Среди миндальных деревьев

Поступая в среднюю школу, Гуми ясно дала себе понять, что за учебу берется всерьез, раз уж хочет без проблем поступить в медицинский университет, и намертво зареклась влюбляться в кого бы то ни было, чтобы не отвлекали от цели великой. Однако каждая уважающая себя девочка в пубертатном периоде, в самом расцвете полового созревания, находившая своих сверстников-мальчишек неказистыми и нескладными, просто обязана испытать трепетное чувство (не)первой любви к такому всему из себя мужественному и невероятно крутому учителю. А Камуи-сенсей оказался настолько настойчив в своей привлекательности, абсолютном знании предмета и способности понятно подать материал, понимании, вежливости, готовности объяснить непонятное снова, что даже державшаяся до последнего Гуми сдалась под таким нешуточным натиском. Впрочем, молодой, энергичный учитель с фиолетовыми волосами и невероятно живыми глазами был популярен как у почти всех учениц, так и у педагогического состава. Нежное ранимое чувство Гуми росло робко, медленно, постепенно укрепляясь и запуская корни все глубже в сердце. Она старалась готовиться безупречно к занятиям, чтобы он отметил ее и похвалил, невольно прихорашивалась, усиленно строила непонимание новой темы, лишь бы остаться с ним наедине, хоть на какие-то полчаса… как и каждая девушка от мала до велика в их школе. И выяснять им всем отношения между собой, кто больше всего заслуживает его снисхождения, было более чем бесполезно, к тому же, неизменно дружелюбный учитель идеально соблюдал субординацию и уделял внимания им всем не больше, чем требовалось. Так что все, в конце концов, негласно решили любить его молча и на расстоянии, не предпринимая никаких попыток свои чувства как-то ему выразить (некоторые старшеклассники были, кстати говоря, после недолгого мучительного томления от неразделенной любви и при более пристальном рассмотрении оказались очень даже ничего). А потом появилась она – такая невинная, милая, очаровательная, собранная, шутливая медсестра с длиннющими розовыми волосами, которая стала новым объектом обсуждений. А Гуми, не имеющей проблем со здоровьем и поэтому не посещающей лазарет иначе как по необходимым проверкам, было, если честно, плевать на это новое лицо в стенах их школы. Она бы и дальше не придавала всему этому особое значение, если в какой-то момент не заметила, что Камуи-сенсей подозрительно часто пропадает в мед кабинете и выходит оттуда смущенный и с сияющими воодушевлением глазами, из школы они уходят почти всегда вместе, а уж взгляду, которым он нее смотрит, позавидовала бы любая барышня даже из самых лучших любовных романов. Где есть любовь, там всегда найдется место и ненависти, и девушки, заметившие изменения в своем любимце, резко ополчились против нее. «Какого черта эта баба монополизирует его?», - возмущенно спрашивали они. Но время шло, и все негативные эмоции поутихли, постепенно увеличивалось число тех, в том числе и самых революционно настроенных, кто считал их пару очень даже милой, а когда на их пальцах таинственно засияли обручальные кольца, то говорили, что если Камуи-сенсей счастлив, то и они спокойны и счастливы тоже. «Предатели!», - думала про себя Гуми, чувствуя, что остается одна с этим черным чувством. Нет, она, в общем-то, тоже была за них рада, таких влюбленных, что слов нет. Ну, знаете, таких влюбленных, что тошнить начинает от них. Откровенно говоря, Гуми просто блевать хотелось – вот настолько они были влюблены в ее глазах. Ее бесило и ужасно досаждало, что она не родилась лет на десять раньше, чтобы, получив медицинскую специальность, прийти сюда работать, и тогда, быть может, это на нее бы он смотрел так по-особому и с ней бы носил одинаковые обручальные кольца. Чувство ни с чем несравнимой зависти пьянило ее не хуже крепленого вина под цвет ежевики, разъедало изнутри подобно кислоте, скручивало и выворачивало наизнанку все естество и давило, как огромный камень, положенный на грудь. И эта зависть, как поразившая тело чума, не отпускала ее вплоть до самого выпуска, периодически вспыхивая то тут, то там искрой бессознательной мысли, даже когда сама Гуми устала ненавидеть и смирилась, приняв факт их брака. Она проклинала и костерила учителя за то, что тот просто не оставлял выбора, кроме как воспылать к нему страстью, медсестру – что устроилась на работу именно к ним в школу и вопреки их единогласному правилу смогла привлечь его внимание, полностью завладев его мыслями, насмешницу судьбу за отвратное чувство юмора, а главное – себя и свое сердце за неспособность совладать с собой. Или нежелание.