Skinny

73 кг Восемь киллограмм за месяц — результат отличный. Я радуюсь своим достижениям и планирую сбросить для начала ещё столько же. В конечном результате я хочу получить 50 киллограмм, но понимаю, что для этого мне нужно быть более сдержанной. При виде еды я чувствую, как слюна наполняет мой рот, а желудок тихо скручивает. Но я становлюсь сильной — сжимаю зубы и разворачиваюсь, чтобы не смотреть на неё. Я заменила большие порции тыквенной запеканки на запеченное яблоко; я разрезаю его на маленькие кусочки и медленно пережевываю. Я стараюсь растянуть этот процесс как можно дольше, будто мне будет казаться, что я съела больше, нежели есть на самом деле. От сладкого я отказалась напрочь. Я думала, это будет сложно, но я не почувствовала жалости, когда выбрасывала почти нетронутые пончики с глазурью. Я бы могла оставить их родителям, но потом мама бы поняла, что я вновь трачу свои карманные деньги на еду. Я изменилась, и она скоро это поймет. Труднее было отказаться от хлеба и мяса. Куринное филе или крылышки я любила каждое воскресенье, когда мама с утра пораньше готовила их к семейному обеду. Я сначала долго смотрела на такой привлекательный кусок мяса, возбуждена мыслью, что вот, он передо мной. Стоило только взять вилку с ножом в руки и разделаться с ним за считанные минуты. Но я с какой-то тоской и щемящей в груди болью, под недоумевающим взглядом мамы, отодвигаю его на край тарелки. Я тянула за обедом время. Как только могла и сколько меня выдерживало. Раньше мы долго говорили, что-то обсуждали или делились новостями, которые произошли с нами на протяжении всей долгой недели. А сейчас мы молча смотрим в свои тарелки и ковыряем остатки еды. Я же просто пытаюсь возить вилкой по тарелке, будто я долго не могу решиться, что первым мне съесть. Накалываю самый маленький кусочек морковки и подношу её ко рту. Ощущаю запах оливкового масла и сладкий запах меда. Я смогу этим наслаждаться, пока в тарелке будет морковка. Дальше я вновь жалобно посмотрю на мясо и отодвину свою тарелку со словами, что я поела. Мама и ухом не поведет: она привыкла, что я перестала практически есть. Она считает, что пока я не упала на самое дно, мне нужно обратиться к врачу. Я вновь плачу, пытаюсь не уговаривать меня снова и снова об одном и том же. Моё решение непоколебимо — я остаюсь при своём мнении. К врачам обращаются лишь больные, а я как никогда здорова. Я даже стала чувствовать себя лучше. За последние две недели я поняла, что размер моей одежды на два размера уменьшился — это ещё один шаг к моей мечте. Но как бы я не противилась желанию есть, в среду днем я сдалась. Когда никого не было дома, я мучила себя совестью, что вновь проигрываю. Открыв холодильник, я достала мясную запеканку и разделила её на три небольших кусочка. Первый кусок я проглотила, даже не успев моргнуть и глазом. Второй разглядывала со всех сторон, будто это вовсе не мясная запеканка. Внутренний голос все время твердил, и с каждой следующей минутой все тверже и яростней: «ты слишком жирная, Шейн! До чего ты себя доводишь! Ты только посмотри на себя!». И я сдалась, подняв над головой белый флаг. Я слаба, но не могу говорить об этом в голос. Я слаба настолько, что даже не могу сдержать своё слово. Я вернула запеканку обратно в холодильник. Пока чувство совести терзало меня со всех сторон, я выставила молочные продукты по проценту жирности, затем со злостью захлопнула дверцу холодильника, поднимаясь в ванную комнату, чтобы лишить себя терзания за совершенное преступление. На следующий день в мою комнату постучала мама. — Нам нужно с тобой поговорить, — начала она, даже не услышав разрешения войти в комнату. Я всегда не любила, когда так нарушают моё личное пространство. Существуют помехи со стороны учебы, моего питания, а теперь ещё и моей комнаты. Я считаю, что они поступают не честно по отношению ко мне. Мама медленно прошла в комнату и присела на край кровати. Я с нехотением прикрыла крышку ноутбука и отставила его в сторону, ожидая воспитательного процесса. Я уже догадывалась, о чем пойдет речь. Но не тут-то было. Она кладет передо мной упаковку «Фентермина» и молча ожидает моих объяснений. Но я упорно молчу. — Не хочешь сказать, что это? Я смотрю на таблетки, будто вижу их впервые. До последнего делаю из себя дурочку, но мама мне не верит. — Что ты пытаешься этим добиться? — мама смотрит прямо мне в глаза, и я улыбаюсь. — Я не знаю, о чём ты, — продолжаю врать и стоять на своём. — Это таблетки для похудения, Шейн. Не строй невинную из себя. Ты угробишь своё здоровье этим. Здесь не хватает шестнадцать штук, — мама была решительно настроена на моё признание, но я не отступала. Что даст ей моё признание? Ровным счетом ничего. Она подождала ещё минут пять, но поняв, что я ничего не скажу, молча встала и ушла из моей комнаты. Я была очень неосторожна, если мама заметила пропажу таблеток. В следующий раз нужно следить за собой, иначе вновь проиграю.