Рыжий демон наглости

Под крышей Скайхолда всегда было холодно, но больше беспокоил запах птичьего помёта. Со временем Лелиана адаптировалась — в этом ей нет равных. День ото дня копилось так много работы, что вскоре она забыла дорогу до личных покоев, возле которых часто — явно не по случайному совпадению — слоняется Вестник Андрасте. Конечно, она польщена столь высоким вниманием — но только на словах. Лелиана сама выбрала себе рабочее место, отбраковав душный кабинет. У Жозефины была резиденция для приёма важных гостей, у Каллена — одинокая аскетичная башня, из которой удобно следить за отлынивающими от тренировок солдатами. Убежище Лелианы скрыто от глаз и ушей, но ни одно событие внизу не укрывается от вездесущего мастера-шпиона. Она засыпает, чувствуя каждый уголок древней крепости, и чуткие вороны ей — лучшие сторожа. Встречая рассвет через узкие прорези бойниц, Лелиана часто вспоминает свой уютный дом на берегу Недремлющего моря и тёплую шерстку верного Шмоплза. Интересно, как он там без неё?.. И снова она садится за письмо. Инквизитор Тревелиан появляется в её владениях под громкое карканье воронов, оглядываясь, словно вор, а не хозяин, чувствуя, что только мрачная набожная властительница вправе здесь распоряжаться. — Вы ведь знали Героя Ферелдена? — он учтиво улыбается, дав понять, что прекрасно осведомлен — просто не хочет ставить Лелиану в неудобное положение. — Конечно, — она позволяет себе лёгкую улыбку. — Он очень дорог моему сердцу. — Но он же… — Вестник держит паузу, подняв растерянный взгляд на безразличный лик Лелианы. Наконец он находит единственное точное слово: — Гном. Она зябко пожимает плечами. — И что? В Песни Света нет ни намёка на запрет. Не вижу ничего странного: Командор Эдукан вежлив, тактичен, храбр и необычайно добр к животным. Уверяю вас, что под суровой внешностью скрывается благородный романтик. Вестник Андрасте выслушивает этот список достоинств без особого интереса. Небрежно скинув с плеча залетевшую из окна снежинку, он интересуется очевидным: — Так и… где сейчас Герой Ферелдена? Почему снова не спасает нас от верной смерти? Ответ Лелианы давно заучен — он формальный, но безукоризненно точный. — Страж-командор спасает нас каждый день, каждую минуту рискует собой, Вестник, — она нарочно выделяет его самое нелюбимое прозвище. «Инквизитор» нравится Тревелиану намного больше, чем звание нищего лжепророка. Хмыкнув, он окидывает взглядом письма и выуживает из скопившегося вороха на её столе несколько уже прочитанных посланий. У советника не может быть секретов от её Инквизитора. Лелиане доставляет изощрённое удовольствие следить за неприкрытой ревностью этого человека — только идиотка не заметила бы настойчивые знаки внимания, оказанные Тревелианом. Так же без сожалений она отказывается от танца в Зимнем дворце и настойчиво предлагает Вестнику пригласить Жозефину. — Но я уже пригласил вас. Тревелиан напыщен, как полагается победителю Игры. Он светится успехом. Новые союзники встают в очередь на подписание соглашений, а придворные дамы — свободные и даже замужние — пожирают его алчными взглядами. Лелиане же хочется сесть и попробовать закуски из слоёного теста. Он берёт её за руку и кланяется. Губы Тревелиана мягко касаются её холодной ладони, и Лелиана невольно вздрагивает; нервно дёргается правый глаз. Она оглядывается, будто среди гостей мог затесаться кто-то знакомый из Стражей. Как же хорошо, что они не взяли во дворец Блэкволла — и от этой мысли Лелиана чувствует тошноту. Тревелиан поднимает на неё взгляд снизу вверх, словно верный слуга, её самовольный раб. И Лелиане стоит больших усилий не показать, как дрогнули руки. Хочется пить, хочется дышать — в зале вообще открывали окна? Только чудесное появление Кассандры спасает от необдуманного шага. Может, её просто тянет на героев, а священный ореол вокруг Вестника сбивает чувства с толку? Месяц тянется за месяцем, и только Тревелиан был в них каким-то эмоциональным разнообразием: Лелиана злится, прогоняет его холодным безразличием, однако не может скрыть от самой себя, как важны для неё эти визиты. У неё нет ничего, кроме верности. Левая рука без тела. Оторванная половинка целого. Видимо, Создателю угодны её мучения — в «награду» за сомнения. Что бы сказал Дюран, узнав о её мыслях? Наверняка что-нибудь искромётное, смелое… Только её герой бесследно исчез. Чуть ли не каждый день тянет писать Стражу письма, но куда их отправить — Лелиана не имеет понятия. Всезнающую прядильщицу шпионской сети пугает неведение. Снова сидя в своём птичьем кабинете, она винит морозный воздух и кровавый закат в том, что слезятся глаза. Лелиана злится, глядя вниз — на ведьму, которой всё даётся легко, по щелчку пальцев. И ей совсем не стыдно, что давняя ненависть вновь пробуждается. «P.S: Твой сын совсем на тебя не похож» — но строки так и не перенесутся из головы на бумагу. Помнила, что нельзя — это единственное, о чём Дюран её когда-либо просил. Лелиана сама дала согласие на сделку десять лет назад — и не жалеет. Ей тяжело держать безучастное выражение лица на советах, в которых участвует Морриган, и сложно сосредоточиться на деле. Алистер бы точно сказал, что та ни капли не изменилась, но от Лелианы не укрылся тёплый любящий взгляд, который появлялся на надменном лице ведьмы, когда Киран был где-то рядом. Мысли, что Андрасте была одновременно супругой Маферата и невестой Создателя, отгораживают Лелиану от глупых поступков и держат рот на замке. Её верность и веру снова испытывают — разве не очевидно? — Вы и Морриган знаете? — Тревелиан хмурит брови, видимо, пытаясь представить их вместе десять лет назад, только не берёт в расчёт, что Лелиана тогда была совсем другой: весёлой, беззаботной — слепой от веры и долга. — Немного, — говорит она и совсем не врёт. «Нет, — уверенно думает Лелиана, провожая взглядом Тревелиана, — только не после всего, что мы пережили вместе». Она не собирается совершать ошибок Маферата. Кроме Дюрана у неё была и другая семья — работа. Левая Рука торопилась сбросить свою ношу и чувствовала, что момент близок. В последней отчаянной попытке она бросает все силы и связи на поиски Стража Эдукана, Веланны, Натаниэля Хоу, — да хоть этого преступника Андерса! — только чтобы остановить бойню в Адаманте. Месяц тянется за месяцем, лишь нагнетая подступавшее горе. Лучше бы ей сказали, что он умер. Однако получив из Ферелдена сведения о землетрясениях и открывшихся Глубинных тропах, Лелиана молится ночь напролёт, чтобы Стража-командора там не обнаружили. Она находит письмо от него совершенно случайно, приметив несколько воронов, ввязавшихся в драку за истерзанный клочок бумаги. Один взгляд на знакомый почерк пускает сердце в бешеный пляс — эти маленькие закорючки невозможно подделать: «…Не теряй веры, Лелиана. Твой Дюран». Бумага выглядит так, словно её смяли и выкинули на поругание птицам. Лишь чудом послание уцелело. Было уже неважно, что сообщил Дюран в письме — он никогда не любил писать и тем более выдумывать витиеватые фразы — главное, что жив. И он определённо понимает, как ей сейчас тяжело — это ли не доказательство их высокой связи? Ведьма сбежала, получив желаемое, и Лелиана не рассчитывает на скорую встречу. Значит, поминать её в письме точно не стоит. Тем более не следует приплетать Вестника, сомнения и пропажу письма. Впервые она что-то таит от Эдукана. На душе слишком спокойно, чтобы сейчас же призвать виновника к ответу, поэтому Лелиана садится за стол и, не переставая глуповато улыбаться, пишет ответное послание. Хоть одной проблемой в её списке станет меньше — конец света ведь ещё никто не отменял.