***
Он сидел на кровати, держась за виски двумя указательными пальцами. Два дня назад прошла торжественная церемония посвящения, а уже сегодня он казнил одного из тех, кто целовал полы его кафтана. Красного, вышитого золотыми нитями одеяния дотрагивались тысячи и тысячи подданных. Кто следующий падет жертвой его немилости? - Отец, прошу, помоги мне стать достойным имени Османов, подскажи, какой путь верный, и что мне делать, если я свернул не туда,- он грустно воззрился в пространство. Отец. Нет, султан Селим, безжалостный и непредсказуемый человек, недаром одержавший прозвище Грозный, но не отец. Отцом он не был никогда. Все его братья сейчас в могиле. Мирно спят, так и не увидев, как кто-то из них восседает на троне. Трон. Неужели ради этого стоит убивать тех, кто связан с тобой неразрывной нитью? Но нет, когда дело касается власти, теряются кровные узы, их поглощает взаимная ненависть и желание выйти победителем из жестокой схватки. Однако судьба сыграла с Селимом злую шутку. В своем изуверском стремлении избавиться от всех претендентов на престол, отец начисто забыл, что и он – смертен. Было ли это совпадение, или же платой за тяжкий грех, но султан Селим Грозный скончался на том же месте, где когда-то умер дедушка Сулеймана, отрекшийся в пользу сына не только от трона, но и от жизни. И вот он, десятый султан Османской империи, получил, то ли в наказание, то ли в награду, тяжкое бремя, снашиваемое его предками на протяжении веков. Сможет ли он нести его так же твердо, как и те, кто был до него? Кто знает… В дверь постучали. Немые охранники были не в состоянии возвестить султану о личности пришедшего, ну а послушный Ибрагим никогда не сделал бы этого сам. Сулейман ни на миг не сомневался, что это именно он скрывается за тяжелой дубовой дверью. Как же вовремя. - Кто там?- спросил он с ноткой церемонной фальши. - Ибрагим, повелитель,- та же фальшь, только в другой, более почтительной, обертке. К чему им эти формальности, когда всего за минуту, они уже будут общаться на равных, как и подобает старым друзьям. - Войди. Ибрагим остановился на пороге. Замер, будто не решаясь идти дальше, хотя прекрасно знал, что его позовут. Складывалось впечатление, что как раз этого он и добивался. - Проходи. Смотритель султанских покоев поклонился, и прошел на середину комнаты, остановившись напротив султана. Он сразу же заметил беспокойство в глазах своего покровителя, и не нашел тому более логичного объяснения, чем казнь Ферхад-паши, состоявшаяся сегодня утром. - Завтра прибудет Махидевран Султан, вместе с сыном и некоторыми слугами из старого дворца,- он начал издалека, ожидая, когда Сулейман сам расскажет ему о том, что его гложет. Лезть туда, куда не просят – плохое, а временами и опасное качество. - Знаю. Ты уже послал людей, которые бы их сопровождали? В этот час опасно путешествовать без охраны,- казалось, это немного отвлекло его от мрачных мыслей. - Да, повелитель. Они встретят султаншу на выезде из Эдирне. - Хорошо. Ибрагим…- он сделал небольшую паузу, и продолжил: - Как считаешь, луна и звезды – им легко ужиться на одном небосводе? Привычный к таким беседам, Ибрагим совсем не удивился поставленному вопросу, но вместо этого стал искать, к чему он относиться. Иными словами: что имеет в виду правитель. Смотритель покоев, а в прошлом главный охотничий, не жаловался на недостаток ума, напротив: его ум и возвысил его до того положения, которое он теперь занимает. Вот и сейчас юноша быстро уловил суть. - Нелегко, но луна изо всех сил старается, чтобы каждая звезда существовала на том уровне, которого она заслуживает. Если звезда больше непригодна, ее смещает вторая, третья. И так по кругу, потому что власть меняется так же быстро, как и меняются звезды. Султан остался удовлетворенным его ответом, на что и рассчитывал Ибрагим, принимая правила игры. Остаток вечера они провели в пространных разговорах, обсуждая все, что приходило в голову. Где-то около полуночи, когда их спор о том, достаточно ли вооружены янычары, завершился дружеской ничьей, Ибрагим неожиданно сказал: - Вы, конечно, знаете, что на днях прибыли новые наложницы из Крыма, и я подумал… - Подумал примерить на себя роль Валиде?- с усмешкой прервал его Сулейман. - Нет, что вы,- совершенно серьезно ответил смотритель покоев,- я подумал, что сейчас, когда вы так напряжены, неплохо бы устроить какое-нибудь развлечение. Я отберу с дюжину самых лучших девушек, если вы не против моего предложения. - Делай, что хочешь. Но не думаю, что тебе удастся меня удивить. - Ну что же, посмотрим… В эту ночь Сулейман не принял у себя наложницы, полностью отдавшись прошлой жизни, в которой он еще не был султаном, и частое времяпровождение с Ибрагимом не могло быть кем-то осужденным.Глава 2
2 августа 2015 г. в 23:35
- Поклон – это безмолвное выражение учтивости к другому человеку. Существует несколько разных поклонов, принятых во дворце. К примеру, перед приближенной к султану, ее зовут Махидевран Султан, вы должны наклонять голову, но спину при этом держать ровно. И только члены султанской семьи требуют к себе наибольшего почтения, что значит, что в их присутствии вы обязаны склонять не только голову, но и спину. Это понятно?
- Да,- чуть сдавленный хор женских голосов.
Было нелегко удержаться от смеха, наблюдая, как толстоватый мужчина (или не совсем мужчина) пытался демонстрировать свои же слова. Выходило, мягко говоря, не очень хорошо, и не так, как надо. Наконец он все же оставил это бесполезное или, что правильнее, забавное занятие, и приказал девушкам упражняться самостоятельно. Избавившись от необходимости кланяться самому, евнух принялся критиковать то, как это делают другие:
- Я уже говорил, что любой поклон – символ учтивости. Ты что,- начал орать он на одну из девушек,- не можешь, как следует, согнуть спину?
Настя почти не слушала евнуха, беспрестанно повторяя довольно-таки простые движения. Ее мысли витали вокруг произнесенного вскользь имени. Они с Марией стояли рядом, и девушка, словно бы случайно, дотронулась до теплой ладошки. Мария – единственная, с кем она успела подружиться, дернулась в ее сторону, и тут же повернулась обратно. В переводе это означало: «Чего тебе?». Предварительно оглянувшись по сторонам, Настя шепотом спросила:
- Махидевран Султан – это кто?
- Ты что, не слышала? Она приближенная к султану,- Мария сказала это, как что-то само собой разумеющееся.
- В каком смысле, приближенная?- не унималась девушка. Ее подруга бросила быстрый взгляд на вездесущего евнуха, и чуть поразмыслив, ответила:
- Не знаю, но думаю, что она – самая любимая женщина султана, раз приближенная.
«Что это за любовь, если он делит ложе не только с ней, но и с бесчисленным количеством других наложниц?»- подумала Настя, но решила, что будет лучше не говорить этого вслух.
Что чувствует султанша каждый раз, когда ее любимый не с ней? Боль, разочарование, обиду? Или… она уже смирилась? Должно быть, так и есть. Но ей-то, какое до всего этого дело? И ведь не простое любопытство, а… она и сама не знала, отчего ей так интересна судьба женщины, которую она и видеть-то не видела никогда.
Девушка не сразу сообразила, что на нее все смотрят. Вначале она не понимала причины, по которой стала центром всеобщего внимания, но потом до нее дошло, что только она одна не сдвинулась с места, поглощенная своими мыслями, когда евнух велел им следовать за собой. Как же быстро пролетело время, а она и не заметила. Настя поспешно примкнула к остальным девушкам, и евнух, семеня у стены, провел их в главный зал, где уже ждала Нигяр-калфа.
- Гюль-ага, почему так долго? Им же еще обедать надо,- судя по словам, в ее голосе должно было сквозить недовольство, но ни его, ни чего-то еще, в нем не различалось. Лишенный всяческих эмоций голос. Будь ее воля, она бы вообще не обратила никакого внимания на невинное опоздание, но так нужно. Нужно, нужно, нужно… Кому нужно? Ей? Нет. Валиде Султан? Отчасти, ведь она – управительница гарема. И снова – так нужно. Замкнутый круг. Лабиринт, если угодно. Хуже всего то, что этот лабиринт – ее жизнь.