Music... My music...

      Эрик задумчиво смотрел на свою любимую ученицу и отчетливо ощущал растущую внутри него тревогу. Кристина старательно выполняла все его указания, разучивая партию Аиды из одноименной оперы. Она всегда была послушной девочкой, но сегодня у нее все шло из рук вон плохо. Казалось, она совершенно забыла все открытые под его чутким руководством горизонты ее вокального дара. Более того, у нее даже не получалось выйти за рамки поставленного в консерватории диапазона. Безусловно, она пела хорошо и без ошибок, но… посредственно. А ведь Эрик прекрасно знал, что она способна на большее. И публика теперь это знала, поэтому Кристина не должна была разочаровать ее, иначе на карьере юной примадонны можно было поставить крест.       Эрик вновь окинул девушку внимательным взглядом, отмечая осунувшееся побледневшее личико, потухший взгляд, вялость в движениях и чуть ссутуленные плечи. Кристина напомнила ему соловья, пойманного и посаженного в клетку. Его подопечная физически и морально с трудом переносила вынужденную изоляцию в подземном доме. С этим нужно было что-то делать… но вот что? - Кристина…- начал он.       Девушка сделала паузу и подняла на него вопросительный взгляд. - Не хотела бы ты совершить со мной верховую прогулку на лошадях? - промелькнувшая идея тут же сформировалась в четкую мысль, которую он и озвучил вслух.       Кристина неверяще воззрилась на учителя, боясь поверить в услышанное. Она, конечно, не претендовала на звание "лучшая наездница Франции", но в седле держалось довольно уверенно. Неужели Эрик позволит ей выйти наружу? - Я бы этого очень хотела, - сдержанно произнесла она и слабо улыбнулась. - Тогда отложим наши занятия, мне необходимо время, дабы все подготовить, а у тебя еще есть несколько часов, чтобы собраться.       Кристина снова почувствовала себя ребенком, которому сделали подарок на Рождество. Ее настроение заметно улучшилось, и девушка поспешила в свою спальню переодеваться. Это не заняло у нее слишком много времени и спустя три четверти часа она принялась бессмысленно бродить по дому, с нетерпением ожидая обещанную прогулку.       Эрик сдержал слово и вскоре возник перед Кристиной. Его фигуру скрывал знакомый черный плащ, нижняя часть лица была замотана шарфом, а цилиндр низко надвинут на лоб. Кристина поняла, что выходя на поверхность, Эрик принимает меры предосторожности, чтобы не быть узнанным. Он протянул к ней руку в приглашающем жесте, и Кристина последовала за ним.       Дом они покинули через скрытую дверь, расположенную рядом со спальней Эрика. Кристина не успела заметить механизм, открывавшего дверь, да она особо и не приглядывалась, потому что была слишком взволнована предстоящей прогулкой. Эрик повел ее по мрачным подземным коридорам в одному ему ведомом направлении. Через какое-то время привыкшие к темноте глаза Кристины заметили впереди силуэты двух оседланных лошадей. Подойдя ближе, в свете горящего факела Кристина увидела, что одной из них оказался ее любимец – белый жеребец Цезарь! Иногда она приходила на конюшню не забыв принести своему фавориту кусочек хлеба или сахарок. За это благодарное животное милостиво позволяло расчесывать ему гриву, добродушно пофыркивая, когда девичьи ладошки ласково гладили его холку. Кристине даже позволяли покататься на нем в вольере, и это приводило ее в неописуемый восторг.       Девушку так обрадовало появление старого знакомого, что она чуть ли не бегом поспешила к нему на встречу, попутно доставая из кармана коричневой, отливающей темным золотом, амазонки заранее припасенное разрезанное на две половинки яблоко. Цезарь признательно фыркнул и съел предложенное ему угощение. Только потом Кристина обратила внимание, что Эрик держит под уздцы черного коня, на котором Кристина путешествовала по подвальным лабиринтам театра, впервые посетив дом Призрака Оперы.       Эрик усадил Кристину в дамское седло и повел их лошадей дальше по просторному коридору. Вскоре Кристина ощутила дуновение ветерка, и до ее слуха стали явственно доносится уличные шумы. Преодолев последний проем, они очутились под мостом, где их окутала приятная прохлада позднего вечера. Эрик вскочил в седло и направил их коней в сторону набережной.       Кристина с любопытством озиралась по сторонам, но не принимала попыток к побегу. Судя по всему, уже миновала полночь. Улицы наводняли стук копыт, а так же смех и разговоры неторопливо прогуливающихся парижан. То и дело проезжали экипажи, развозя своих пассажиров по гостям или домам. На набережной было менее людно, и Кристина залюбовалась отблесками отражающихся от воды звезд и уличных фонарей. - Как красиво! – не сдержала своих эмоций Кристина.       Эрик улыбнулся и ничего не ответил. Он старался держаться в тени и в отличие от девушки зорко посматривал по сторонам, отмечая любое движение в темноте. Эрик не сомневался в том, что их прогулку не посмеет прервать ни одна живая душа. Он иногда выезжал верхом чтобы развеяться и как-то привлек внимание местного сброда, ошивающегося вблизи корабельных доков. Они рассчитывали поживиться за счет любителя ночных прогулок, но жестоко ошиблись.       Одного из них Эрик проволок несколько ярдов за собой, накинув бандиту на шею петлю, и сбросил тело в реку. Похоже, это предупреждение ничему не научило оставшихся бродяг, потому как в следующий раз его поджидали разгневанные товарищи неудавшегося грабителя. Но Эрик, покидая стены своего жилища, мало того что не расставался с пенджабским лассо, но еще имел привычку носить при себе револьвер или шпагу.       Двое нападавших поплатились жизнью за свою жалкую вендетту, оставшиеся бросились врассыпную и больше не рисковали приближаться к зловещей фигуре молчаливого всадника, который в одно мгновение превращался в безжалостного убийцу. Присутствие Кристины рядом с ним не должно было изменить сложившийся порядок вещей, но на всякий случай он был настороже. Кристина довольно болезненно реагировала на любое проявление насилия, поэтому он хотел оградить ее от ненужных волнений.       Ничего не подозревающая Кристина наслаждалась их прогулкой, которая подействовала на нее самым благотворным образом. Ее настроение заметно улучшилось, и на следующий день она с новыми силами приступила к занятиям. Их ночные прогулки верхом превратились в приятный ежедневный ритуал, от которого они оба получали удовольствие.       Кристина перестала видеть в своем учителе грозного надсмотрщика, и на смену страху перед ним пришло любопытство. Но Эрик не спешил открывать ей страницы своего довольно темного и мрачного прошлого. - Кем были твои родители? - спросила его Кристина в один из вечеров.       Может выпитый за ужином бокал вина придал ей смелости, а может Кристина больше не страшилась вызывать его гнев случайным словом или жестом. - Я о них ничего не знаю, - бесстрастно ответил Эрик и, предчувствуя ее последующие вопросы, коротко заявил, - и не собираюсь узнавать. Это уже не имеет никакого значения.       Сбитая столку Кристина на время умолкла. Ей, боготворившей своего отца и хранившей крупицы воспоминаний о матери, которая так рано ушла из жизни, было совершенно непонятно, как кто-то может так равнодушно говорить о том, что не знает ничего о своих родителей. Ей пришла в голову мысль, что, возможно, Эрик что-то знает о своей семье и просто отрекся от нее.       В задумчивости она бродила по гостиной и остановилась перед нишей, занавешенной плотным бархатом, за которой, как ей уже было известно, находилась ее собственная восковая копия. По коже пробежали мурашки при воспоминании о том, как она впервые увидела это изваяние. Кристина собралась с духом и потянулась к шнуру, чтобы раздвинуть ткань, но в последнюю секунду замерла и повернулась к Эрику, который молча наблюдал за ее действиями. Она взглядом спросила разрешение, и он, чуть улыбнувшись, кивнул. Кристина дернула за шнур и не смогла удержаться от судорожного вздоха, когда портьера раздвинулась. Пустые стеклянные глаза ее двойника безжизненно смотрели куда-то мимо Кристины. - Эрик, - дрогнувшим голосом обратилась Кристина. – Для чего тебе это здесь нужно? - Чтобы иметь возможность смотреть на тебя, даже не выходя на поверхность, - раздался его тихий голос над ухом Кристины, заставив ее вздрогнуть, ведь она даже не услышала, когда Эрик успел приблизиться к ней.       Она обернулась, чтобы задать ему следующий вопрос о том, почему кукла наряжена в подвенечное платье, но наткнулась на горящий взгляд Эрика и осеклась. Выражение его глаз буквально обожгло Кристину, заставив девушку почувствовать себя беспомощным мотыльком, который очутился вблизи раскаленной лампы. Пламенный взгляд Эрика был исполнен страсти и неприкрытого обожания. Так религиозный фанатик смотрит на Мадонну, так коллекционер любуется на жемчужину своего собрания и именно так влюбленный мужчина смотрит на свою возлюбленную.       Кристина почувствовала, как ее щеки заливает предательским румянец. Взгляд Эрика словно гипнотизировал девушку, вызывая в ней внутреннюю дрожь и непонятное волнение. Эрик слегка поддался вперед, и это движение помогло Кристине вырваться из плена тягучего подобия транса, в которое она впала. Девушка отпрянула от него, прижав руку к часто вздымающейся груди.       Взор мужчины померк, он чуть опустил голову и сделал шаг назад. - Уже поздно, Кристина, тебе стоит пойти к себе. Ты находишься здесь уже девять дней, и твой отпуск скоро подойдет к концу. Завтра рано утром ты отправишься к мадам Валериус, которая уже извещена о твоем приезде. Так что совсем скоро ты покинешь этот дом и вернешься сюда, только если сама этого захочешь. Спокойной ночи, Кристина.       Поклонившись, Эрик развернулся и ушел, оставив взволнованную девушку наедине с ее мыслями и переживаниями.