Music... My music...

      Эрик смотрел на нее, такую красивую, знакомую, но бесконечно далекую. Казалось, их разделяла не комната, а огромная яма, которую он же сам и выкопал. За все это время он прекрасно успел изучить малейшие оттенки настроения Кристины, и сейчас ее молчаливая поза была для него красноречивее любых слов. Синие круги под покрасневшими глазами – результат бессонной ночи, с силой стиснутые челюсти и побелевшие костяшки пальцев, сжатые в кулак, говорили о внутреннем напряжении. Если бы одна из скрытых дверей была чуть приоткрыта, Кристина, не задумываясь, кинулась бы к ней. Она прыгнула бы в озеро, хотя и не умела плавать, она бросилась бы бежать по темным коридорам, рискуя заблудиться или угодить в ловушку. Все крысы мира не пугали ее так, как пугал ее он. Эрик снова опустил голову и не то прошептал, не то простонал: - Ох, Кристина…       Девушка вздрогнула и несколько растерялась. Кристина ожидала гневной отповеди и угроз, но вот к чему она совершено не была готова, так это к понурому виду своего учителя. Грозный Призрак Оперы сейчас принял облик бесконечно усталого человека, чьи плечи сгибаются под тяжким бременем целого мира. Милосердие было одной из главных добродетелей Кристины. Она никогда не могла пройти мимо страдания или несправедливости и с готовностью предлагала свою помощь страждущим, если же ей не по силам было облегчить их положение, то она старалась подарить им утешение. Сострадание на время вытеснило остальные чувства из ее сердца, и она робко шагнула в сторону Эрика. - Прости, я не хотела так сильно расстроить тебя, - тихо произнесла она. – Я повела себя бестактно, поддавшись глупому порыву, продиктованному моим любопытством. Ты очень на меня злишься?       Мужчина снова начал медленно приподнимать темноволосую голову и неверяще воззрился на девушку. Она просит у него прощения? Он не ослышался? Под его пронзительным взглядом Кристина попятилась назад и уперлась спиной в дверной косяк. Губы Эрика изогнулись в мрачной усмешке, он словно насмехался над самим собой. - Это я должен извиняться за свое неподобающее поведение, ведь теперь ты считаешь меня безумцем, который способен на все, что угодно. Кристина потупила взор, правила хорошего тона вынудили ее слабо запротестовать: - Нет…я совсем не… - Ну, конечно, нет. И ты совсем не поэтому сейчас дрожишь, как осиновый лист на ветру, от одного моего вида. Возможно, так и есть, я слишком долго живу в одиночестве, и мои манеры оставляют желать лучшего, - уголки рта Эрика снова дрогнули, и он продолжил говорить в чуть насмешливом тоне. – Я слабо похож на благопристойную девицу, воспитанием которой занимался такой поборник морали, как мадам Жири. Это она с измальства вдалбливала вам в голову, как важен самоконтроль, чтобы в любой ситуации оставаться леди. Помню, как однажды, тебя задержали после репетиции, а Мег убежала с остальными девочками поглазеть на старую цыганку, которая гадала кому-то из обслуги. Ты так расстроилась, когда обнаружила, что они тебя не дождались, очаровательно прикусила от обиды нижнюю губу, чтобы не заплакать, и даже топнула ножкой.       Кристина осознала, что снова прикусила губу, но на этот раз, чтобы удержать улыбку. Она действительно вспомнила этот случай двухлетней давности и свой гнев на подруг. В ее юной душе тогда бушевали нешуточные страсти, но она изо всех сил пыталась держать их в узде. В голове непрошено родилась картинка, как разгневанный Призрак Оперы топает ногой, и Кристина нервно хихикнула, прикрыв ладошкой рот. Ее короткий смешок позволил Эрику немного расслабиться, он с ласковой грустью смотрел на Кристину, отчего к щекам девушки начала приливать краска. - Может быть, тогда мы простим друг друга и снова будем друзьями? – неуверенно спросила она, теребя кружево своего платья. Не сводя с нее глаз, Эрик лишь утвердительно кивнул, опасаясь, что его дрогнувший голос выдаст всю испытываемую им в это мгновение какофонию чувств. Кристина с облегчением выдохнула, и смущенно улыбнулась ему: - Если ты не собираешься наказывать меня за плохое поведение, посадив на диету, то не могли бы мы позавтракать? Можем даже сразу пообедать, потому что я так проголодалась, что буду совсем не против, - обратилась она к нему в шутливом тоне, надеясь немного разрядить атмосферу.       Это сработало. Эрик тут же вернулся к роли внимательного хозяина и поспешил на кухню, сделав Кристине знак следовать за ним. Он проинспектировал содержание шкафчика с провизией и извлек из его недр плетеную корзиночку с выпечкой. - Я сейчас сварю кофе, а обед будет через несколько часов. Мне придется отлучиться, чтобы пополнить запасы с едой, а пока придется довольствоваться тем, что осталось.       Перед Кристиной на столе появилось масло, джем, ветчина и несколько сортов сыра. Эрик отошел в самый дальний угол помещения и загремел посудой, через несколько минут оттуда стал доноситься аромат свежесваренного кофе, который заставил желудок Кристины призывно заурчать. Она аккуратно разрезала булочки, делала бутерброды и складывала их на тарелку. Вскоре к ней присоединился Эрик, принеся две чашки с кофе, и она вежливо подвинула тарелку с бутербродами к нему поближе, показывая, что готовила не только для себя. Эрик тихо поблагодарил ее и приступил к завтраку. Есть в маске было не слишком удобно, но он не торопился, поэтому вполне успешно справился с этой задачей.       После трапезы Эрик скрылся за дверью в библиотеке, а Кристина, прихватив с собой недочитанный сборник стихов, вернулась в свою комнату. Воцарившееся между ними шаткое перемирие обнадеживало Кристину, но в своей спальне она чувствовала себя спокойнее. Она прилегла с книгой на кровать, но вскоре усталость и нервное напряжение дали о себе знать, буквы расплывались перед глазами, а веки налились свинцом. Уступив на мгновение истоме, Кристина закрыла глаза, а когда открыла их снова, то поняла, что на какое-то время она крепко уснула. Черный кружевной полог над ее кроватью был опущен, а часть свечей была погашена, чтобы свет от них не тревожил ее сон. Встрепенувшись, Кристина одернула полог и встала с постели. Томик со стихами Верлена лежал на туалетном столике рядом с коробкой ее любимых шоколадных трюфелей, перетянутой черной ленточкой. Кристина невольно улыбнулась: Эрик извинялся всеми доступными ему способами.       Эта мысль напомнила ей о хозяине подземного дома, чьей вынужденной гостьей она здесь оказалась, и Кристина решила выглянуть из спальни, чтобы разведать обстановку. Кроме потрескивания свечей она не смогла различить ни единого звука, который говорил бы о присутствии в доме Эрика. Она прошла в гостиную, заглянула в библиотеку, затем на кухню, но никого не было. Помявшись несколько минут перед дверью в спальню Эрика, она все же собралась с духом и постучала. Ответа не последовало, и Кристина, поразмыслив, решила, что он куда-то вышел. Сама она была лишена удовольствия покидать пределы этого дома, поэтому, вздохнув, Кристина вернулась на кухню, где на столе обнаружила поднос, плотно накрытый крышкой, из под которой доносились аппетитные запахи запеченных перепелок.       Основательно подкрепившись, Кристина какое-то время бродила по дому в поисках занятия по душе. Почему-то отсутствие Эрика нервировало ее сильнее, чем нахождение с ним под одной крышей. «Это потому что, в случае чего, я не смогу отсюда самостоятельно выбраться, - размышляла она. – Никто не знает, где я, никто не придет мне на помощь». Память услужливо напомнила слова Эрика о лабиринте из подземных коридоров, в котором легко заблудиться, скрытых ловушках, крысах… и ей сделалось еще тоскливее. Она спрятана ото всех под землей в запертом доме, как никогда девушка почувствовала себя одинокой и несчастной. Ноги сами подвели ее к роялю Эрика, и, сев за него, Кристина начала наигрывать знакомые с детства песенки, которые слышала от отца.       Из мира грез, в который Кристина всегда погружалась при воспоминании об отце, ее вывело ощущение, что за ней наблюдают. Она перестала играть и оглянулась. В дверном проеме, скрестив на груди руки, стоял Эрик и задумчиво смотрел на нее. Она встала из-за рояля, чтобы поприветствовать его, но пока подбирала слова, Эрик уже пересек всю комнату и встал напротив ее. - Почему ты больше не поешь? – тихо спросил он, а поймав ее недоуменный взгляд, пояснил. – Я никогда не слышал, чтобы ты молча играла на фортепьяно. Ты всегда пела и подыгрывала себе, или хотя бы негромко напевала. Так, почему ты больше не поешь?       Кристина вздохнула, в ее глазах отчетливо светилась мольба: «Отпусти меня! Я хочу домой». Но она не решалась попросить его об этом вслух, памятуя, как легко этот человек может выйти из себя. Казалось, Эрик услышал ее немой призыв и тоже вздохнул. - Кристина, - начал он осторожно, – мы ведь договорились, что снова станем друзьями. Меньше, чем через неделю ты в целости и сохранности покинешь этот дом и вернешься сюда снова лишь по собственному желанию. Если за это время я чем-то испугаю тебя, то даю слово, что в тот же день ты возвратишься в театр. Ты веришь мне? Тон его бархатистого голоса был абсолютно спокоен, а серо-зеленые глаза смотрели на девушку со всей серьезностью. Кристина чувствовала, что он не обманывает ее, и на душе становилось легче. - Я верю тебе, - тихо, но твердо произнесла она. - И больше не будешь пытаться сбежать? – он внимательно следил за выражением ее лица. Кристина слегка покраснела и отрицательно покачала головой. - Хорошо, - черты лица Эрика, не скрытые маской, немного разгладились и потеплели. – Тогда отдыхай и набирайся сил, а с завтрашнего дня мы возобновим занятия по вокалу. Я больше не позволю тебе пропускать уроки, - шутливо пригрозил он, вызвав у Кристины улыбку. Но в следующую секунду он снова посуровел и добавил. – Кристина, пожалуйста, никогда не пытайся дотронуться до моей маски. Кристина побледнела, и Эрик неосознанно взял ее за руку, пытаясь сохранить с ней контакт, пока она опять не замкнулась в себе. Он слегка сжал ее пальцы, вынуждая посмотреть себе прямо в глаза. - Это действительно важно для меня, пообещай, что больше не будешь пытаться заглянуть под маску Эрика. - Даю слово, - прошептала Кристина, облизнув вмиг пересохшие губы.       Эрик проследил за ее жестом каким-то странным долгим взглядом, после чего пожелал ей спокойной ночи и быстро удалился к себе в комнату, приведя Кристину в замешательство своим внезапным уходом. «Как же он непостоянен в своем настроении, - думала девушка. – Смогу ли я когда-нибудь узнать тебя настоящего, Эрик?»