500 километров до Луны

- Результаты томографии пришли. Почти всё в пределах нормы, - сказал Денис Романович. - Что значит это «почти»? – спросила я. Отец был на работе, со мной находилась Люся. Мать, кстати, ни разу не зашла, только передала открытку. Мило, правда? Я тут может быть умираю, а эта тварь колдырит! - На снимке есть одно затемнение, которого не должно быть, - ответил он. – Нет, это не раковые метастазы, не врожденные пороки, а что-то иное. - И что мне с этим делать? Это прогрессирующее что-то? - Не могу что-то сейчас конкретно вам сказать, через неделю сделаем повторное обследование. – Денис Романович встал. – Просто пятно на вашем снимке находится в ненормальном месте для всех болезний и для рака в том числе. Так что это может быть просто глюк аппарата, отдыхайте. Врач ушел и как будто забрал с собой всю радость. Точнее выкачал, как дементор. - Там пришел Иван, - сказала Люся. -Не впускай его, - ответила я. -Он нервничает. – Заметила Люся. -Не впускай. – Я стояла на своем. Люся вышла. Я накинула одеяла на голову. Закрылась в темноте. И заснула. Меня разбудили прикосновения чьих-то ледяных рук, которые нежно гладили меня по щеке. Я открыла глаза. Чернышев одернул руку и застенчиво улыбнулся. - Чёрт! – протянула я и вновь залезла под одеяло. - Как вы себя чувствуете? – услышала я голос Алексея Константинович. Я нарочита громко выдохнула, всем своим видом показывая, что этот разговор мне скучен. – Я пришел, потому что тогда вы нервно выскочили из квартиры, я даже не успел ничего сказать, хотя уже тогда заметил вашу бледноту. Потом несколько раз звонил вам, но вы не снимали трубку. Заезжал к вам домой, но никого не было. И наконец сегодня ваш отец ответил на мои звонки. И вот я здесь. - Чудесно! – саркастично прохрипела я из-под одеяла. - Я волновался о вас. - Круто. - Я чем-то обидел вас? Я молчала. - Я чем-то обидел тебя? – вновь вопрос. -Нет. – Краткий ответ. -Можешь вылезти на свет? – спросил он. Я отрицательно замотала головой. Черт, он же не видит. - Нет. Ты не видишь, что я не настроена на разговор, я хочу побыть одна. – Наплевала на все нормы приличия. - Тогда я пойду, - слышала, как он отодвинул стул. Встал. – Агата… - очевидно, замялся, - Агата, ты в любой момент можешь позвонить мне. Поговорить, или спросить что-нибудь, совета или комментария. Я продолжала молчать. Алексей Константинович тяжело вздохнул и вышел. Я расплакалась. Завтра должно быть повторное обследование. В это время я еще больше огородилась от всех. Запрещала ко мне впускать всех и вся. Даже отца и Люсю. Они передавали подарки и фрукты через медперсонал. Каждый день звонил и писал Иван. Он пытался добиться сеанса со мной. В смс-ках настаивал, что закрываться в себе – это не выход. Два раза звонил Алексей Константинович. Раз Матюхин. И Леночка, которая староста. - Почему вы не позавтракали? – спросила медсестра. - Мне не хочется, - просто ответила я. - Вам надо было всё съесть перед процедурой, - она недовольно качала головой. Забрала поднос с едой и вышла. Но затем вернулась и жестом пригласила меня выйти. В висках опять покалывало, так было и после той процедуры. Сегодня отец всё-таки пробрался в палату. Я лежала с закрытыми глазами и слушала тиканье часов. Отец нервничал. Дверь открылась, и я распахнула глаза. Денис Валерьевич с непроницаемым лицом шел к нам. Отец выпрямился. - К сожалению, это затемнение всё-таки есть, и не понятно, откуда оно взялось, но есть и хорошие новости, оно не растет, и на процентов семьдесят оно не злокачественно. – Он улыбнулся. И отец улыбнулся. Только я плотно сжала губы. – Мы можем вас выписывать. - Эй, док, - обратилась я к Денису Романовичу, - а кто мне скажет, что это за хуйня в моей голове?! - Через месяц мы сделаем новое обследование, - ответил доктор. – Вот справка о вашей выписке. – Отец взял справку, а я решила собрать свои вещи.