Среди миндальных деревьев

Если хочешь получить что-то, надо отдать взамен нечто равноценное. И чем существенней желаемое, тем дороже цена. Таков закон. Гуми его прекрасно знала и понимала, что за исполнение своего желания придется заплатить чем-то важным, но все равно считала, что становление ведьмой – игра, стоящая свеч. В пятнадцать у Гуми ветер в голове, желание быть признанной, замеченной, необыкновенной, ей некогда думать о последствиях, так что, когда сущность Магии сказала, что в обмен на право колдовать она забирает у нее возможность иметь детей, девочка лишь рассмеялась. В конце концов, в водовороте полового созревания ей это казалось приятным бонусом. Зеленоволосая ведьма жила на отшибе, в самой гуще подсолнухового поля, врачевала, заговаривала, привораживала для подружек из людей, и летала на шабаши для себя. Упивалась молодостью, возможностью, магией, разгульностью и инкубами. И ей казалось, что если не это, то что же еще можно назвать счастьем и богатством? И в то время как тело Гуми старело очень медленно, разум ее зрел как положено. Через пару десятков лет ей осточертели похоть и разнузданность, возможность все получить через магию. Все ее деревенские подруги повзрослели, повыходили замуж и познавали всю радость материнства. Их руки огрубели, лица покрывались морщинками, но они ни сколько не жалели об этом, а ведьма все так же оставалась молода и хороша собой. «Никак душу продала!», - смеялись ее подружки, не знавшие о ее ведьмовстве, и искренне верили в шутливость своих слов. «Завидуйте-завидуйте», - приговаривала Гуми, стряхивая несуществующую пыль со своего стройного стана. Да вот только так получалось, что завидовала им всем она, глядя на их счастливые лица. Не имея, по сути, ничего, они считали себя богатыми, в то время как ее жизнь была пустой лузгой, несмотря на то, что она могла наколодовать себе почти все. Гуми бы и душу продала, лишь бы вернуть себе простую человеческую жизнь, но Магия сделок своих вспять не поворачивает. Равноценный обмен уже совершен.