Skinny

73 кг Я не сдвинулась ни на шаг. Совершенно ничего, даже грамма. Я в отчаянии собираю волосы в тугой хвост, стараясь не опускать глаза ниже, стоя напротив зеркала. Я не хочу смотреть на свое тело, которое не утратила ни килограмма. За пять дней я то и делала, что пыталась удерживать себя от еды, а затем поглощала все в себя. И снова бежала в ванную. Это уже работает по настоящей схеме, и я бы, наверное, отработала свои навыки до идеала, но это не работает. Снова. Я вновь жирная. Хотя нет — я всё ещё жирная. Я пытаюсь представить, каким было бы моё тело, будь во мне лишь пятьдесят килограмм. Хотя бы пятьдесят. У меня бы были стройные ноги, и я бы могла без стыда надеть короткие шорты или юбку, предоставляя их на всеобщее обозрение. Если бы у меня не было свисающего живота, я бы могла свободно носить короткие майки. В конце концов, я бы могла носить бикини, а не большие закрытые купальники. Я больше не могу этого терпеть, поэтому я надевают серую толстовкую, чтобы скрыть все под плотной тканью, и выхожу из комнаты. Я бы никогда не сделала подобного, но чего скрывать — я уже это делаю. Я говорю маме, которая читает свежий журнал в гостиной, что ухожу на прогулку в парк, и только хлопнув дверью, я разворачиваюсь и иду в совершенно другую сторону от него. Дом Маргарет Дарен находился в двух кварталах от моего дома. Я бы даже будучи под пыткой, ни за что бы не пошла к этой девушке, но все, кто хотя бы однажды был на моём месте и имел в себе больше пятидесяти килограмм, даже не задумывались о том, чтобы пройти мимо. Вот и я так же следую. Я уже стою напротив её большого, обшитого белой панелью, дома. По обе стороны выложенной аккуратно тропинки росли маленькие кустики желтой розы. Будто действительно домик для Барби. Я натягиваю рукава на кисти и медленно шагаю по тропинке. Вот уже стою напротив двери и, подняв руку, нажимаю на звонок. Маргарет открыла дверь спустя секунд десять. Сначала на её лице было замешательство, но затем накрашенные губы еле розовой помадой, расплылись в довольно улыбке. Она знала, что я прийду. — Вот так вот, Шейн, — она оценивающе осмотрела меня с ног до головы и прислонилась плечом к дверному проему. — Ты по делу или как? Я переступаю с ноги на ногу, не понимая, зачем ходить вокруг да около. Уверенно вдыхаю воздух и сразу открываю причину своего прихода. Подругами нам с ней не быть, так что обсуждать что-то, стоя на пороге её дома, нам нечего. — У тебя ещё можно купить их? — голос дрожит, будто я признаюсь в убийстве. Да и ещё Маргарет подливает масла в огонь, вместо того, чтобы сделать дело и разойтись по тихому. — Ты о чём? — ехидно поднимает бровь, явно не упуская возможность подколоть меня. — Ты знаешь, о чём я, — говорю я, смотря на неё твердым взглядом. — Я о таблетках. Она кивает, и улыбка исчезает с её милого лица. Она отходит в сторону, чтобы я прошла внутрь дома, и тут же закрывает дверь. — Подожди здесь, — бросает она, и медленно поднимается по лестнице на второй этаж. Я пока что пытаюсь понять, что именно меня подтолкнуло к этому. Это попытка номен три, которая начнётся с моих семидесяти трёх килограмм. Я не знаю, как далеко я смогу с ними зайти, но лишь при одной мысли, что даже сама Маргарет, которая — вау, как обворожительно-шикарно смотрится в своих небольших шортиках, щеголяя свободной походкой — сама была под ними. Возможно, через каких-нибудь пару месяцев я и сама буду похожа на неё. А пока что я просто её ненавижу. Для начала хотя бы за то, что она уже не «пышечка», но ведёт себя так, словно уже родилась топ-моделью. Мне, наверное, стоит поучиться у неё. Кто знает, до чего это дойдет. Маргарет спускается с небольшой коробочкой в руках, сверкая лёгкой улыбкой. — Я знала, что ты прийдешь, — ну ещё бы! Я сама ещё не поняла, что делаю, зато она на три шага впереди меня. — Так что это подготовленно заранее. Она протягивает мне упаковку, но как только я пытаюсь её взять, она притягивает руку к себе. — А-а, — она протягивает свободную руку вперёд, и я догадываюсь, о чём речь. Можно подумать, я собиралась забрать пилюли и убежать. Достаю из кармана толстовки несколько купюр, пересчитав их прежде, и кладу девушке на ладонь. Она отдаёт мне мою «покупку» и открывает входную дверь, будто на ходу прощаясь. — До встречи, Шейни, — её улыбка от уха до уха приводит меня в бешенство, ведь она до сих пор продолжает насмехаться надо мной, но я ничего не говорю. Обхожу её и переступаю порог дома, выходя на улицу. — Приятного похудения! И дверь захлопнулась, оставляя меня посреди пустой улицы с таблетками. Я до сих пор не понимала, почему покупка этих пилюль происходит так скрытно, а затем до меня дошло озарение: после смерти одной девушки три года назад, выяснилось, что была передозировка ими же. В нашем городке их просто запретили продавать, хотя никого это не останавливает. И меня в том числе. Да, я Шейн, мне шестнадцать лет. И я иду по той же кривой дороге, которую преодолели все жертвы худощавых ножек.