Рабыня судьбы

      Она спиной ощущала чей-то пристальный взгляд, странное, и достаточно неприятное ощущение. В очередной раз обернувшись, и не увидев никого, кто мог бы так на нее смотреть, Настя начала злиться. Сначала на кого-то, кто ей неведом, но уже десять минут наблюдает за ней, а потом на саму себя, за то, что ей пришла в голову столь несуразная мысль. Кроме нее, в зале находились все те девушки, что были с ней с самого начала, и еще несколько тех, кто прибыл во дворец задолго до них. Почему она вообразила, будто этот некий «кто-то», среди всех наложниц, смотрит единственно на нее, если, конечно, вообще смотрит. Впрочем, в скором времени все прекратилось, и Настя перестала об этом думать. И вряд ли она бы заметила, как взметнулась рука прячущегося за портьерой человека, указывая прямиком в ее сторону.       Мария, сидящая рядом, уже битый час о чем-то рассказывала с несвойственным ей воодушевлением, собирая вокруг себя все больше и больше девушек. Настя, хоть и сидела в непосредственной близости от рассказчика, могла бы с уверенностью заявить, что не услышала ни единого слова. Ее мысли витали где-то очень далеко от ее тела, и нередко переплетались между собой, образовывая настоящий хаос. Так очень скоро она совсем запуталась в своих размышлениях, и решила все же прислушаться к разговору. - Откуда тебе известно?- спрашивала у Марии черноволосая девушка, с родинкой над верхней губой. - Услышала, как евнух говорил,- ответила подруга, с неподдельной уверенностью в голосе. Тут хочешь, не хочешь, а поверишь. - И когда это будет?- вновь спросила первая, которую, кажется, звали Анной. - Я не расслышала, но думаю, что сегодня. - Невероятно! Не может быть!- заголосили разом все рабыни. Некоторые из них тут же скосили глаза на одинокое зеркало, висевшее на противоположной стене.       Воспользовавшись тем, что их оставили, если можно так выразиться, наедине, Настя спросила: - Что происходит? - Настя? Я же только что…неужели ты не слышала?- удивилась Мария, но решила сжалиться над зевакой, и повторила свой рассказ: - Я шла по коридору, и как раз свернула за угол, когда услышала болтовню евнухов. Они говорили, что для султана готовиться развлечение, и еще один из них обмолвился, что новеньким, то есть нам, повезло.       Настя обвела взглядом просторный зал, мысленно рассчитала длину очереди, выстроившейся у несчастного зеркала, уловила, как поджимают губы те, кто не относится к «новеньким», и снова обратилась к Марии: - Повезло с чем? - Ну как же, кто-то из нас будет танцевать для самого султана!       В этот момент девушка очень сильно пожалела о своем, так несвоевременно проснувшемся, любопытстве. В ее мгновенно расширившихся зрачках читался первобытный ужас. Что?! Танцевать для…султана? - И ты…этому рада?- выговорила она, силясь не сорваться на крик. - Ну да, а что в этом плохого?- беззаботно согласилась Мария, но видя выражение лица Насти, прибавила: - Конечно, и хорошего мало, но ты пойми, что у нас все равно нет другого выбора. Мы будем делать то, что нам скажут. И к тому же, еще неизвестно, кому выпадет «развлекать» этого султана, так что, нечего тревожится раньше времени.       Настя была до того зла на подругу, что не сочла нужным продолжать разговор. И тем ни менее, она не могла не признать, что в ее словах кроется излишняя доля правды. У нее, да и у всех них, действительно нет выбора, и ей ничего не остается, кроме как надеяться на благодушие судьбы, которая отнюдь не склонна быть благодушной.       В этом девушка убедилась спустя полчаса, когда в зал вошел евнух, и, назвав имена десятерых девушек, в том числе и ее имя, приказал идти за ним. Мария тоже оказалась в кругу «избранных», вот только Насте от этого легче не стало. Глупо было надеяться на судьбу, когда та, и уже не раз, демонстрировала свой изощренный вкус. Глупо было предполагать, что это каким-то образом не коснется ее. А ведь она бы смирилась, пусть не сразу, но смирилась с пребыванием в гареме, лишь бы не встречаться с его хозяином.       Логово льва… Лев на золотом троне, и под этим троном – лужи крови, не звериной, - человеческой. Он ждет овечку, ждет терпеливо, смакуя каждое мгновение, чтобы потом сполна насладится ее последним вздохом. А после того, как станет свидетелем ее смерти, смерти сущности, он навсегда о ней забудет. Овечка же, зная о своей судьбе, вознамеривается, во что бы то ни стало перехитрить льва. Удастся ли ей это?