Горечь свободы

      За пределами темницы сила Орихиме едва ощущалась; на расстоянии в половину коридора исчезала вовсе. Но на своем внутреннем радаре Гриммджоу чувствовал ее так ясно, словно она была рядом. Арранкар даже остановился и медленно обернулся, чтобы убедиться — девушки рядом нет.       Стала ли эта, возникшая с нею связь, мимолетным побочным эффектом от примененных ею способностей или же его существо таким образом бесповоротно настроилось на ее, арранкара не волновало. Пусть ее жизнь продолжает пульсировать в его сердце. Это даже к лучшему. Если кто-то вздумает потревожить Орихиме, Джагерджак тут же узнает об этом и примет меры против возмутителя ее спокойствия.       Вместе с излечением к Гриммджоу пришла невероятная уверенность — никто в этом замке не станет для него помехой. Ему нужно лишь чуточку времени, чтобы привыкнуть к тому, что все вокруг вдруг стало восприниматься иначе: ярче и отчетливее. Стоило арранкару только захотеть, и пескиса улавливала не только слабые отголоски силы в пределах замка, но теперь и далеко за его пределами.       Ощущения запредельной мощи будоражили разум Джагерджака. Он сорвался в сонидо, чувствуя себя намного легче и быстрее, чем прежде. Его собственная сила и сила, привнесенная Орихиме, кипела внутри, давая о себе знать. Ему еще предстоит обстоятельно ее изучить, приручить и обуздать. А пока…       Первое, что беспокоило вырвавшегося на свободу Гриммджоу — освобождение от бремени мести. Издевательств над собой он прощать не собирался.       Антенора голубоволосый обнаружил мгновенно в одной из комнат замка в окружении нескольких других арранкаров. Гриммджоу успел заметить больше удивленный, чем испуганный взгляд маленького брюнета. Тот, похоже, не мог до конца осознать, что происходит.       — Это… это невозможно! — словно обезумев, дико выкрикнул Люппи не отступая, а наоборот приближаясь к Джагерджаку. — Это не можешь быть ты! Нет! Не можешь! Слышишь? Слышишь?! Исчезни!!!       Восстановленной рукой Гриммджоу с легкостью пробил грудь Люппи и вырвал его жалкое сердце. Сжал его, еще живое, в кулаке, растер и выпустил на каменные плиты ручеек распыляющегося в воздухе тлена. Прежде чем рассыпаться прахом следом за сердцем, лицо брюнета отразило как будто обиду.       — Я же предлагал тебе. Ты мог убить меня, пока была возможность, — тихо проговорил голубоволосый.       Обернувшись к молчаливо наблюдавшим за расправой арранкарам, не могущим сдвинуться со своих мест, пригвожденные к ним страхом и давлением его обновленной силы, Гриммджоу добавил громче:       — Убирайтесь! Я хочу видеть лишь шинигами. Я вызываю его. Я вызываю Канаме Тоусена на бой!       Пустые бросились прочь из комнаты. Гриммджоу усмехнулся. Сжал восстановленную руку в кулак, брезгливо отряхнул пальцы от чужого тлена. Он не просто чувствовал себя сильней и быстрее. Он стал таким. Его прежняя сила умножилась, как умножилась и уверенность — даже если Канаме вздумает сбежать, то далеко не уйдет.       Чтобы его намерение стало для шинигами более понятным, Джагерджак высвободил часть мощи, что бурлила в нем. И крикнул так, что его голос далеко разлетелся по этажам замка.       — Покажись, Канаме Тоусен! Не заставляй меня искать тебя! Сразись со мной!       Сила ли, слова ли дошли до адресата. Тоусен осторожно обнаружил себя и приблизился так же осторожно.       — Как ты это сделал? — голос шинигами звучал без страха, без любопытства, без выражения. — Кто тебя излечил?       — Неважно, — спокойно ответил Джагерджак. Ему больше не было необходимости что-то доказывать этому и другим шинигами или арранкарам, да и всему Уэко Мундо — миру мрачной пустыни.       — Конечно, неважно, — тем же тоном ответил Канаме. — Ты лишь приблизил время своей казни.       Сразу после сказанного шинигами обнажил меч и бросился в нападение. Поразительно, но Гриммджоу различил каждое движение в его броске. Он обернулся, поскольку Тоусен атаковал со спины, отступил на полшага назад, а затем вправо от завершающего взмаха меча. Не достигнув цели, Канаме отпрыгнул на исходную позицию, немного удивленный произошедшим.       — Этого мало, шинигами. Покажи мне свой банкай, — проговорил Джагерджак, положив руку на эфес меча. — Ударить в спину, как прежде, у тебя больше не выйдет.       — Банкай? — презрительно переспросил Канаме. — Думаешь, ты хоть что-то знаешь обо мне? Знаешь о моей силе?       — Думаю, что тебе пора показать мне хоть что-то, чтобы не быть таким скучным.       Капитан зло рассмеялся.       — Интересно. Глупая, жаждущая лишь крови, машина для убийств станет меня учить? А ты, арранкар, ещё более уродлив, чем я предполагал!       Гриммджоу нахмурился, измеряя противника тяжёлым взглядом. До определенного момента арранкар был машиной, ведомой лишь жаждой смерти и голодом. Он сам о себе думал именно так. Но теперь кое-что изменилось. Благодаря одной женщине и одному слову, что запало в его душу. Но об этом будущему покойнику знать не полагалось. И вообще кому-нибудь знать.       — Довольно болтать, — Гриммджоу выхватил меч из ножен. Вырвавшаяся сила создала разрушительную волну, перемалывающую стены ближайших коридоров и комнат в пыль. — Сражайся!       Шинигами обернулся, оценивая нанесенный замку ущерб, и, словно насмехаясь над несдержанностью противника, исчез из его поля зрения. Арранкар ринулся следом за ним.       Подальше от замка и всех построек города пустых Канаме остановился и решил продолжить бой. Джагерджак был готов к чему-то подобному, и это лишь разозлило его. Без труда увидев первый выпад шинигами, он просто остановил меч Тоусена ладонью, схватил лезвие, приблизил к себе озадаченного противника и отшвырнул ударом ноги.       Канаме перевернулся в воздухе, совладав с унизительным пинком. Затормозил падение, припав на колено и опершись на ладонь.       — Я сказал — сражайся, — яростно крикнул Джагерджак. — Покажи все, на что способен! Иначе я просто убью тебя!       — Что же, — произнёс Канаме, наконец, серьезно оценив арранкара и поднимаясь на ноги. — Узри силу, которую дал мне Владыка. Силу, намного превышающую банкай. Силу, что тебя уничтожит.       Шинигами поднес ладонь к лицу. Из-под нее вырвался поток темной, мощной реацу и сформировал вокруг головы, плеч и груди шинигами белый, непроницаемый панцирь, похожий на маску пустых.       — Сколько слов — и всего лишь пустой? — усмехнулся Гриммджоу.       — Не ставь меня на один уровень с собой, арранкар, — высокомерно заявил Тоусен.       Обменявшись колкостями, противники одновременно бросились навстречу друг к другу, схлестнулись меж собой, сверкая в слабом лунном свете сталью клинков.       Гриммджоу ощутил, что благодаря маске шинигами стал сильней и быстрее. Ровно настолько, что их бой мог идти целую вечность до изнеможения обоих или до первой ошибки кого-то одного. Арранкар отдавал себе отчет в том, что у него не было на это времени. Да и новая сила клокотала внутри его существа и яростно рычала: «Испытай меня!»       Используя малейшую неточность в движениях шинигами, арранкар выиграл всего мгновение и смог нанести ему удар. Меч вошёл глубоко в плоть Тоусена, вспарывая её и ткань одежды на обратном пути. Впрочем, шинигами не остался в долгу — его оружие просвистело мимо горла Гриммджоу, оставив длинную царапину под ключицами, на груди.       Противники разошлись в разные стороны, давая друг другу небольшую передышку.       — Я надеялся перерубить тебя пополам, — с досадой обронил Гриммджоу, наблюдая за тем, как правый бок белой формы шинигами быстро превращается в красный.       — Ты много болтаешь, для того, кто чуть не лишился своей головы, — ответил Канаме. Края открытой раны в его боку потянулись друг к другу, сомкнулись, мгновенно регенерируя и восстанавливая целостность телесной оболочки. — Я полон сюрпризов, арранкар.       — Не желаю тратить время на изучение их всех, — усмехнулся Джагерджак, прикасаясь ладонью к своему мечу. — Грызи, пантера!       Высвобождаемая сила подняла в воздух песчаные вихри. Эта же сила изменила форму арранкара, придавая ему больше звериных черт. И она же выкрутила, вывернула арранкара наизнанку, одновременно желая выполнять его приказы и сопротивляясь им. Этим замешательством умело воспользовался Канаме, искусно атакуя из-за тонн поднятых в воздух песчинок.       Бой закипел отчаяннее и опаснее, изматывая обоих противников, и не прекращаясь уже ни на секунду.       К моменту, когда Тоусен чуть вновь не срубил с плеч голову Гриммджоу, арранкар и его новая, строптивая сила пришли к некоторому промежуточному согласию. А именно — уничтожить источник беспокойства — надоедливого шинигами. Стоило этому произойти, как Джанерджака вновь вывернуло наизнанку. Теперь лишь с той разницей, что никогда прежде он не испытывал в себе такой мощи. Как по волшебству, движения Канаме стали медленнее, а все удары — предсказуемыми.       Уйдя в сторону от атаки, Джагерджак ускорился, схватил шинигами за голову и мгновенно создал в ладони разрушительный залп серо. Прежде такой прием наносил существенный — иногда смертельный — урон противникам Гриммджоу. Чего уж говорить о том, что теперь он стал еще разрушительней?       Тело Тоусена впечаталось в песчаную дюну, образуя на ее месте глубокий и широкий кратер. На несколько мгновений его сила исчезла, растворилась. Весь вспученный песок опал на свои места. Наступила тишина. Канаме не двигался. Гриммджоу чувствовал необходимость добить проигравшего, но его чутье продолжало удерживать арранкара на расстоянии от тела противника. Не без основания.       Со дна кратера прозвучал душераздирающий рев, полный ярости и боли. Словно вопль сотни взбешенных, раненных пустых. Густая, черная реацу с фиолетовыми всполохами выскальзывала из тела шинигами и вонзалась обратно, как нечто думающее и живое, пытающееся пробудить своего хозяина.       Рев пустого вновь сотряс пределы шестого сектора Уэко Мундо и Канаме восстал из мертвых. Точнее восстала более или менее целая правая часть тела бывшего шинигами: на двух ногах, с исковерканной рукой, раскрошенным белым панцирем на груди и частью головы, завалившейся на бок. Из разорванного туловища, шеи и черепа реацу продолжала выплескиваться и быстро достраивать все недостающее.       — Уничтожу, уничтожу, уничтожу, — непрестанно, в безумной спешке повторял Канаме, когда регенерация восстановила его шею и нижнюю часть лица. После полного восстановления шинигами повернул голову в сторону Джагерджака и произнес с нескрываемой ненавистью:       — Ты мне за это заплатишь, ничтожество. Сузумуши Хьякушики: Гриллар Грилло.       Несколько секунд спустя перед Джагерджаком возникло огромное и отвратительного вида насекомое: в шерсти, с несколькими парами крыльев и лап, хвостом, двумя непонятными отростками на спине, маленькой головой, закованной в панцирь, и огромными глазами.       — Теперь я вижу тебя. Вижу, — взревело насекомое, на уровне его глаз начали формироваться сгустки серо. Слившись в одно, они выплеснулись в долгий и мощный залп.       Сил у пустофицированного шинигами было много. С помощью серо он пытался держать Гриммджоу на расстоянии, не подпуская ближе. Но даже ему нужно было делать небольшие промежутки между выстрелами, чтобы успевать перераспределять энергию. За это время арранкар пытался приблизиться к Канаме. Но на первый взгляд неповоротливое насекомое оказалось маневренным и почти неуловимым. Джагерджаку удавалось отсечь часть крыла, лапы или полоснуть когтями по меховому телу, но все эти незначительные раны тут же регенерировались.       Этого было недостаточно, чтобы победить.       Достаточно овладев в бою своей новой силой, Гриммджоу решил пойти дальше. Куда именно арранкар еще не понимал — просто чувствовал, что есть ступень выше его нынешнего состояния, и он может на нее ступить прямо сейчас.       Арранкару было наплевать, что для этого его существу вновь пришлось претерпеть чудовищную боль. И новые неведомые доселе изменения телесной оболочки. Каждая пластина его костяного панциря расчленилась на несколько мелких, делая тело гибче и проворнее.       Подпрыгнув в воздух, Джагерджак ушел от серо Канаме. Взмыв выше над пустыней, он совершил несколько молниеносных, головокружительных сальто, с легкостью забывая о ждущем внизу противнике. А затем бросился камнем к земле, на скорости высвобождая всю свою обретенную силу. Она пролилась с небес следом за ним, и, обгоняя его, ярко-синим пологом с оранжево-алым краем.       Канаме оказался застигнут ею врасплох. Она смыла шинигами, словно сильнейшее цунами и распростерла на песке. Гриммджоу аккуратно и бесшумно приземлился неподалёку. Кости в его теле стали подобны самым гибким пружинам. Арранкар изучал свою силу прямо посередине боя и это его забавляло.       Насекомое приподнялось над местом своего падения. Мгновенная регенерация не могла справиться сразу со всеми полученными повреждениями. К тому же Канаме подготавливал новую атаку — чертил в воздухе когтистыми пальцами ядовито-зеленые линии, заставляя воздух вибрировать. За секунду до удара арранкар понял, что атака будет не энергетической, а звуковой. И незамедлительно ответил своим ригидо.       Звук столкнулся со звуком, но рев пантеры оказался сильнее и яростнее. Он врезался в ослабшую ещё не восстановившуюся оболочку Тоусена, опрокинул и отбросил противника во второй раз.       Помня о сверхъвозможностях шинигами к регенерации, не медля Джагерджак применил дисгарон — ещё одну способность, которую требовалось испытать. Когти короля пантеры прорезали равнодушную серую пустыню Уэко Мундо пятью лезвиями и разделили насекомообразное тело шинигами на шесть частей. По инерции проделав некоторый путь соединено, вскоре они отслоились друг от друга и медленно опали на песок.       Гриммджоу убрал меч в ножны и приблизился. Отвратительные куски плоти все ещё силились слиться друг с другом в правильной последовательности. Они тянулись друг к другу, побуждаемые к жизни сгустками чёрной реацу. Если в этом существе продолжало существовать сознание шинигами Канаме Тоусена, то только частично среди множества склеенных между собой пустых.       Превысив предел своих возможностей, шинигами растворился в массе тех, чью силу приручил. Из-за жадности и высокомерия он навлек на себя самую жалкую участь — потерю себя.       Формируя в руке сгусток серо и выпуская его в останки противника Гриммджоу делал ему одолжение. Воин должен погибать воином — от руки победителя, а не становиться добычей разномастных пустынных падальщиков.       Шестой сектор Уэко Мундо озарился яркой алой вспышкой. С этого момента Канаме Тоусен — тот, кто предал не только своих собратьев, но и, в конце концов, самого себя — стал частью бескрайних просторов пустыни.