Однажды в одном из миров

      В гулких коридорах замка летал, отдаваясь эхом, подробный отчёт о прошедшем дне. Джек старался говорить потише, но у него как раз ломался голос, и он никак не мог найти нужный тембр. Румпель шёл рядом с серьёзным видом, одобрительно покачивал головой, но в душе беспрестанно хихикал. Не над мальчишкой, над собой. С того самого дня, когда они чуть не потеряли малыша, старший перестал от него шарахаться. Подарил свою собачью преданность, и Румпель точно знал – это уже навсегда. Смешно другое, ему это дорого. Ценно. Он так же глуп, как и двести лет назад. Снова впустил кого-то в своё слабое, вдребезги разбитое сердце. Ну разве не смешно?       Из дальней спальни донёсся громкий стон. Джек сразу перестал болтать и бегом бросился туда. Уне опять снился кошмар. Но на этот раз Румпель успел перехватил парня, не давая разбудить девочку. Маг присел на край кровати, осторожно положил руку ей на лоб. Кошка ничего не могла вспомнить, если её будили, а ему надо было знать, что так мучает его ребёнка.       Девочка стояла в долине, на рыхлой красной земле, лишённой всякой растительности. На западе полукругом возвышались острые, как клыки хищника, крутые пики горной гряды, тоже красновато-серые. Солнце медленно скатывалось на поджидающие его внизу острия скал. И вдруг появился он. Румпель сразу понял, что всё из-за него. Это был огромный, чёрный волк, с куцей шерстью и красными глазами. Волк легко проскакал по горам, пока не замер чёрным силуэтом на самой высокой вершине. Тогда он медленно повернулся и взглянул прямо в глаза Уне. Румпель мог поклясться, что волк усмехнулся. И смеялся он не над маленькой перепуганной девочкой. Он видел его, Тёмного мага, и скалился ему в лицо. А потом волк прыгнул, и солнце исчезло в его пасти, погружая долину в черноту вечной ночи. Уна вскрикнула и проснулась, рывком сев на постели. - Всё хорошо. Это просто сон. – Румпель обнял её, не прижимая, он знал, Кошка не любит, когда кто-нибудь слишком близко. Но девочка прильнула к нему сама, ища защиты. – Я не дам тебя в обиду. Никогда.       Когда девочка немного успокоилась, Румпель оставил с ней Джека, рассказывать ободряющие сказки для хороших снов, а сам поднялся в башню. Дверь захлопнулась с громким стуком, выдавая раздражение Тёмного. Он некоторое время метался по круглой комнате, словно паук, плетущий паутину, пока сам же в ней не запутался. Румпель был напуган не меньше, чем маленькая Уна. Уж он точно знал, что это не простой сон. - Мне нужно поговорить с тобой.       Маг на всякий случай оглянулся, но в башне он по-прежнему был один. Вдруг на него нахлынула бешеная ярость. Ему захотелось схватить тяжёлую палку и разбить, размозжить что-нибудь вдребезги, уничтожить, растоптать… - Поди сюда, подлая тварь! Я хочу говорить с тобой! - «Дорогуша» мне нравилось больше, - прозвучал из-за плеча спокойный голос.       Румпель развернулся к Лавене, поймал её круглое личико в захват, намеренно позволяя когтям чуть царапнуть нежную кожу. - А мне не хочется с тобой заигрывать! – его голос стал похож одновременно и на шипение змеи и на клёкот ястреба. – Ты заманила меня в ловушку, ты всё подстроила! Хочешь моими руками убить своего любовника?! Собственных силёнок не хватает? - Он мне не любовник. – Лавена не пыталась вырываться. Просто ждала, когда он остынет. – Он гораздо больше.       Тёмный медленно разжал пальцы. Сердце сдавило знакомой болью. Ему было страшно. Капкан захлопнулся, вода заливает трюм, корабль идёт ко дну, а он не может сбежать. Крыса надёжно попалась. - Он твой учитель. - Он лучший из учителей. - Всё бесполезно. Всё, чему ты учила меня, он тоже знает. - Румпель, поверь мне, – Лавена поймала его руки, сжала, словно хотела согреть. – Это не соревнование в силе или мастерстве. Дело в жертве, которую готов принести. Я не могу убить его. Пыталась, но не смогла. А ты сможешь. - Всё было ради этого… - Нет. Ради тебя. Всё, что я давала тебе, давала от чистого сердца. Я предоставила тебе выбор. Ты сам согласился начать всё с начала, строить новую жизнь. - Вот только ты забыла упомянуть, что мне придётся умереть, спасая своих детей. Снова! Вот что было тебе надо! - Тебя ждёт не смерть. Проклятье. Но я знаю, как его снять. - Тогда почему ты сама не сделаешь этого?! – закричал Тёмный, отнимая руки. Он понимал, что она всё равно его не выпустит, но безумная, жалкая надежда всё ещё жила в нём. - Я, правда, не могу, – на её ресницах блеснули слёзы, голос сник до еле слышного шёпота. – Не потому что боюсь, потому что… - Ты всё ещё его любишь. – Ответа не последовало, да он его и не ждал. Помолчав немного, спросил просто и без кривляний: – Как это будет? ***       Тёмный маг медленно спускался по винтовой лестнице. Стук каблуков по каменным ступеням отдавался в ушах похоронным набатом. Но самое трудное испытание его ждало внизу. Как ему сказать детям, что он может не вернуться? Они решат, что он бросает их. Как когда-то бросил Бея. Но сказать им правду он не мог. Не хотел, чтобы смертельный ужас повис и над ними. «Есть первый мир. Мир, откуда всё началось. Его трудно найти тому, кто там никогда не был. Но он знает дорогу. Однажды он войдёт туда, проглотит солнце, и все миры погрузятся в вечный холод и мрак. И остановить его можно лишь ценой величайшей боли».       Солнце взошло. Румпель даже не заметил, что они проговорили всю ночь. Время – ехидная бестия. Всегда делает назло, когда торопишь его, оно застывает вязкой смолой, когда хочешь чуть оглядеться, перевести дух, оно безжалостно мчится вперёд, подгоняя к самому краю. «Я не знаю, зачем ему это. Я не знаю, почему я, почему ты. Может быть, только мы, вместе, в силах его остановить. А может быть, он просто хочет преподать нам урок».       Дети были в столовой, все четверо, они привыкли вставать рано ещё с цирковых времён. Он сделал им знак подойти, заставил себя вспомнить, что он – Румпельштильцхен, а значит никаких слезливых прощаний. Легко. Всё надо сделать легко, тогда им будет проще. - Вот что, дорогие мои. У меня появились срочные дела, так что вам придётся справляться самим. Припасы в кладовых, из-под купола ни ногой, а если вздумаете озорничать или бездельничать – учтите, всё равно узнаю, и тогда пощады не ждите! - Ты идёшь на войну? – спросил Джек. Дети перестали дышать, ожидая его ответа. - А вот это не ваше дело! – Румпель погрозил им пальцем, потом каждого легонько щёлкнул по носу. – Ваше дело – сидеть в замке и учиться! - Ты победишь. Ты же самый сильный! – сказал Пит.       Глупо было надеяться их обмануть. Детские сердца слышат правду за любой ложью. Ослик обнял его ноги, прижался щекой к боку. Остальным тоже хотелось обнять, задержать ещё хоть на секунду рядом, в безопасности, он видел это, но они были уже слишком взрослые, и уже начали стесняться своих чувств. И только Ослик ни о чём не думал, а просто вцепился в него так крепко, как мог, Румпелю с трудом удалось оторвать его. На этом мужество Тёмного себя исчерпало. Он исчез, не оставив за собой даже дыма. ***       Портал уже был готов. На этот раз воронка была пепельно-серой, под стать его настроению. Лавена протягивала ему открытую ладонь, спокойно улыбаясь. Странно, что человек, который его так хорошо знает, настолько ему верит. Может, она всё-таки ненормальная? Румпель немного нервно хихикнул, согнул руку бубликом и предложил ей локоть. Пора отвести леди на бал. Что такое магический поединок, как не танец?       Мир был в точности таким, как во сне Уны. Красная земля, красные скалы, красное солнце, медленно падающее с небосвода. Только противник его был не волком, и не сказочным чудовищем Бармаглотом, придумавшим своей королеве целый мир, такой же безумный, как и его любовь. Невысокий мужчина, тронутые сединой волосы крыльями спадают по обе стороны от немолодого лица, покрытого сеткой морщинок, с тонкими, поджатыми губами. Только глаза молодые и яркие, полные жизни и… смерти. Смотря на кого обратят взгляд. В тёмном костюме и чёрном распахнутом пальто он был очень похож на солидного, уважаемого джентльмена. И на Голда. - Ты всё-таки решилась?       Голос был мягкий, обволакивающий, но не бархатный, бархат – тяжёлый, удушающий материал. А в его голос хотелось нырнуть с головой. По крайней мере, его даме уж точно. Румпель почувствовал, как Лавена дёрнулась ему навстречу, и прижал локоть к боку, чтобы её рука оказалась в ловушке. Надо отдать ей должное, она быстро очнулась. А волшебник между тем продолжал: - Ты знаешь, чем всё закончится. Приди ко мне сама, и я не буду сердиться. – Его губы чуть тронула холодная улыбка, и тут же растаяла без следа. – Или мне придётся преподать тебе ещё один урок. - Тебя надо остановить, – ответила она тихо. – Ты же сам понимаешь. - Хочешь устроить шоу? – волшебник говорил только с Лавеной, смотрел на неё одну, будто Тёмного мага тут вовсе не было. – Как пожелаешь.       Внезапно Румпель почувствовал, что падает. Как когда-то в отеле, земля под ним просто исчезла, оставив под ногами бездонную пустоту. На руках оказались тяжёлые оковы, браслеты больно впились в запястья, а толстая цепь между ними ещё быстрее увлекала вниз. Тёмный ощутил, как его заливает злость. Да его за ребёнка принимают?! Он лишь на мгновенье прикрыл веки, и земля тут же встала на место, плотно упираясь в подошвы сапог, а цепь обмоталась вокруг шеи противника, хлёстко задев его по щеке одним из открытых браслетов. Волшебник даже не покачнулся, только заставил оковы исчезнуть. На щеке у него набухла кровавыми каплями свежая ссадина, но он не стал её лечить. Волшебник обернулся к девушке. Он по-прежнему игнорировал Тёмного, будто тот стал прозрачным. Чертовски злит. Не этого ли его противник добивается? - Натаскала его? – одобрительно кивнул он Лавене. – А если вот так?       Сердце Румпеля сжалось от боли. Перед ним возник Нил, медленно поднял пистолет, целясь отцу в лоб. Но мысль о том, что это всего лишь мираж, не принесла облегчения, а только сильнее распалила костёр злости, будто в него бросили охапку сухих веток. Легче. Веселее. Эго противник всего лишь древняя развалина. Тёмный маг куда сильнее. И, между прочим, Лавена поставила на него. - Что дальше, дорогуша? – засмеялся Румпель, превратив фальшивого Нила в россыпь мелких голубых цветочков, которые он когда-то видел на поляне в лесу Бармаглота. – Белль пойдёт на меня с мечом? А может быть, хочешь познакомиться кое с кем ещё?       Они возникли вокруг волшебника, взяв его в плотное кольцо. Кора, Реджина, Урсула, Малефисента, Круэлла, даже Зелина была тут, образы его бывших учениц ударили по его противнику одновременно. Тёмный снова захихикал. Его удар прошёл, он сумел вывести волшебника из равновесия, уж слишком резким был жест, уничтоживший его маленькую шалость. - Ты выросла в неплохого учителя, любовь моя, – сказал волшебник Лавене, не спеша бросая слова, как камушки в пруд. – Но мне наскучила эта игра.       Воздух перед Румпелем сгустился, превратился в матовую плёнку, в которой он увидел главную площадь Сторибрука. Крюк держит в руках кинжал Тёмного, а пальцы Голда сжимают горло Лавены. Теперь Румпель мог видеть защитное заклинание, белым шарфом окутавшее её шею, которое постепенно сминалось под его нажимом. Вот Голд стал превращаться в Тёмного мага, и окно в прошлое сосредоточилось на кинжале. Медленно, по завитушке, стирались выгравированные на лезвии буквы. Вдруг Румпель похолодел от ужаса. Он понял, что задумал волшебник, понял за секунду до того, как в руках противника оказалась копия кинжала. Один быстрый ловкий жест, и волшебник держит в руке настоящий кинжал, оставив в прошлом бесполезную подделку. Румпель не мог оторвать застывшего взгляда от проклятой штуковины. А волшебник развернул кинжал так, чтобы он мог прочесть своё имя, снова красовавшееся на лезвии.       Тёмный почувствовал, как женские руки обнимают его. Лавена прижалась к нему сзади, приникла так, что он испугался. Побоялся, что кинжал, пройдя насквозь через его тело, достанет и её. - Не верь ему, – коснулся слуха её ласковый шёпот. – Верь мне. Магия внутри тебя.       А потом его сердце пронзила короткая, почти сладкая боль. Кинжал вошёл в его тело по рукоять.