Среди миндальных деревьев

У Киетеру Хиямы в анамнезе стоит F44.0, потому что он совершенно не помнит некоторые моменты своей жизни за последние полгода. Не то чтобы его это особо беспокоило, потому что жить оно ему не мешает, и раз сознание выдавило эти события, как болящие прыщи, из ленты его памяти, значит, так было нужно для сохранения его общего состояния в норме. Диссоциативная амнезия – довольно ироничная штука, ведь воспоминания, которые, вроде бы, должны сохраняться надолго в памяти, оказываются недолговечной вещью. Однако бессознательные привычки она искоренить в нем не в силах: хоть он зверски устает на работе, но не зайти на обратном пути в кафе считает кощунством, потому что его туда тянет со страшной силой. То ли дело в окутанной странной печалью женщине, работающей там, то ли в отменном кофе – он не хочет забивать себе этим голову, тем более что бариста-владелица там и в самом деле красивая и притягивающая, и кофе она варит действительно божественно-вкусный. Мириам знает, что Киетеру пунктуален до тошноты, хоть часы сверяй, так что ровно в 20:55 он появляется на пороге ее кафе, ничуть не смущаясь, потому что знает, что он единственный, кому позволено приходить сюда даже за пять минут до закрытия. Она не хочет, чтобы он чувствовал себя особенным из-за того, что будто она его специально ждет каждый день – мужчинам это вредно – поэтому заранее выключает общее освещение и оставляет бархатный свет настенного бра и настольной лампы, разливая по комнате интимный полумрак. Мириам столько времени проводит с кофе, что ей начинает казаться, будто он намертво пропитал всю ее одежду и въелся в кожу, и мелкомолотые частицы зерен теперь циркулируют по ее организму. Не то чтобы она имеет что-то против, ей нравится кофе, нравится экспериментировать с добавками, играя вкусами напитка, но когда она видит Киетеру и его теплый, приветливый взгляд, ей совсем не нравится та горечь, которая тут же ее наполняет и скапливается в уголках глаз. Мириам совсем ничего не может с ней поделать, ведь когда твой мужчина тебя забывает, боль напоминает густую кофейную гущу, и она, как вязкий ил, оседает у нее в груди и в ближайшее время рассасываться не собирается. Мириам смотрит на его ожидающе-предвкушающую клиентскую улыбку и каждый раз вспоминает тот день, когда он после полугода отношений пришел к ней с видом первоиспытателя и поинтересовался как бы между делом, не связывало ли их что-то ранее, потому что никак не может понять, почему совершенно не сопротивляется желанию зайти сюда. А ей просто не позволила гордость тогда устроить сцену, что они, вообще-то, встречались, и до сих пор не хватает духу признаться ему. По сравнению с арабикой, а уж тем более с «Копи Лювак», чистый робуста, как говорят ценители и зажравшиеся сомелье, кофе для бедняков, и закупаться им в больших количествах Мириам незачем, но Киетеру любит именно его, так что раньше она из кожи вон лезла, чтобы сделать напиток менее паршивым. Как правило, если рецепт подразумевает, она добавляет алкоголя совсем немного, чтобы не перебивать сам вкус кофе, но для него наливает мараскина даже больше положенного для порции. Хияма об этом знает, и это несказанно тешит его самолюбие - ему нравится чувствовать себя особым клиентом. Грубый вкус и остроту конголезского кофе оттеняет миндальная горечь вишневого ликера. Алкоголь приятно покалывает во рту, когда он покатывает жидкость на языке, а усталость располагает временному опьянению, и он позволяет себе расслабиться и в разговоре с баристой ведет себя более свободно. Киетеру не нравятся курящие люди, особенно женщины, но когда Мириам обхватывает губами фильтр тонкой белой сигареты, поджигает ее конец, затягивается, а потом выдыхает дым, то не может отделаться от мысли, что ей это неуловимо идет, глядя на то, с каким изяществом она проделывает эти незамысловатые движения. В воздухе тут же начинает чувствоваться запах табака и еще немного – вишни. Она знает, что курить в присутствии посетителя, крайне возмутительно и неподобающе, особенно с учетом того, что в ее заведении, между прочим, это запрещено, но ее рабочий день закончился, так что теперь они просто ведущие беседу мужчина и женщина, а не владелец и клиент. Мириам облокачивается о барную стойку и опирается локтями о столешницу, последний раз выпуская изо рта струйку дыма, и тушит догоревшую до фильтра сигарету с вишневым ароматизатором в своей чашке с допитым кофе. Не пройдет и десяти минут, как горько-сладкий запах растворится в воздухе бесследно. Единственная долговечная вишня, которая останется тут – искусственные веточки сакуры с цветками из полимерной глины в прозрачной вазе неправильной формы. Мириам и Киетеру разделяет пятьдесят сантиметров искусственного камня, и они, можно сказать, находятся довольно интимно-близко друг к другу, нарушая зону личного пространства, и их это совершенно не беспокоит, словно между ними ну прям какая-то связь все-таки есть. Мириам немного пьяна и мягко и ненастойчиво притягивает его за галстук к себе, ведь технически они все еще пара, и урвать поцелуй она имеет полное право, а Киетеру, пожалуй, думающий в этом направлении последние полчаса, совсем не против.