***
Под плавным движением руки, пространство затрепетало, пошло рябью, забилось в агонии и податливо разверзлось. Триумф минуты могли оценить лишь двое. Оба всматривались в привычную и столь желанную чернильную тьму, царящую внутри образовавшегося прохода. Оба хотели ступить на узенькую белую тропку, ведущую в никуда. Но первый не двинулся с места, а второй не решился выскочить вперед. — Мы все еще ждем? Чего? — Подходящего момента, — ответил первый в поглотившей его задумчивости. Протянул руку, коснувшись пространственной ткани междумирья. — Всего лишь подходящего момента.Лабораторный корпус
20 сентября 2015 г. в 13:23
Лас Ночес так же быстро опустел, как и наполнился.
Первым крепость покинул пятый из Эспады в сопровождении своего слуги. Тесла Линдокруз являлся единственным, кто мог — или был вынужден? — выносить сволочной характер своего хозяина.
Джируга был высокомерен и заносчив, впрочем, не более чем многие из Эспады. Но к этому невероятно кровожаден и беспринципен. Стремился стать первым среди слуг Айзена, хотя в особой преданности к последнему замечен не был. Выискивая в пустыне более-менее сильных противников, он затевал с ними бой. А порой вырезал целые поселения слабых пустых ради развлечения.
Посему невиданная прыть Пятого немного удивила Джагерджака, ведь Айзен озвучил свой приказ четко — чужака оставить в живых. Но, возможно, не одному голубоволосому было не по душе слоняться здесь под искусственным солнцем дольше необходимого?
Следом за Джиругой в разное время исчезли реяцу Шиффера, Льярго и Бараггана со свитой. Гриммджоу же бежать и выполнять приказ Владыки не торопился, стараясь вести себя как обычно. Попутно размышляя о том — стоит или нет забрать с собой Ильфорте. Сила которого ощущалась в подземных этажах лабораторного корпуса Лас Ночес, где всем заправлял его чокнутый братец Заэль.
— Гриммджоу, разве ты уже не должен покинуть нас?
Серебряный лис вынырнул навстречу из-за очередного поворота, с хитрой, гадкой улыбкой в половину лица. Он вечно слонялся по замку, скрывая свою реяцу, в надежде разнюхать чужие тайны. Его появление было неожиданным и неприятным. Джагерджак нахмурился, но не успел бросить ответную гадость.
— Твои способности впечатляют, — слова Гина казались больше издевкой, нежели похвалой. — Но непокорность огорчает Владыку.
Голубоволосый хотел огрызнуться, что в гробу видел Айзена вместе со всеми его чувствами и ожиданиями. Но Ичимару успел прочитать ответ на недобром лице собеседника и улыбнулся чуть шире, что и без того казалось невозможным и неестественным.
— Ай-яй-яй, Гриммджоу, мне кажется, что сейчас ты с удовольствием вцепишься мне в горло. Не стоит. Лучше пойдем, я покажу и расскажу тебе кое-что любопытное…
Белые одежды вместе со своим носителем скрылись за поворотом. Арранкар колебался всего секунду. По-хорошему, нужно было поскорее убраться из Лас Ночес, но голубоволосый сделал ровно противоположное и последовал за Ичимару вглубь замка.
— А знаешь ли ты, Гриммджоу, зачем Владыке так необходимы эти чужаки? — Гин был сегодня невероятно словоохотлив. Даже больше обычного.
Джагерджак вспомнил о рыжеволосой девице, об их «знакомстве», и брякнул первое, что пришло на ум:
— Из-за силы.
— Ты… почти угадал, — усмехнулся лис. — Они нужны нам из-за своих знаний, которыми обладают. Или обладали.
Арранкар сначала не понял, о каких знаниях идет речь, но потом его осенило. Он досадливо сплюнул на пол. Чужаки нужны Айзену, чтобы вернутся обратно к сородичам? Но кто он для них, находящихся за пределами Уэко Мундо, — огородившийся или огороженный? Судя по встрече с рыжеволосой и ее трепыханиям, скорее всего второе. Что ж, ее другом Владыка точно не являлся.
Гин и Гриммджоу спустились на несколько этажей ниже, пересекли просторный зал, а затем свернули на очередную лестницу. Шаги разлетались глухим эхом.
— Значит, уже добытые знания не помогли, — то ли спросил, то ли утвердил голубоволосый. Почему-то раньше он не особо задумывался о том, как, а главное — почему? — Айзен выбрал своей вотчиной этот злой и пустынный мир. Причем в том, что именно «выбрал» не сомневался вовсе. На деле все оказалось запутанно и неоднозначно. — И что дальше?
— У Владыки на все есть план. Миры вновь соединятся и пустые восстановят право пересекать их границы. Главное не наделать глупостей до того, как это произойдет.
Пересекать границы миров… Как легко и непринужденно Ичимару рассуждал о том, чего Гриммджоу был лишен от рождения! И, возможно, «благодаря» Айзену. Зря лис решил заговорить об этом. Ох, зря. Только возмутил хрупкую гладь спокойствия собеседника.
— Не сомневаюсь в его прозорливости, но мне эти планы вряд ли придутся по вкусу, — с кривой усмешкой заметил Джагерджак, его голос сочился злым сарказмом. — Да и дотянет ли хоть половина Эспады до этого светлого будущего?
Ответом Гина стала одна из его самых загадочных и неприятных улыбок и разговор заглох. Как порыв одинокого, злого ветра в бескрайней пустыне. Может потому, что говорить арранкару с соратником Айзена было не о чем, а, может, потому что до них начали доноситься подозрительные звуки и оба прислушались.
Голоса спорщиков доносились даже сквозь закрытые двери лаборатории, но слов разобрать не удавалось. Тон младшего Гранца был проникновенным и убеждающим. Ильфорте же злился, почти рычал. Как только появились Гриммджоу и Гин, братья замолчали, бросая раздраженные взгляды на открывшуюся дверь.
— Крик, а драки нет? — примирительно пропел Ичимару. — В чем дело, любезные?
Заэль грациозно поправил очки, скрестил красивые кисти рук на груди и остроумно ушел от прямого ответа на вопрос:
— Мы не в той весовой категории, господин Гин. Затевать бой можно только с достойным противником.
Сереброволосый удовлетворился таким объяснением. А убедившись, что продолжения перепалки не последует, напомнил:
— Владыка все еще ждет твой отчет о последних исследованиях, Заэль. Ты должен успеть до того, как покинешь Лас Ночес.
— Эксперимент почти завершен, — заносчиво бросил Гранц. — Результаты будут в ближайшее время.
Гин кивнул уже на ходу, прокладывая себе путь между столами, заставленными лабораторными колбами, ретортами, пробирками, бумагами и прочим хламом.
— Ильфорте, подожди меня снаружи, — в свою очередь приказал Джагерджак фрасьону, сделав вид, что не заметил оскорбления, нанесенного Октавой. Ответ будет, но чуть позже. Не при соратнике Айзена.
Следующая остановка была сделана Гином глубоко в недрах исследовательских этажей Лас Ночес. Перед глухой стеной, которая приподнялась и открыла проход только после того, как сереброволосый приложил ладонь к нужному участку кладки. Гриммджоу запомнил куда, но сомневался, что это поможет так запросто проникнуть на секретный объект в одиночку.
Зал, где они оказались, был маленьким и слабоосвещенным. Большая часть света исходила от дальней от входа стены, увешанной квадратными мониторами и пестря различными показателями — цифрами, буквами, полосками и кружочками. В этом Гриммджоу точно не разбирался, поэтому усмехнулся:
— Кажется, я не смогу оценить подобного откровения. Пожалуй, Октава оценил бы.
Гин пристально взглянул на голубоволосого, склонив голову к правому плечу. Он почти не улыбался. Почти. Зато повеяло холодом.
— Ты симпатичен мне, Гриммджоу. Именно поэтому ты — здесь, — Ичимару описал полукруг по залу, приближаясь к стене, находящейся правее. — Тот, кто достаточно наблюдателен, чтобы запомнить, куда я надавил, и достаточно умен, чтобы понять — не только это дает доступ в мою лабораторию.
Джагерджак скептично хмыкнул. Похвала прозвучала весьма сомнительно. Тем более из уст главного сподвижника Айзена.
— Вижу, не веришь. Правильно делаешь. На лесть тебя не купить. И ты не фанатичен до полубезумного состояния, как некоторые…
— А если не загадками, а по существу? — нахмурился голубоволосый, подустав от ненужной болтовни.
— Глупые, заносчивые, преданные… Они погибнут одними из первых. Почти сразу после того, как вдохнут и распробуют воздух других миров. Вот ответ на твой вопрос.
— Я, значит, не вхожу в их число?
— Нет. Или… скорее нет.
Джагерджак ненавидел такие разговоры. А Ичимару, похоже, ничего кроме них предложить не мог. Или не желал. Или хотел проверить на прочность хрупкое терпение арранкара.
— В конечном счете, все будет зависеть от тебя.
Гин приблизился вплотную к стене и совершил схожие манипуляции, что и при входе сюда. Гладкая поверхность прошилась тремя равными горизонтальными трещинами. Нижний образовавшийся пласт выдвинулся почти до середины зала, верхний на четверть, нависая над первым.
В «пласты» ровными рядами были заключены капсулы. Некоторые из них — самые неинтересные — были обесточены и пусты. Другие — таких было большинство — вмещали в себя обнаженные тела, облепленные связками проводков и маленьких экранчиков. Третьи содержали в себе некую ярко-желтую, почти оранжевую субстанцию, благодаря которой в помещении стало столь же светло, как и днем под куполом Лас Ночес.
Гриммджоу окинул взглядом чуть ли не каждую капсулу — мужчины и женщины, длинноволосые и короткостриженные, симпатичные и страшненькие. Всех их объединяло лишь одно — успокоенное и безразличное выражение, написанное на лицах. В одной из этих капсул уже сегодня могла оказаться и его вполне еще живая пленница. С такой же маской-лицом — навеки застывшим.
— Это, как ты понял, наши чужаки, — подсказал Ичимару, чтобы окончательно развеять сомнения арранкара, если таковые еще были. А затем указал на субстанцию в капсуле. — Ну, а это то, что остается после их гибели. Самое ценное. Поскольку именно эта материя поможет нам восстановить равновесие, соединить миры и…
Свет отражался в глазах Джагерджака, притягивал взгляд, заставляя всматриваться в себя все пристальней, все дольше… Сбросив непонятное наваждение голубоволосый сморгнул и вернулся к главному, прерывая разглагольствования лиса на полуслове:
— И зачем все это мне?
— Мы близки к успеху, как никогда. А ты хочешь свободы.
— Не вижу связи, — возразил Гриммджоу словно не у него в замке находилось то самое связующее все это звено.
— Свершение этих двух событий может зависеть всего лишь от одного чужака, который погибает где-то там, в Уэко Мундо. Можешь считать мои слова дополнительной мотивацией к действиям. И предупреждением от возможных ошибок.
Джагерджак не верил ни одному слову лиса. Нутром чуял подвох, но где именно он кроется не понимал. То ли действительно им нужен именно этот чужак, то ли подозревают в укрытии пришельца кого-то из Эспады или же его, Гриммджоу.
— А, может, и нет, — заключил арранкар, кое-как сведя мысли в кучку. — Силы этого чужака может не хватить. Но в любом случае, это не избавит меня от власти Владыки. От нумерации Эспаду освобождает только смерть.
Гин не ответил, после чего Гриммджоу бросил взгляд назад и с досадой отметил, что вход оказался вновь замурованным.
— Я могу идти?
Сохраняя прежнее молчание, лис с минуту поколдовал над панелью с мониторами. Путь оказался свободен и арранкар решительно вышел за пределы зала. Прежде чем толстая стена надежно отделила голубоволого от союзника Айзена, последний отчетливо проговорил:
— Подумай над моими словами, Гриммджоу.
Арранкар непременно последует этому совету. Хоть и без этого был уверен, по меньшей мере половина сказанного здесь как со стороны Гина, так и с его собственной — ложь. То ли Владыка всем промывает мозг таким образом, то ли, действительно, подозревает его в укрытии чужачки. С другой стороны, знал бы наверняка Шестым величали уже кого-нибудь другого: Зоммари, Заэля или Аарониро.
На выходе из лабораторного корпуса Джагерджак уловил реяцу младшего Гранца и мстительно припомнил, что тот задолжал ему расплату за оскорбление.
Розововолосый в нетерпении кружил вокруг замысловатого приспособления из десятка отростков, перекачивающегося по трубкам какую-то булькающую, вязкую жидкость. Из открытых трубок в лабораторию валил грязно-бурый дымок. На удивление без запаха.
— Это и есть поручение Владыки? — для надежности уточнил Гриммджоу, обводя все это брезгливым взглядом.
Заэль выпятил грудь, польстившись на то, что его изыскания заметили.
— Да, так, пустяки.
Гриммджоу страшно улыбнулся и прошел мимо. Нечаянно, но очень точно смел на пол всю конструкцию. Удовлетворившись дребезжащими звуками разбитого стекла и проклятиями Гранца, он направился к выходу.