Рабыня судьбы

       Аромат корицы, и чего-то еще столь же пряного. Она различала эти запахи и дивилась только тому, почему их чувствует. Неужели приехали львовские торговцы, и матушка, не удержавшись, купила немного специй? Это на нее не похоже, учитывая то, что денег у них не так уж и много, но... Осознание было болезненным, и случилось оно, как только девушка открыла глаза. Она не в своем доме, и даже не в своем городе, она - в стране тюрков, в проклятой всеми ее предками столице Османов. Она - рабыня, и не абы кого, а самого султана Сулеймана - лидера тех немилосердных тварей, что убили всю ее семью. В одно краткое мгновенье она потеряла самых близких и родных людей. Потеряла безвозвратно, чтобы тут же быть пойманной в золотые сети басурманской неволи.       Никогда больше она не услышит добродушного смеха матери и сурового гласа отца, даже Луки, хотя неизвестно, остался ли он в живых, или вместе с ее родителями отправился на небеса. Настя не видела, что с ним стало, поэтому отгоняла от себя плохие мысли, всем сердцем надеясь, что его судьба была более благосклонна к своему подопечному, чем ее собственная.       Не проходило и дня, чтобы перед ней не мелькали образы прошлого: старая, облупленная с краев, церковь Святого Духа, отец на пасторском подъеме, мать чуть впереди обнимает младшую сестренку, и она с Лукой, в самом конце верующих, куда доносятся лишь обрывки фраз, произносимых настоятелем церкви. Папа был счастлив, Настя знала это, и ловила себя на мысли, что полностью разделяет его чувства. Скоро, совсем скоро она обручится с любимым - что еще нужно девушке, которой вот-вот исполнится шестнадцать? Тогда казалось, что ничего, сейчас же чувствовала потребность в чем-то совершенно ином, но не менее ценном. Как же быстро меняются взгляды, но вместе с тем меняемся и мы сами, принимая лучший, или худший свой облик.       Огромный зал, куда их отвели и устроили на ночлег, был насквозь пропитан сладостно-пьянящими ароматами, которые и учуяла девушка, когда проснулась. Интересно, здесь всегда так пахнет, или это утро было особенным? Хотя, какая ей разница, с чем смешан воздух в ее темнице, главное, что из нее нельзя выбраться, а все остальное - незначительные детали.       Она резко поднялась и огляделась по сторонам. Все девушки, попавшие, как и она, в услужение султанской семьи, мирно спали, откинувшись на подушки и блаженно раскинув руки. Конечно, они были измотаны долгим плаваньем, а после еще и путем во дворец, который им выпало преодолеть пешком. Настя поморщилась, вспомнив, что ей пришлось вытерпеть, прежде чем нестройный ряд рабынь остановился пред конечной целью - логовом льва. "Рабынь!"- от этого слова ее зубы сцепились, и она обессилено рухнула на пуховой матрац. Рядом лежащая Мария что-то пробормотала во сне, перевернулась на другой бок, и опять засопела. Вот бы ей тоже уснуть, и еще на несколько часов нырнуть в ничего незначащую дрему. Но сон отступил так внезапно, что ей уже не ухватится за него. А жаль, ведь сейчас она не хотела размышлять о своих страданиях и злом роке, приведшем ее в этот дворец. Но если не во дворец, то в еще какое-нибудь место – ее бы все равно продали, и раз уж она попала именно сюда, необходимо как следует подготовиться к этой новой жизни.       Она уже не питала бесформенных иллюзий на счет своего освобождения, нет смысла, ибо за те два года, проведенные в Крыму, Настя крепко усвоила, что иного пути, кроме как быть рабыней, у нее нет. А теперь еще и пожизненное заключение в огромном дворце, чьи размеры поражали воображение, а роскошь, распространившаяся в каждом уголке этой обители благочестивых подданных Аллаха, была несравнима ни с чем, что девушке приходилось видеть. Но она не зачаровывала ее, как большинство людей, а наоборот – отталкивала, потому что наводила на мысль, что этот их султан всевластный, неподдающийся ничьему влиянию, и непобедим. Ей не хотелось так думать, не хотелось верить, что Аллах могуче ее истинного Бога, что он сильнее, но то, что кровожаднее, это уж точно.       Она пролежала еще полчаса, полностью посвящая себя тягостным раздумьям, пока не услышала властный голос Нигяр-калфы: - Девушки, поднимайтесь! Вставайте-вставайте. Встаем и строимся в ровную линию, так, чтобы я могла вас всех видеть, и быстрее.       Настя и еще несколько девушек встали первыми и прошагали на то место, на которое указывала смотрительница. Остальные, сонно позевывая, двинулись следом.       Перед ними стояла женщина в коричневатом платье, с длинными оборками на рукавах, и широким поясом, обрамлявшим ее тонкую талию. Ей было не больше двадцати пяти, но выглядела она намного старше своего возраста. Наверное, дворец, как и для большинства живущих в нем, не был для нее тем местом, о котором она всегда мечтала.       Обведя всех девушек проницательным взглядом, Нигяр-калфа улыбнулась самими лишь кончиками губ, глаза же были какими-то холодными и… уставшими. Чувствовалось, что она устала от жизни, устала от бесконечности каждого дня, от строго заученных движений и слов, коими и отличался дворец. Но она не ведала ничего другого, того, что находилось вне стен этой величественной постройки, сложенной на месте руин Константинополя, не знала – как оно, жить где-то еще, и потому без слов мирилась с тем, что имела. Такой покорности позавидовали бы многие, и им бы и в голову не пришло, что она вызвана отнюдь не ее характером, а принятием глумливой безысходности, давящей со всех сторон.       Нигяр приняла ее, как вскоре примут и они – новые игрушки султана, с которыми ему предстоит поразвлечься, и о существовании которых тут же забыть. - Чтобы в будущем у нас не возникли разногласия, хочу с первого же дня известить вас о том, что вам необходимо знать. Преступив порог гарема, вы отказались, или, по крайней мере, должны отказаться, от своей прошлой жизни. Все, что было когда-то, осталось за этими стенами, все, что будет в будущем – так или иначе будет связано с дворцом. Вам это понятно?       Девушки смотрели на нее обреченно, и только закивали в ответ. Сколько таких обреченных взглядов ей пришлось повидать? Много. И будет еще больше, ведь во время правления Селима, гарем почти не пополнялся новыми девушками, а сейчас, когда на троне молодой Сулейман, не остается сомнений, что это упущение быстро исправят. - Вы должны слушаться указаний евнухов и других смотрительниц, не перечить и не устраивать ссор – все это строго карается. Но самое главное, что вам придется запомнить – это то, что все вы – собственность султана Сулеймана. Он тот, кого вы обязаны боготворить, как духовно, так и физически. Хотя последнее возможно лишь тогда, когда правитель сам того пожелает.       Настю передернуло от последних слов. В Крыму их обучали не только турецкому языку, но и тому, как правильно обольщать мужчин. Орудуя мужским манекеном, одна из женщин-учителей показывала им различные движения, не особо отличающиеся пристойностью, и объясняла на словах, что, и как нужно делать. Девушка ненавидела эти занятия, но теперь ей стало ясно, зачем они вообще были нужны. «Боготворить». Какое возвышенное слово, хотя сама суть и далека от возвышенных деяний. - Пока что застелите ваши постели, а после пойдете вымыться. Всем ясно?- и опять сдержанный кивок в ответ. Не Нигяр вершит их судьбы, и не на нее они должны смотреть так жалобно. А кто, в сущности, решает судьбу каждого человека? Бог? Который из Них?