ВС-4 "Ничего общего"

Тихонов флегматично наблюдал, как принтер распечатывает страницу. Между образцами, что привезли Круглов и Лисицын, и последним трупом вновь не нашлось ничего общего. Рогозина рвала и метала, словно эксперты подтасовывали данные специально. Ее можно было понять – в кои-то веки вырисовывался вполне очевидный и реальный висяк. Зацепиться было вообще не за что. Несчастная Антонова изучила до миллиметра обезглавленное тело снаружи и изнутри, но никакого характерного изъяна, который мог бы помочь следствию, не обнаружила. Галина Николаевна велела просмотреть подобные случаи за последние полгода, надеясь, что это серия и будет, за что ухватиться. Сам Иван считал затею дохлым номером, но не говорить же об этом начальству. Вот он и печатал результат своей исследовательской деятельности, чтобы не идти с пустыми руками на совещание. Праздники прошли бестолково. С утра восьмого марта он отправил Амелиной смску с поздравлением, получил в ответ короткое «спасибо» и предложил увидеться вечером – сходить в кино или просто погулять. Однако Оксана ограничилась лаконичным «другие планы», что больно ударило по самолюбию. Тихонов не понимал, что происходит. После того похода все изменилось, причем сразу в противоположные концы осей координат, как могут ухитриться только женщины. То есть, с одной стороны, Оксана стала ближе, дала допуск к некоторым вещам, которые раньше были категорически под запретом, а с другой… Периодически она взрывалась и брыкалась, словно он чем-то ее обидел, но при этом ничего не говорила и не объясняла. Иван с трудом верил, что это просто характер и женские заморочки. Не то чтобы он был специалистом по дамским сердцам, да и мозги он больше знал у компьютера, чем у прекрасной половины человечества, но какое-то шестое чувство подсказывало ему, что что-то было не так. Не на пустом месте она ему показательные выступления устраивает, но почему-то не говорит, чем он виноват. Тихонов вновь и вновь перебирал в памяти все события ноябрьского похода. Ну да, он в какой-то момент перебрал лишнего и… совершенно не знает, что было до утра, но можно же сжалиться над человеком и хотя бы сказать, в чем его обвиняешь. Он-то ей рассказывал про ее пьяное поведение после бильярдных турниров. - Привет, уже работаешь? Владычица его мыслей и сомнений вошла в лабораторию и ловко сдернула халат с вешалки. - Утро доброе, - медленно произнес Иван, смеривая ее оценивающим взглядом. – Работаю, - он вкратце рассказал ей последние новости и не смог удержаться от вопроса: - Как праздники? - О, отлично! – Оксана широко улыбнулась, и он мог бы поклясться, что это было искренне, а не чтобы его поддеть. – В кои-то веки отдохнула по полной и насладилась жизнью! А то она так быстро проходит – оглянуться не успеваешь! Тихонов уже хотел было сморозить какую-то глупость про время, но девушка не дала ему собраться с мыслями. - Ты на совещание-то идешь? - Иду, - буркнул он, вспоминая про распечатки, и потянулся к принтеру. Оксана, не дожидаясь его, вышла из лаборатории. Иван хмуро посмотрел ей вслед. Восьмого марта он спокойно вышел на работу, потому что его отшили, давайте уж будем честными. Девятого и десятого тоже заезжал в офис, чтобы выполнить пару-тройку указаний Рогозиной, которая, похоже, не отдыхала никогда. И вот теперь, когда праздники закончились и начались трудовые будни, которые иногда хочется разделить на два слова совершенно по-другому, он надеялся, что все вернется на круги своя. Но, глядя на довольную и независимую Амелину, он чувствовал, что они, наоборот, вернулись в то время, когда он безуспешно пытался обратить на себя ее внимание. Что ж такого-то он натворил в том походе, что ее так резануло? - Ты мне скажи, моя хорошая, ты на этот раз надолго решила осчастливить меня своим присутствием? - улыбался Майский, обнимая свою рыжеволосую хищницу с французским выговором. - А как вести себя будешь! – хитро вздернула она нос. - То есть насовсем остаешься? – обрадовался Сергей, сияя, как золотая монета на солнце. - Ой, как мы в себе уверены, - насмешливо протянула Мельникова. - Ну да, - расправил грудь мужчина – не к лицу бравому майору быть неуверенным в себе. - Ты еще скажи, что пока меня не было, у тебя тут никого не было, - усмехнулась Аня и, увидев, как он собирается что-то ответить, закрыла ему рот рукой. – Нет, молчи! Я не хочу ничего знать! Пока ты со мной, ты мой! – ответственно заявила она, и Майский рассмеялся. - Как скажешь, кисуля. Праздничные дни прошли просто великолепно, но наступило утро рабочего вторника, а вылезать из постели по-прежнему не хотелось. - Сереж… - Мельникова посерьезнела. – А у тебя в конторе пропускная система? - А что? – насторожился тот. - Хотела посмотреть, где ты работаешь, - Аня провела пальчиком по груди Майского. – Можно? Олька говорила, у вас там куча навороченной техники. - Это да, - Сергей небрежно перебирал пальцами локоны девушки, - мы укомплектованы по самому последнему слову научно-технического прогресса, во! - Можно посмотреть? – умильно улыбнулась Мельникова, укладываясь ему на грудь и заглядывая в глаза. - Ну… если ты хочешь… Почему нет? Поговорю с Рогозиной. Не думаю, что она будет очень против. В конце концов, наши тебя тоже знают, ты своя. - Мерси, мон шери, - промурлыкала Аня, потянувшись к губам Сергея. Шустро обцеловав ее во всех доступных местах, Майский засобирался прочь из кровати. - Я уже опаздываю, кисонька, - объяснил он, впрыгивая в брюки. – Сегодня спрошу у Рогозиной и как-нибудь на днях устрою тебе экскурсию. Ты так и не сказала, сколько у тебя тут времени. Ты когда обратно летишь-то? - Пока не знаю, - приподнялась Аня на постели. – До конца этой недели я точно тут. - Ух ты! – сверкнул сияющей физиономией Сергей. – Какой мне подарок на восьмое марта-то привалил! Мельникова рассмеялась, но когда он вышел из комнаты, сразу изменилась в лице и, тяжело вздохнув, вновь упала на подушки. Котов задумчиво направлялся к стойке, чтобы оставить свою галочку в журнале, и не сразу услышал, что его зовут. - Костя! Оглох, что ли? – улыбалась Юля, догоняя коллегу только на ресепшене. - Мы тебя кричим-кричим, - вторил ей Лисицын. – Как праздники прошли? - Нормально, - пожал плечами Константин Сергеевич, и супруги переглянулись. - Ну, я пойду Валю найду – мне у нее кое-что спросить надо, пока есть минутка до совещания, - поспешила ретироваться Юля, оставив мужчин одних. - Случилось что? – подождав, пока жена уйдет, спросил Лисицын. - Да нет, - вновь небрежно повел плечом Котов. Не признаваться же, что с Ольгой у него не все так гладко, как хотелось. Константин Сергеевич считал, что если и делиться чем-то личным, то хорошим. Вот, например, когда они заявление в ЗАГС подадут или когда Ольга забеременеет. Когда… Знать бы, когда все это случится. Скворцова явно не спешила ни с первым, ни со вторым. Вот поди ж ты, все вокруг только и твердят, что женщины в возрасте тридцать плюс лет пытаются захомутать мужчину, потому что шансов становится все меньше и меньше, а у них получается, что это он все ее обхаживает и старается окольцевать. И пока неудачно. На все у нее есть отговорка и аргумент. Котов вздохнул и сразу же спохватился: слишком заинтересованно Лисицын заглядывал ему в глаза. - Нормально все, - выдавил из себя улыбку капитан. – У тебя-то как? - Да и у меня хорошо, - довольно ответил Лисицын. – К тестю с тещей вот ездили… Довольный майор в красках рассказал и про предложение жены, и про звонок Круглова, и про ужин. Котов улыбался и кивал, а в памяти вставали параллельные сцены из его почти семейной жизни. Софья Михайловна позвонила на следующий день и попросила сыночка съездить с ней на дачу, чтобы разгрузить ее от старой мебели, место которой уже на мусорной свалке. Ольга, разумеется, была приглашена тоже составить компанию в этом внеурочном субботнике. Уже по выражению лица невесты Котов догадался, что идея не пришлась ей по вкусу, что она соглашается, чтобы сделать ему приятное, но приятно от этого почему-то не было. - Костя, я не против поехать и помочь, - спокойно сказала Скворцова. – Я ничего не планировала на эти три дня, потому что не знала, как все сложится. Но я хочу сразу сказать, что не буду притворяться и поддакивать. - Никто и не просит, - дернул плечом Котов, пытаясь скрыть недовольство. Ольга помолчала и осторожно добавила: - Есть вероятность, что мы поссоримся… Твоя мама, она… человек довольно авторитарный, а я не люблю, когда меня воспитывают. Я слишком много видела в этой жизни, чтобы мне рассказывали, как она устроена. Костя тогда вздохнул и жестко произнес: - Я не прошу тебя бросаться ей на шею и душить в объятиях. Я всего лишь прошу помнить, что какой бы она ни была – это моя мама. Очень важный для меня человек. И если ты все еще намереваешься стать однажды моей женой, вам придется научиться ладить друг с другом. Он видел, что последняя фраза ей абсолютно не понравилась, но ничего не мог с собой поделать. Ольга промолчала, просто подошла и обняла крепко. И они поехали на дачу. Он сразу спросил у матери, что она хочет, чтобы он сделал, и ушел выполнять ценные указания, намеренно оставив женщин одних. Если они хотят пободаться или даже поругаться – пусть делают это самостоятельно, без него. Ему не хочется куковать между двух огней, явно понимая, что каждая будет ждать, что он встанет на ее сторону. Костя сбегал к соседу, Женьке Егорову, договорился с ним на шашлыки вечерком, и тот пришел помочь освободить домик от хлама. Когда они зашли внутрь, Софья Михайловна проводила Ольге экскурсию по дому. Дело предстояло долгое и хлопотное – у его матери на каждую кляксу на полу и картину на стене была своя памятная история. Увидев, что Ольга улыбается вполне себе дружелюбно, а не натянуто, Костя вздохнул с облегчением и повел соседа в зал – показывать фронт работ. За пару часов мужчины освободили пространство от рухляди, и женщины вдохновенно принялись за уборку. Котов с Егоровым смотались в город за едой, чтобы устроить вечером пикник. Женька был младше него на пару лет, жизнь его покидала по разным краям нашей необъятной родины, заставив нахлебаться по самые уши. Котов знал это больше от матери, чем от самого соседа – тот жаловаться не любил и предпочитал ко всему относиться с юмором. Егоров был местной душой компании – у него всегда была какая-нибудь новая байка под любую ситуацию и обстоятельства. Его в деревне любили и охотно звали на торжественные мероприятия. Для всех оставалось лишь загадкой, почему такой весельчак и балагур до сих пор ходит в холостяках. Красавцем Женька не был, но в сельской местности больше ценится трудолюбие и сила, чем внешние качества, а этим Егоров мог переплюнуть любого: не только свое хозяйство содержал в чистоте и порядке, но и помочь просящему никогда не гнушался. Если рук не хватало – все шли к нему. Вечер прошел в мирной, уютной обстановке. Софья Михайловна с упоением рассказывала, как планирует обставлять дачу, периодически спрашивая у Ольги совета больше для того, чтобы посмотреть, что та скажет, чем по необходимости. Скворцова отвечала спокойно, с улыбкой, мнение свое не навязывала и с аргументами не спорила. Котов и расслабился было уже, когда перед отъездом мать отвела его в сторону – она собиралась задержаться на даче пару дней – и, аккуратно подбирая слова, сказала: - Костик, ты ее очень любишь? - Что за вопрос, мам? – удивился он. - Оля – женщина умная, независимая… Не подумай, что я хочу сказать о ней что-то плохое, - быстро оговорилась Софья Михайловна, но именно эти слова и заставили сына напрячься. – Просто… я не вижу, чтобы она очень хотела связать с тобой свою жизнь. - И как же она должна была тебе это продемонстрировать? – улыбнулся Костя, чтобы рассеять надвигающуюся бурю. - Понимаешь, сынок, обычно женщина гордится тем, что рядом с ней такой мужчина. А она ведет себя так, словно вы хорошие друзья и не больше. - Оля – интеллигентная женщина, - встал на защиту любимой Котов. – Она не будет бросаться мне на шею, чтобы доказать всем свои чувства. Но поверь мне, что наедине… - он запнулся. Дожили! Осталось исповедаться матери в своей интимной жизни! – В общем, у нас все хорошо. У меня есть все основания полагать, что она меня действительно любит и собирается связать свою жизнь. - Тебе, конечно, виднее, - не стала спорить мать и кивнула в сторону калитки. – Она со всеми мужчинами так беседует? И тебя это не смущает? - Как? – ограничился одним словом Костя, чувствуя, как в нем начинает закипать злость. - Посмотри, как она улыбается ему. Это же неприлично для почти замужней женщины, - в голосе явно звучало возмущение, которое Софья Михайловна изо всех сил пыталась скрыть. - Она так всем улыбается. Не мужчинам – людям. Мам, ты просто ее плохо знаешь. Ольга открыта и дружелюбна, - он старался скрыть свое раздражение. – И я ей верю. - Тебе, конечно, виднее, - тут же открестилась мать от какой-либо ответственности, но не преминула добавить: - Но я дольше твоего пожила на этом свете и все же разбираюсь в людях. - Вот ты мне сейчас что этим хочешь сказать? – раздувая ноздри от ярости, сдерживался сын из последних сил. - Ничего, - невинно распахнула ресницы Софья Михайловна, уловив, что в этом споре она проигрывает. – Просто говорю, что думаю. Ты же не претендуешь, чтобы твоя мать лгала тебе? - Не претендую. Спасибо, мама, - четко, почти по слогам, проговорил Костя и, поцеловав Софью Михайловну в щеку, отправился к калитке, где Скворцова о чем-то весело общалась с Егоровым. Он бы и забыл этот разговор, если бы на обратном пути Ольга не упомянула вдруг Женьку и не стала про него расспрашивать. - Почему он тебя так интересует? – не отрываясь от дороги, спросил Котов, и девушка беззаботно пожала плечами. - Просто так. Я думала, что вы друзья и ты много о нем знаешь. - Немного, мы просто соседи. Скворцова отвернулась к своему окну, и он не мог понять, обиделась она или нет, но тему больше не поднимала. Костя понимал, умом понимал, что ничего крамольного не произошло, но осадок от праздничных выходных остался гадкий. - Хорошо, что все в сборе, - вместо приветствия начала Рогозина, открывая совещание. – Надеюсь, выходные у всех прошли отлично, - добавила она, улыбнувшись, увидев, как насторожились эксперты после ее первых слов. - У кого выходные, а кто пахал как прокаженный, - недовольно буркнул Тихонов. – Ни отгула, ни даже шоколадки… - Будет результат – будет и отгул, и шоколадка, - заключила Галина Николаевна под смешки остальных. – А теперь к делу. Я попросила Ивана найти все подобные случаи за последние полгода. Нам не удается опознать труп из морга, единственное, что нам может сейчас помочь, это серия. - То есть если убийца маньяк? – уточнила Юля. - Совершенно верно. Тогда, отследив связь между ними, мы сможем хоть как-то продвинуться в этом деле. Иван? - За искомый период по Москве и области всего три таких случая, но первые две были женщинами, - Тихонов протянул распечатку Рогозиной. – Их опознали, и вроде даже найден убийца. По крайней мере, есть подозреваемый, который сейчас в РУВД у наших коллег из СВАО. А вот третий дяденька не опознан, вот координаты его местонахождения. Ну, его тела. - И что, всех так же нашли без головы? – поинтересовался Котов. - По предварительной версии следствия все были зарублены топором, но орудия убийства нет ни в случае с дамами, ни в случае с мужчиной, - сообщил Иван. - А они связаны как-то между собой, эти трупы? – вступил в обсуждение Лисицын. - На первый взгляд – нет, - продолжал отвечать Тихонов. – А там… - он перевел многозначительный взгляд на начальницу, и та кивнула: - Я запрошу все три дела, трупы доставят к нам. - Так, может, и подозреваемого нам тогда пусть привезут? – предложил Майский. - Вот ты за ним и поедешь, - улыбнулась Рогозина. – Тихонов даст адрес, а я обо всем договорюсь. - Откровенно говоря, я не вижу, как нам могут помочь ни эти трупы, ни этот подозреваемый, - нахмурилась Юля. – У нас нет времени смерти – мы не можем проверить его алиби. У нас нет ничего на наш труп, чтобы хоть как-то сопоставлять. - У тебя есть другие предложения? – с вызовом посмотрела на нее полковник, и капитан отвела взгляд. Красноречивее ответа не придумаешь. - Галина Николаевна, - робко подала голос молчавшая до этого момента Амелина. – А если мы поищем за последние полгода все трупы, которые не были опознаны? Может, мы там что-то найдем? - Все может быть, - одобрила Рогозина, ее лицо просветлело. – Вот ты и займись этим. - Галина Николаевна! – в кабинет ворвалась Алла. – Срочно включите телевизор! Пятый канал. И это не первый раз, говорят… Тихонов схватил пульт и нажал на кнопку. На глазах у удивленных экспертов какой-то люберецкий журналист рассказывал о неопознанном трупе, добытом из местного озера накануне Международного женского дня. В новостях также говорилось, что за дело взялась ФЭС. Семенчук поспешила ретироваться. - Это не мы, Галь! – сделал страшные глаза Майский. - Да, местный кто-то слил! – сжал кулаки Котов. – Славы, небось, захотелось! - Или заплатили, - вставил Круглов. - Найду – уши откручу! – негодовал Константин Сергеевич. - Так, ладно, этим займемся позже, - нервно махнула рукой Галина Николаевна. - А может, нам это сослужит службу, - вдруг выдала Антонова. – Если кто-то что-то знает, он может сообщить нам. Нет, Галь, я понимаю, что огласка – это плохо, - поспешила добавить она, видя взгляд полковника. – Но коль уж стало известно… Пусть дадут наш номер для информации. Терять-то нам все равно нечего – я уже в буквальном смысле слова выжала из трупа все, что могла, и порадовать мне вас нечем, - развела она руками, обводя взглядом коллег. - Добро, - согласилась Рогозина. В дверном проеме снова появилась светловолосая голова охранника. - Галина Николаевна, тут наш коллега вас спрашивает… Говорит, что срочно. - Пусть войдет! – разрешила полковник и обвела коллег быстрым взглядом, в котором затеплилась надежда. - Разрешите? – на пороге появился высокий стройный мужчина лет тридцати пяти с выразительными карими глазами и слишком притягательными для простого опера чертами лица. – Доброе утро. - Полковник Рогозина, - встала Галина Николаевна из-за своего стола, и мужчина подошел к ней. - Капитан Гранин из ОМВД по Истринскому району, - представился коллега. – Павел Анатольевич. Дело в том, что месяц назад мы нашли такой же обезглавленный труп у нас, в озере Подкова. И совершенно таким же образом – рыбаки выловили. Опознать тело мы не смогли, но когда увидели в новостях про ваш труп… - Присаживайтесь, капитан Гранин, - невольно просияла Рогозина, - и изложите нам все детали вашего дела. Тихонов подвинулся в сторону, давая место новичку и хмуро замечая, какими глазами Амелина изучает этого Павла Анатольевича. Днем в тишине лесного массива встретились несколько добрых молодцев разного возраста. Объединяло их одно – все они воровато озирались по сторонам и втягивали голову в плечи, чтобы не быть замеченными или узнанными со стороны. - Ну что, все видели? – сплюнул на подтаявший снег один. Общий кивок был ему ответом. – Какие будут предложения? - Когти рвать рано – еще не все готово, - высказался другой, перетаптываясь с ноги на ногу. - Да и смысла нет: если Профессор не смухлевал, то все равно не вычислят. Ждать осталось недолго. - Остальные пункты плана выполнены? – вновь заговорил первый. - Доктора надо дождаться. Тогда можно будет все заканчивать. - Теперь главное – чтобы не спалили его и с Профессором все ладно вышло. - Да и есть свой человечек у нас там прикормленный. Будет оперативно информировать. - Добро, - согласился первый, бывший, видимо, главарем. – Пока Профессор с Доктором не вернутся, залегаем на дно. Остальные кивнули и разошлись в разные стороны, не оборачиваясь.