ВС-4 "Ничего общего"

Рогозина еле-еле успевала к совещанию, мысленно ругая себя за нерасторопность, хотя вряд ли могла повлиять на пробки на дорогах. Но полковник привыкла приходить раньше всех, чтобы успеть ознакомиться с текучкой, выпить кофе и встретить экспертов во всеоружии. А тут они сидят ее и ждут… Непорядок! - Доброе утро, Галина Николаевна! – приветливо улыбнулась ей Семенчук, раскрывая журнал. - Доброе утро, Алла! Как рука? Не беспокоит? – Рогозина склонилась над журналом и нахмурилась. - Нет, спасибо, все хорошо. - Погоди, а никто не расписался, что ли, сегодня? – полковник подняла удивленный взгляд на секретаря. – Только Белая, Антонова, Тихонов и Амелина? - Так больше никого и нет, - виновато пожала плечами Семенчук, будто именно она отвечала за приход сотрудников вовремя. - Как нет? – скорее изумилась, чем возмутилась Рогозина: не часто ее сотрудники отсутствовали всем скопом. – А где же они все? - Николай Петрович звонил – сказал, что у Майского сломалась машина, поэтому он за ним заедет и, соответственно, немного опоздает… - А доехать до работы самостоятельно без машины Майский не может? – в этот раз полковник возмутилась. - Я не знаю, Галина Николаевна, - обиженно отозвалась Алла, - я всего лишь передаю, что мне сказали. - Так, а еще кто-нибудь звонил? Ну, с Лисицыными понятно. Кстати, есть новости? - Нет, Константин Львович не звонил. - Кто-нибудь еще звонил? - Капитан Гранин, - с придыханием поведала Семенчук, но тут же подтянулась и откашлялась. – Сказал, что задержится, потому что у него там какие-то дела с полковником Семеновым. Сказал, что как сможет – сразу приедет. - Кто у нас еще остался? – задумалась Рогозина. – Ах да, Котов… - Я здесь, Галина Николаевна, - прозвучал бодрый голос за спиной. – Вроде еще не опоздал, - он сверился с наручными часами. – А что, ждут только меня? – он перевел взгляд с одной дамы на другую. - Нет, - вздохнула Рогозина. – К сожалению. Ладно, пойдем. Будем надеяться, что остальные тоже быстро подтянутся. - Доброе утро, коллеги! – раздался другой звонкий голос за спинами, к стойке спешила Власова. - Доброе утро, - поздоровались те несинхронным хором. - Остались Майский и Круглов, - подсчитала «убытки» Рогозина. - Они сейчас будут, - неожиданно ответила Рита и пояснила: - Я видела, как они въезжали на парковку. - Что ж, отлично, - улыбнулась полковник. – Тогда минут через пять как раз и начнем, - кивнула она и отправилась в свой кабинет. Заметив любопытный взгляд Аллы, Власова поспешила ретироваться. - Я, пожалуй, попью водички перед совещанием, - бросила она, уходя в сторону буфета. - Кость… - позвала Семенчук капитана, провожавшего взглядом энергичную Риту. - Что? – он повернулся к Алле. - А Оля скоро вернется? - Не знаю точно, - напрягся Котов. – А что? - Нет, ничего, - вздохнула девушка, но потом все же сказала: - Просто с помощницей было удобно, но, видимо, у меня место какое-то тут невезучее – сначала Олька уехала, потом Аня пропала, а потом и Юлю… - она выразительно округлила глаза. – А мне одной неудобно, - пожаловалась Алла, продемонстрировав гипс. - Я передам Рогозиной, - улыбнулся Костя уголками губ и поспешил в буфет. - Спасибо, - просияла Семенчук, хотя капитан уже ее вряд ли слышал. Всю дорогу от Москвы до деревни Скворцова пыталась собрать себя в единое целое. Столько мыслей разом крутилось в невыспатой голове, что думать было очень сложно. Она пыталась этого не делать, но не находила ни одной темы, которая принесла бы ей желанный покой. Ольга воткнула наушники и включила плеер, но каждая песня для нее была связана с тем или иным событием. С Костей. Или с Аней. Ни одной нейтральной. Выключив музыку, девушка уткнулась лбом в стекло вагона, пытаясь сосредоточиться на проплывающих домах и деревьях, но перед глазами стояла милая картина, которую она застала в квартире Котова, и мысли невольно подхватывали тему. Ее не было всего четыре дня! Неужели так сложно прожить такой недолгий, как ей казалось, период без женщины? А ведь раньше она уезжала и на неделю, и на две… Может, он и раньше кого-то приводил? Удобно же знать, что твоя женщина находится за тысячи километров и не может застукать, а тут она приехала, не предупредив… Из опухших глаз снова потекли слезы. Нельзя так думать – надо верить! Но верить у нее не получалось. Если бы кто-то сказал – да, она бы сначала спросила у Кости и безоговорочно поверила бы его слову, но тут она видела сама… Как не верить? Что это тогда было? Приютил бедную несчастную тетеньку, которой переночевать негде? Беда лишь в том, что в квартире две комнаты, и Ольга хорошо помнила, что самые первые ночи в его квартире она провела в спальне одна – он благородно ушел на диван в зале, а здесь… Они были в одной постели! По этой же причине вариант внезапно нахлынувшей родственницы отпадал… Скворцова поймала себя на мысли, что ей не хочется больше искать оправдания поступку Котова. Возможно, никаких измен и не было. Возможно, он хорошенько все обдумал и решил, что такая проблемная невеста ему не нужна. Что ж, не в первой. Мужчинам нравятся простые женщины, заглядывающие им в рот и восхваляющие их поступки, забивающие на себя и живущие ради них, а она такой не была. Пословица «на то и ум, чтобы дурой казаться» была не про нее, о чем она честно предупредила Костю с самого начала – она не будет прогибаться, ей сложно соответствовать. Но тогда ей казалось, что он это понял и – что важнее – принял. Обманывал? Хотел просто согласиться, чтобы постепенно вылепить под себя? Последние дни, к сожалению, свидетельствовали в пользу этой версии. А она не вылепилась… И еще мама, явно разделяющая позицию сына… Ольга украдкой стряхнула слезы ладонью, стараясь не привлекать внимание редких пассажиров. Мысли текли непослушной рекой, которую не вытрешь просто так, как слезы со щек. Может, Котов нашел ту самую, которая готова на все ради него? Вот только за четыре дня… быстро как-то… хотя… их отношения тоже развивались стремительно, если так посмотреть. Полученный ею фингал в Салоу* еще не успел толком зажить, когда она поняла, что чем-то зацепила Костю. Насколько серьезно он попался, она смогла в полной мере оценить, когда прилетела в Москву. Не удержавшись, Скворцова всхлипнула. Картинки из ее счастливого прошлого замелькали перед глазами быстрее подмосковного пейзажа. Как Котов взял ее на выезд с собой, подыгрывал цитатами, провожал домой и ждал, когда она включит свет в кухне, а потом забрал к себе, когда ее квартиру вскрыли. Как ходил за ней по пятам, ловя чуть ли не каждый чих и предупреждая малейший каприз, а ведь она была не из тех, кто капризничает. Но рядом с ним хотелось. Да, хотелось! Видя, как тебя окружают неподдельной заботой и вниманием, очень сложно сохранять выдержку и хладнокровие, особенно когда привыкла все делать сама по жизни. Она в кои-то веки расслабилась и смогла положиться на кого-то еще кроме себя. Это ее и подкупило. Это ее и погубило… И снова ладони быстро прошлись по щекам, убирая непрошеные, нескончаемые слезы. За все время, что она встречалась с Котовым, ей ни разу не пришло в голову контролировать его, проверять карманы или мобильный телефон, искать подтверждения его словам у третьих лиц – она ему просто верила и все. Точка. Она искренне считала, что любые здоровые отношения строятся прежде всего на доверии, но… видимо, так считала только она. Четкий голос объявил ее станцию. Наспех вытерев мокрые щеки, Скворцова подхватила свой багаж и вышла на улицу. От морозного воздуха лицо сразу защипало. Дойдя до стоянки такси, она забралась в машину и назвала адрес. В другой бы раз Ольга прогулялась пешком – до дома было не так далеко, но сейчас у нее не было сил, ни моральных, ни физических. Рогозин стоял у калитки, высматривая внучку, но встречать не вышел – дождался, когда она сама подойдет. - Привет, - выдавила из себя Скворцова, доковыляв по сугробам до ворот. – Извини, что я так нагрянула… Старик внимательно вгляделся в ее лицо и молча открыл калитку. Ольга втащила свои вещи, набросила крючок, закрывая калитку, и последовала за дедушкой. Лишь в доме, сняв верхнюю одежду и обувь, Николай Иванович нарушил тишину. - Я приготовил тебе комнату, что возле печки, - сказал он и, подхватив ее багаж, унес в указанном направлении. Скворцова молча прошла следом и буквально упала на кровать. Старик тяжело вздохнул и аккуратно сел рядом. - Расскажешь? - Я даже не знаю, с чего начать… - глухо ответила Ольга. - Начни с начала – так проще, - пожал плечами Рогозин. - Я даже не знаю, где у этого начало… - она взъерошила волосы, словно пыталась причесать мысли. - Тогда давай с конца, а там уж… размотаем, - старик улыбнулся и ласково погладил ее по растрепанным волосам. Внучка молчала, тогда он начал сам: - Чем на этот раз отличился интеллигент в третьем поколении? И ей бы хотелось возмутиться, мол, почему сразу именно в нем должна была быть проблема, но Николай Иванович был не тем человеком, перед которым имело смысл разыгрывать театр, а Скворцова – не тем, кто любил это делать. - Наверное, завел себе другую… - тихо сказала она. - Наверное? – крякнул Рогозин. – Не верю. Из-за «наверное» ты бы сюда не приехала. - Все очень сложно, дедушка, - пожаловалась Ольга. – Мы… поссорились… да, наверное, это можно так сказать. У нас оказались разные стремления, взгляды, желания… я сказала, что так не могу, что не узнаю его, что… в общем, я сказала, что мне надо подумать, и попросила подумать его. И уехала… - Ко мне, - сделал вывод старик. - Нет, - покачала головой Скворцова. – Мне моя научница написала – позвала на конгресс. Я в Испанию улетела, а тут… Аня пропала… Все как-то вместе… я не думала… я взяла билет обратно, Косте ничего не сказала, прилетела сегодня утром. Пришла, а там… - Он с другой женщиной, - вставил Николай Иванович. - В одной постели, - выдохнула Ольга. – Я ушла и позвонила тебе… Просто свою квартиру я сдала на неделю, и мне некуда больше идти… - она впервые подняла на него глаза и, встретив сочувствие и поддержку, разревелась вновь. Рогозин молча обнял ее и стал гладить по спине, ожидая, когда внучка успокоится, потом сказал: - Иди умойся или сразу прими душ – там оба полотенца твоих висят, а я пока чайник поставлю. Выудив из багажа сменную одежду, Скворцова побрела в ванную комнату. Слабая улыбка озарила ее лицо, когда она увидела свое любимое полотенце с бабочками. Старая, вылинявшая тряпка, а сколько воспоминаний! Слезы снова хлынули из ее глаз – от осознания, что о счастье она теперь может говорить лишь в прошедшем времени. Когда Ольга вышла из ванной, на кухне уже ее ждала дымящаяся кружка чая. Рогозин стоял, сложив руки на груди. - А ты? – удивилась она. - Мне сейчас некогда чаи распивать, - бодро ответил он. – Ты говорила с ним? – оба поняли, о ком речь. - Нет, - покачала головой Скворцова, согревая руки о горячую чашку. – Они еще спали. Я ушла тихо, чтобы не заметили. - Понятно, - кивнул Рогозин, словно именно такого ответа и ждал. – А с Аней что случилось? Ольга поделилась с ним той скудной информацией, что владела. - Понимаешь, дедушка, Майский сказал, что она мне перезвонит, но она не перезвонила, - закончила Скворцова свой рассказ. – И можно было бы предположить, что он забыл, но… Они все себя очень странно ведут. Сам факт, что я нигде не могу засечь появление Ани, меня очень тревожит. Я уверена, что что-то случилось, но не могу даже предположить что… - Пей чай и ложись спать, - строго заявил Рогозин. - Но… - Никаких но! Раз приехала утром, значит, рейс был ночной. Раз прилетела из-за Мельниковой, значит, в самолете не спала. А день только начинается. И не спорь со мной. Ложись спать. Перефразируя известную пословицу: обед утра мудренее, - он смягчил улыбкой строгость своих слов. Ольга не стала спорить – даже не ответила, послушно выпила кружку чая и отправилась к отведенной ей кровати. То ли усталость взяла свое, то ли горячий зеленый чай с мелиссой, только девушка провалилась в сон, едва голова коснулась подушки. Посмотрев, как она свернулась калачиком, спрятав руки на груди, Рогозин покачал головой, принес из зала пушистый полосатый плед и заботливо укрыл им внучку. Майский и Круглов еле успели к началу совещания – перед заходом в кабинет Рогозиной, где собрались уже все коллеги, Сергей отлучился выпить водички в буфет. Накануне они с Николаем Петровичем привезли видеозаписи из аэропорта и из банкомата. И если на первых лаборанты Мельникову не нашли, на второй она проявилась во всей красе. Прямо в камеру не смотрела, но было прекрасно видно, что именно она кладет деньги сама себе на счет. И никого рядом, кто бы угрожал ей или заставлял что-то делать. Последняя надежда Майского, что все это какая-то ошибка, рухнула в пропасть. Не дожидаясь конца рабочего дня, он выскочил из офиса, хлопнув дверью, и Круглов отпросился у Рогозиной, чтобы догнать друга. Он боялся, что тот совершит какую-нибудь глупость, но нашел Сергея в ближайшем баре, где тот заливал свое горе крепкими спиртными напитками. Еле-еле убедив пьяного майора поехать домой, Николай Петрович самолично доставил друга по адресу, но там Майский вцепился в него мертвой хваткой, задав коронный вопрос всех собутыльников: «Ты меня уважаешь?» Дальше пили вместе. Круглов дозу рассчитывал, Майский же за своей не следил, поэтому утром, несмотря на то, что встали они по будильнику вовремя, Николаю Петровичу потребовалось время, чтобы привести друга в более или менее приличный вид и только потом отвезти в офис. Узнает Рогозина – как пить дать, объявит выговор. Причем обоим, не разбираясь. - Наконец-то все в сборе, - строго заявила Галина Николаевна, когда майоры переступили порог ее кабинета. - Да, Галь, извини, - вяло оправдывался Сергей версией друга. – Машина заглохла не в том месте не в то время. Всем доброе утро. - В первую очередь, - начала Рогозина, проигнорировав слова Майского, - хочу познакомить всех, кто еще не знаком, с капитаном Власовой Маргаритой Сергеевной, - полковник по кругу представила коллег, Рита коротко кивнула. - Это вместо Лисицына, что ли? – первой отреагировала Белая. - Нет, - ответила Галина Николаевна, - это дополнительные силы для поимки Мельниковой. Поскольку Анна знает наш коллектив изнутри, нам нужен человек, которого она ни разу в нашем кругу не видела. Оксана, введи Маргариту в курс дела и выдай всю необходимую информацию о Мельниковой после совещания. Амелина кивнула. - Я с утра закончила вскрытие Белкиной, - подала голос Антонова, заметив паузу. – Могу сказать абсолютно точно, что ее задушили. След от веревки неровный и восходящий, словно преступник никак не мог принять правильное положение, чтобы задушить. В крови адреналин не повышен, а на теле я нашла след от электрошокера. Жертву сначала вырубили, потом задушили, потом повесили. - Да, в квартире, кстати, нет никаких посторонних следов, - вспомнил Тихонов. – Замок не взломан – она сама открыла дверь преступнику. Возможно, она его знала. - А это значит, что она была в сговоре, а сейчас преступник зачищает концы, - заметил Круглов. - Видимо, она не думала, что от нее захотят избавиться, - предположил Котов. - Или не ожидала, что именно этот человек станет это делать, - задумчиво проговорила Рогозина. – Иван, ты проверил ее мобильный? - Да, Галина Николаевна. Вряд ли она была сообщницей Мельниковой – ее телефон во время звонков фокусировался на другом конце Москвы, более того – она есть на камере торгового центра. - Значит, она тоже жертва, как и риэлтор, - пожала плечами Оксана. - Если я правильно понимаю ситуацию, - начала молчавшая до этого Власова, - то у нас есть сделка купли-продажи квартиры, после которой загадочным образом умирает бывший хозяин квартиры, риэлтор, который провел сделку, и его жена, так? – Рогозина кивнула. – Я бы в первую очередь предположила, что с самой сделкой что-то не так. - Мы проверяли новых хозяев квартиры – к ним нет претензий, - ответил Круглов. - Что значит «нет претензий»? – Риту этот ответ не удовлетворил. – А кто-нибудь из них не может быть сообщником этой самой Мельниковой? - Иван, - встрепенулась Галина Николаевна, - у нас же есть телефоны и отца, и сына, верно? - И жены сына тоже, - понимающе кивнул Тихонов. – Сделаем. - А по тюремному делу так никаких подвижек и нет? – вспомнила Белая, с чем пришла в ФЭС. – И вообще, Лисицыну угрожали, намекая на какое дело? А если они вообще все связаны – и пожар в тюрьме, и продажа квартиры, и Мельникова? - Среди ближайших родственников Анны уголовников нет, да и не общалась она ни с кем, кто вышел бы из тюрьмы недавно, - заметила Амелина. - Так может, не вышел, а сбежал? – предположил Котов. - Администрация тюрьмы клянется и божится, что у них все зеки на месте, - через силу выдавил из себя Майский. - Да, но при этом человек, ходивший в тюрьму в последнее время, не является доктором Савиным, - напомнил Круглов. – Для чего он ходил в тюрьму столько времени? - Я бы сказал, готовил план побега, - заявил Тихонов. – Только учитывая, что все зеки на месте, я бы сказал, что это какой-то очень хитрый план побега. - Именно для хитрого плана побега он и ходил так долго, - подхватила Рогозина. – Был бы простой план, не нужно было бы столько сложностей. - Получается, что кто-то нейтрализовал Савина, чтобы занять его место, - связал все ниточки воедино Котов, - для того чтобы помочь кому-то сбежать из тюрьмы. - Но только все уголовники на месте, - напомнила Власова. - Замкнутый круг, - пробормотала Рогозина. - Ну, не совсем, Галина Николаевна, - неожиданно довольно протянул Тихонов. – Если вспомнить Хичкока, сбежать мог труп. - В смысле труп? – не поняла Белая. - В прямом, точнее, в кривом, конечно… Короче! – Иван потянулся на стуле и стал излагать свою версию: - Предположим, что кому-то надо сбежать из тюрьмы, что в принципе невозможно, но – если его признают мертвым, то да. А кто признает мертвым? Доктор Савин. Значит, нужно его заменить своим доктором, чтобы прокатило. - Ну, хорошо, признали мертвым, а дальше? – скептически отнеслась к версии Рогозина. – Ведь должны поместить в морг, оповестить родственников, выдать тело… В любой момент может раскрыться обман, и тогда всем не сносить головы. Хичкок – это, конечно, хорошо, но… - Подождите, Галина Николаевна, - неожиданно воспрянул духом Котов. – Если предположить, что все было именно так, то следующим шагом должна быть подмена живого клиента на мертвого. - А для того чтобы родственники не опознали, беглец должен не иметь их, - поймала мысль Власова, и Костя благодарно улыбнулся ей в ответ. В этот момент у Майского зазвонил телефон. Номер был незнаком, поэтому, извинившись перед коллегами, Сергей ответил, перекинулся с собеседником парой слов и объявил: - Звонил охранник из тюрьмы, сказал, что недавно беседовал с одним парнем, который стажером на кухне работал, и тот обмолвился, что фургон с продуктами досматривается очень халявно, мол, если иметь связи, можно сбежать. Охранник решил, что преступник, организовавший пожар, сбежал через кухню в фургоне. - Для этого он должен был знать все эти тонкости и хорошо ориентироваться на месте, - заметил Круглов. – А также иметь сообщника. - Сообщник – лже-доктор, - загорелась идеей Власова. – Именно он нашел труп, который ввез через фургон на кухню и выдал его за беглеца. - А потом беглец с помощью того же фургона выбрался на волю, - закончил Котов. - И доктор ушел тем же путем, - подытожила Оксана. – Вот только где он нашел труп? - Может, он и правда доктор, - пожала плечами Рита. – Патологоанатом, например. Все взгляды непроизвольно устремились на Антонову. - Ну спасибо! – возмущенно отозвалась та. - Да нет, Валь, мы не имеем в виду тебя, - улыбнулась Рогозина. – Но как версия – принимается. Майский с Кругловым едут в тюрьму – за охранником и стажером. Еще нам нужны списки всех, кто официально скончался за… скажем, последний месяц, а лучше полтора. Среди них должен быть наш беглец – знакомый Мельниковой. Получается, что их трое – она, беглец и лже-доктор. Работаем!