Среди миндальных деревьев

Единственное, на что обращали внимание Клара и Хаку при выборе квартиры для съема – близость к работе и дешевизна. Ну и чтоб место не было совсем уж клоповником, но тут они готовы были пойти на уступки, в отличие от расположения и цены. Поэтому, когда им совершенно по секрету дали наводку на одну пожилую женщину, которая как раз сдавала хорошенькую однушку, удовлетворяющую их требованиям, те вцепились в этот вариант, как клещи, и даже не придали никакого значения тому, как замялся риелтор перед предложением, и отвергли все его увещевания посмотреть что-нибудь про запас. Их арендодатель оказалась бабулькой милейшей и довольно шустрой, бойко рассказывала Кларе и Хаку о квартире, соседях и что у них по близости расположено и как добраться до более отдаленных мест, хотя крайне стремно темнила, когда начала разговор о сквозняках, завывающих из-за ветра трубах, небольших протечках и прочих мистических странностях, которые они могут услышать и которые мистикой и не являлись на самом деле. Но девушки ее клятвенно заверили, что они не из пугливых и ни во что потустороннее не верят, к тому же вариантов у них особо нет – либо здесь жить, либо на улице, поэтому она может не переживать. Со времени заселения прошло чуть больше недели, но ни Клара, ни Хаку ничего странного и из ряда вон выходящего не видели и не слышали, ничего, что так красочно снималось в триллерах, зато соседские сплетни и советы побыстрее покинуть квартиру от греха подальше успели порядком надоесть. Впервые их невидимый сожитель появился почти через полмесяца после въезда, ворвался в их жизнь классически – раздул занавески и свалил с подоконника пластиковый горшок с недавно посаженой мелиссой. Впрочем, особого впечатления своим действием он не произвел – то ли потому что они были слишком уставшими после рабочего дня, то ли потому что были предупреждены и все это время ожидали чего-то такого необычного. С этого момента и наступили эти самые странности – и завывания, напоминающие крики в агонии, и постоянно передвигаемые предметы, и мокрые отпечатки ладони в ванной на зеркале, и прочая дичь, которая на нормальных людей наводит ужас. Однако Клара работает следователем-криминалистом, а Хаку – судмедэкспертом, и за все время своей профессиональной деятельности они повидали столько мерзких и по-настоящему страшных вещей, что действия какого-то там полтергейста для них не более чем проказы домового. Призрака между собой девушки звали Леоном в честь одноименного фильма Люка Бессона, который они смотрели, когда тот обозначил свое присутствие в первый раз. И когда Клара и Хаку смирились с его существованием, то стали находить его выходки даже милыми, обустроили для него кресло около кровати, попросили не бить по батареям после полуночи и пообещали глаза на жопу натянуть, если он будет копаться в их нижнем белье или подсматривать во время переодевания или принятия ванны. Как именно они собирались осуществить акт физического возмездия над бесплотным духом – история совершенно другая. И единственное, что их в этой ситуации огорчало, так это то, что раз Леон тут живет как полноправный член, то мог бы и вкидываться в квартплату. А потом у Клары случились отношения с одним частным детективом, которые довольно скоро приобрели ранг серьезных, и в результате она съехала к своему мужчине под недовольное ворчание Хаку о том, что ей теперь придется тянуть оплату самой. Аргумент, что партнер ее подруги ей не нравился ни под каким углом, она не выдвигала просто потому, что это личное дело Клары. А вскоре после ее ухода Леон тоже как-то затих – ни шороха, ни переключенного канала, ни сваленного цветочного горшка. Однако долго их сожительство не продлилось, и как только быт стал причинять больше досады и дискомфорта, Клара вернулась назад. И то, что за этим последуют бурные сцены выяснения отношений, она тоже догадывалась, хотя надеялась обойтись без них, потому что объяснила она все, вроде, доходчиво. В тот же вечер в ее с Хаку съемную квартиру нагрянул теперь уже бывший, потому что оставлять все так ему не хотелось, и очень быстро разговор перерос в ссору, в пылу которой мужчина занес руку для удара. В этот момент Клара поняла, что ее решение о разрыве было верным, и что это все, это дно, пробитое дно, достигнутая точка невозврата, дальше уже просто мрак мирозданья. Секундой позже перед ее носом просвистела дверь ванной комнаты, напротив которой они стояли, и с размаху впечаталась в лицо мужчины. От растопившего ее сердце облегчения и счастья Клара была готова простить Хаку за отвратительные в своей аляповатости шторки для ванны, где кое-как можно было различить мелкий рисунок ландыша (потому что она не знала, насколько надо быть угашенным своими патологоанатомическими веществами и растворами для их покупки).