочь! — мягко прошептала она. — Задурил мне голову своими сигарами. Клаус, откинув голову, громко рассмеялся, восторгаясь контрастом между ее тоном и словами. — Ты всегда умела делать мне комплименты, — хмыкнул он. — На войне все средства хороши, милая. Это мой главный жизненный принцип. — Сволочь, — отрезала Кэролайн, ослепительно улыбаясь ему. — Хотя кому я это говорю? — Ты начала первая, — напомнил он, улыбаясь. Она исподтишка рассматривала его, время от времени поднося к губам бокал с виски. В этой позе Клаус выглядел словно сошедший с портрета «благородный джентльмен», которых так часто рисовали художники. И все же она не могла забывать, что под этой спокойной, непринужденно-раскованной внешностью кроются звериная мощь и стальная сила воли, тщательно сдерживаемые сейчас и готовые проявиться в любое мгновение. Он напоминал грациозного хищника, выжидавшего в засаде, и стоит ей сделать неверный шаг, неосторожное движение, он тут же набросится на нее, и тогда не жди пощады. Он таким и был. Она посмотрела на сигары и улыбнулась. — Я уже курила сигары однажды, — призналась она. Клаус ожидал продолжения, но видя, что девушка не собирается пускаться в подробности, попросил: — Так как ты не собираешься рассказывать, эта история будет моим призом за победу. — Хорошо, — спокойно кивнула она. — Это было дома у Елены. Нам было по одиннадцать. Наши родители дружили с самого детства, поэтому и мы были подругами с пеленок. Я и мои родители пришли к ним на праздничный ужин в честь годовщины свадьбы её родителей. — И вы нашли сигары? — докончил за нее Клаус. — Господи, конечно, нет! Мы сидели за столом, и мой папа начал рассказывать о прелестях курения сигар с бренди, прямо как ты. Мы это услышали, и Елена рассказала мне, что у ее отца в кабинете как раз есть несколько. — Я представляю одиннадцатилетнюю тебя с зажатой в зубах сигарой, — улыбнулся гибрид. — Поверь, — согласилась Кэролайн с лучезарной улыбкой, — это было зрелище не для слабонервных. — Уверен, ты была милой. С этими светлыми волосами и обязательно в платье в цветочек. Уже представляю, как ты рассказывала Елене, как правильно держать сигары, — весело указал он. — Я действительно рассказала, — призналась Кэролайн, блестя глазами, — я даже собственноручно подожгла сигару. Плечи Клауса подозрительно затряслись, но Кэролайн сурово объявила: — Я еще не перешла к юмористической части рассказа, Ник. Клаус мгновенно постарался принять серьезный вид, и она продолжала: — К тому моменту, как родители услышали запах дыма, мы выкурили почти всю сигару. И намеревались предложить Джереми, которому тогда было всего семь. Лично я думала, что я до невозможности крута. Моя одежда и волосы воняли табаком еще неделю, мама никак не могла вывести запах. А я всю эту неделю не могла спокойно сидеть на стуле. Настолько у меня все болело. Как и Елена, — на секунду она вернулась воспоминаниями в тот день. Гибрид же затаил дыхание. Это был первый раз, когда она добровольно вспомнила про своих родителей. Она всегда откровенно избегала этой темы и становилась раздражительной при упоминании о них. Поэтому он боялся разрушить эту маленькую минуту откровений. — Уверен, что после этого тебя считали героиней, — осторожно сказал он, и шутливый его голос вернул ее от воспоминаний к реальности. — Конечно, все спрашивали, как это было, и интересовались хороша ли была сигара?! — Я бы сказала, — звонко засмеялась Кэролайн, — да. Мы стали своими среди мальчишек. Хотя меня наказали на весь следующий семестр. Глубоко в душе Клаус чувствовал невольную нежность и стремление защитить это необыкновенное создание. Непонятные ощущения тревожили и удивляли, и он поскорее поднял бокал, чтобы скрыть сбивающие с толку непривычные эмоции. Боясь, что он начнет ее жалеть, Кэролайн улыбнулась и небрежно взмахнула рукой. — Я объясняю тебе все это, чтобы дать предысторию случившегося. Главная история начинается только сейчас! В протест против наших наказаний я сказала маме, что не остановлюсь на этом и обязательно попробую и вино, и даже водку. Клаус восхищенно сверкнул глазами: — Ты еще с детства была бунтаркой, да? Кэролайн вспыхнула. — Нет, просто я не люблю, когда мне говорят, что мне чего-то нельзя делать или что я что-то не могу сделать. Я обязательно докажу, что это не так. — Я запомню это, — указал он. — И что в итоге? — Мама наказала меня еще на семестр, — объяснила Кэролайн, и ее смех напомнил Клаусу звон бубенчиков на ветру. Их смеющиеся взгляды скрестились. Счастливое молчание прерывалось лишь веселым потрескиванием поленьев в решетке камина, и казалось, что в мире, кроме них, никого нет. Примечание от автора: Ну что, крошки))) Глава 34, и опять она не включила их)) По правде говоря, читая ваши комментарии к последним главам, мне кажется, что скоро вы меня уже четвертуете)) Знаю, вам уже хочется, чтобы наша блондиночка включила чувства, но так нужно)) Терпение, только терпение)) И в связи с тем, что включать чувства мы будем уже совсем скоро, объявляется конкурс)) Принимаю ваши предположения насчет того, как именно. по вашему мнению, Кэролайн включит человечность)) мне очень интересно послушать ваши мысли по этому поводу)) Так что жду ваших предположений) Глава из цикла разговорная)) но на самом деле, с моей точки зрения, она очень важна для сюжета и для подготовки почвы для включения чувств Кэролайн)) Отношения — штука сложная, и так же как для них важна физическая совместимость (я имею в виду секс), точно так же для залога хороших отношений важна эмоциональная составляющая)) Чувство защищенности, расслабленности и доверия рядом с партнером)) Важно, чтобы тебе было интересно с человеком, всегда было о чем поговорить, чему научиться друг у друга) Именно об этом эта глава)) Иногда достаточно просто помолчать, обнявшись под теплым шерстяным пледом у камина)) как-то так, народ))