500 километров до Луны

Проснулась от странного чувства холода. Опять в больнице. Но вроде не в той, что в прошлый раз. - Привет. – Около меня сидел папа. - Привет, – прохрипела я. - Как ты? – спросил он и тихонько погладил меня по руке. Я не одернула ее. Мне было тяжело. Тяжело думать, тяжело дышать, при этом была какая-та непонятная боль в груди. - Я не знаю, мне всё болит. И внутри, и снаружи. - Я позову врача. – Отец вышел, но тут же вернулся, и не один, а с каким-то доктором, и с Иваном. Я попыталась улыбнуться. - Добрый день. Я ваш лечащий врач, Денис Романович, как вы себя чувствуете? – спросил он, нависая надо мной. - Странно. Мне тяжело дышать, и сознание затуманено, легкий шум в голове, и грудь болит. – Ответила я и, чуть подумав, добавила: – И говорить тяжело. Язык как будто весит не один десяток килограмм. Что со мной? - Раньше, в твоей карте был написан таков диагноз – «нервные обмороки». И из-за этого потери сознания, истерика, истощение. Но ваш психолог, - он кивнул в сторону Ивана, - сказал, что вы выявили источник и начали с ним бороться. Мы взяли у вас кровь на анализы, и все показатели в норме. Доктор развел руками. - Ещё два дня мы вас подержим, а дальше, - он посмотрел в карту, - наверно, выпишем. Денис Романович ушел. Его место занял Иван. - Агата, где ты ночевала? – спросил он. - У знакомого, - туманно ответила я. - Александр, вы не могли бы выйти? – Иван обратился к отцу. Тот понимающе кивнул и быстро вышел. - У какого такого знакомого? – Иван сел на стул около кровати. - Это один из моих педагогов. Я заснула у него на паре, и он отвез меня домой, но я потеряла где-то ключи и попросила меня отвезти в гостиницу, ибо больше мне не куда было ехать. Друзей-то нет. Так вот, он категорически отказался меня пускать в гостиницу и отвез к себе. Мы поужинали, и я пошла спать, утром встала и ушла. Но утром я встала с головной болью, и когда шла на остановку, боль усиливалась, а на остановке мне стало плохо. А потом проснулась здесь. – Я развела руки в сторону. - Между вами что-то было? - Ты спрашиваешь как психолог или как человек? - А психолог не человек? - Человек. Но в первую очередь – врач. - Я спрашиваю исключительно в целях лечения. - У нас ничего не было. Абсолютно ничего. Только перекинулись парочкой фраз. И всё. - А подсознательно ты хотела чего-нибудь от него? Поцелуя? Объятий? Секса? - Нет. Может быть объятий, или просто случайных прикосновений, но ничего более. А что? - Просто, может ты подсознательно желала его, а ты этого не получила, и мозг не получил удовлетворения и желаемого и взбунтовался. - Нет. - Я уверенно покачала головой, - точно нет. Иван вздохнул. - Иван, помнишь, я рассказывала тебе про Павла. Он кивнул. - Так вот, - продолжила я, - он является главным героем моих снов, если они сняться. Короче, когда сны есть, то в них главную роль играет Павел, или сны отсутствуют вообще. Хотя о Павле я вообще не думаю, он меня только раздражает на генном уровне. Честно. - Я тебе верю, смысл тебе врать мне? Я выразительно посмотрела на Ивана. Он казался обеспокоенным. - Что со мной такое? – спросила я после паузы. - Твоё подсознание играет с тобой. Оно что-то требует от тебя, а ты это не выполняешь, и результат – обморок. Я думаю, вчерашний обморок связан с твоим педагогом. Ты всё-таки что-то хотела от него, в плане, физической близости, и сознание это требовало, но разум, понимал, что это глупо и неуместно. Перенапряжение, расстройство, неудовлетворенность – обморок. Я думаю, такая связь. Это единственное психологическое объяснение. Завтра тебе сделают томографию, дабы убедиться, что всё в порядке и эти приступы – результат психологических расстройств, а не что-то иное. Я кивнула в знак согласия. - Тогда что мне делать? И как мне понять, что хочет мое подсознание? - Ты его заглушила в детстве. Свои желания, так как боялась их озвучить кому-то. Маме, отцу, друзьям. - У меня нет друзей, я же говорила. - Как насчет Матюхина? - Он придурок. - А придурки не могут быть друзьями? - Не знаю. Я привыкла быть одна. - Да. Это и есть минус. В палату вошел отец: - Иван, вы закончили? - Да-да, я приду завтра в час дня. – Иван встал, похлопал меня по плечу, пожал руку отцу и просто ушел. Со мной остались лишь отец и мои мысли.