Gold Rush

Кажется, Беа и Гарри просто разучились быть друзьями. Они оба были в гостях у Лиама, где он с ребятами устроил ночь фильмов ужасов. И когда Беа просто начала дрожать от страха, ей пришлось напомнить себе остановиться, потому что мысли об объятиях Гарри казались просто необходимыми. «Нет, ты не можешь делать этого больше». Но она всё равно иногда забывает, что их нынешняя дружба не может состоять из ленивых прикосновений друг к другу. Каждый раз, когда его пальцы случайно касаются её кожи, ей кажется, что она построена из бабочек, порхающих внутри. Поэтому они составили контракт из нескольких правил. И одно из них гласит: всегда держи дистанцию в мерах предосторожности. Беа считает, что лучше перестраховаться. И это работает, кстати говоря. (Правда, это заставляет его чувствовать себя неестественно, предостерегая себя от нежелательного Бее контакта.) Однажды Гарри буквально забыл негласное правило и положил свою ладонь на её спину, прижимая к себе. Правда, он отшатнулся почти сразу же, смущённо отойдя на добрых три фунта. Беа ненавидит это. Ведь всегда было так просто поговорить с Гарри, быть рядом с ним. А теперь она вынуждена обдумывать каждое слово или действие, что не есть хорошо. Они делают вид, что всё нормально и типично, будто они и не любили друг друга в прошлом году. (И в позапрошлом, и за год до этого, и вообще, кажется, всю жизнь.) И, в конце концов, становится немного легче. Беа даже иногда не может сдержать себя от того, чтобы ласково потрепать волосы Гарри, пока он задорно смеётся над чем-нибудь. Собственно, она проделывает то же самое с Найлом, чтобы не давить на свою уже бывшую вторую половинку. Также помогает то, что все ребята разряжают атмосферу, если воздух между ними становится слишком колючим для лёгких. Однажды в воскресенье они делали блины на кухне (пока остальные мальчики сидели в гостиной за просмотром телевизора, ленясь, как и всегда.) (но Беа скучала по ним слишком сильно, чтобы ругать за это.), и Гарри начал бормотать под нос какую-то песню. Это обычно для него, так что Беа не особо и обращала внимания, пока, наконец, не расслышала слова. — Гарри, противоречащий почти каждой мелочи, и милая Би, сладкая, как сам Сахар. Он смотрит на блины с такой интенсивностью, что ей кажется, будто он может просверлить отверстие прямо в чугунной сковороде, и Беа поняла, что он не замечает, какую именно песню поёт. Она тихо кашляет, потому что не знает, как сказать об этом. Гарри быстро моргает и вздрагивает, переводя на неё взгляд. — Извини, я... — он поджимает губы, выглядя нехарактерно нервно, потому что он всё ещё боится вновь сделать что-то не то рядом с Беой. — Я-я забыл, извини. Но почему-то ей вспоминается тёплый августовский день, когда они вдвоём не делали абсолютно ничего, когда они ели ежевику, пока их пальцы не багровели и пили клубничный лимонад, когда он без остановки пел одну и ту же песню, а её мелодия потом около недели звучала в её голове. Гарри же, в свою очередь, был так растерян своим последним жестом, что попытался перевернуть блинчик пальцами. Беа, конечно, быстро среагировала и тут же аккуратно схватила его ладонь, подставляя её под поток прохладной воды из-под крана, пока Гарри не перестал морщиться от боли. Ей хотелось сначала закатить глаза на его детское поведение, а затем поцеловать парня, чтобы он почувствовал себя лучше. (Только этого не может произойти.) Вскоре они все уже ели блины, смотря футбольный матч.  Мальчики кричали так громко, что Беа удивлялась, как это ещё её пожилые соседи не позвонили в квартиру, с просьбой быть тише. Но, на самом деле, ей даже нравится это, и она не может перестать улыбаться. Но через месяц, когда Беа уже начинает думать, что их зыбкие дружеские отношения, наконец, встали на своё место, Гарри выпил слишком много одним вечером, и он попытался поцеловать её. Это вызвало лишь гнев, бурлящий внутри тела, она кричала до тех пор, пока горло не заболело, потому что Беатрикс Старк никогда не потеряет своего нрава. Гарри Стайлс почему-то сводит её с ума, и иногда она начинает думать, что борьба за их дружбу и вовсе не стоит времени. Неделю спустя, хотя Беа не отвечала на его звонки, Гарри появляется на пороге квартиры с контейнером куриного супа, потому что она сказала Лиаму, что плохо себя чувствует. Ей так не хотелось видеть его, на самом деле. — Милая Би, ты плачешь? Беа быстро проводит ладонями по лицу и приглашает его войти. Стыдно, по правде говоря, показываться перед ним в таком виде, но у неё не получается остановить слёзы, стоя прямо в коридоре, одетой в серую пижаму, в которой она спит вот уже четвёртый день, но Гарри даже не заметил этого, поспешно проводив её к дивану, прежде чем укрыть пледом, мягко потирая плечи, что заставило её расплакаться ещё сильнее. Когда она более-менее успокоилась, девушка перевела взгляд на него. Гарри никогда не приходил, когда она заболевала. По крайней мере, не после того, как группа начала существовать, потому что «как же я могу отменить шоу и автограф-сессию, Би?». И она знает, что на сегодня у них назначен эфир на радио, так почему же он здесь? Она спрашивает об этом, хмурясь от ответа, которого никак не ожидала. — Потому что ты нуждаешься во мне. — Это не то же самое, что и любовь, — сонно говорит Гарри несколько недель спустя. В её квартире состоялся импровизированный ужин этим вечером, и когда остальные гости разошли по своим домам в опьянённом состоянии, он и Беа, нечётко мыслящие после красного вина, забрели в гостиную без той осторожности, которую чтили раньше. Потому что ни один из них не волновался о словах, что легко соскальзывают с их губ, своей теплотой согревая всё тело — от кончиков пальцев и до головы. — Что ты имеешь в виду? — Секс. Понимаешь, спать с кем-то. Это не было тем же самым, что и любить тебя, — он нервно выдыхает, пряча свои глаза. — Это был просто... секс. В тишине безлунной ночи Беа не слышит ничего, кроме стука собственного сердца, которое всё чаще становится похожим на звон колоколов, оповещающих об опасности. Она прикусывает нижнюю губу, вдавливая зубы в плоть так сильно, что она стремительно теряет свой цвет. — Это значило больше для меня, Гарри. Намного больше, — поправляет она, глядя в одну точку позади его плеча. — Я не знал этого, Би, — он моргает, видя очертания своих ресниц, когда щурится. — Я просто не хотел быть в одиночестве, — голос Гарри ломается на чёрно-синие гнилые куски эмоций, и он пытается успокоиться, дабы трясущиеся руки не так сильно выделялись на фоне его колен. Слабый поток ветра просачивается сквозь открытое окно, и Беа позволяет себе растворить свой вздох в нём. — Я знаю, — признаётся она, ведь это действительно так. Она знает, что лишь подозрение на изоляцию от остального мира заставляет его кусать губы фактически до крови, нервно заламывая пальцы, как было на Икс-Факторе. Она помнит, как однажды ночью после отъезда его сестры в университет, он непрерывно слал ей сообщения о том, что боится, и ей пришлось идти вниз по улице под проливным дождём, чтобы найти Гарри, сидящего на крыльце. Она слышала о кошмарах, что сняться ему во время туров, и ему сложно спать, когда поблизости никого нет. Она держала его за руку, когда врач заполнял документы, которые нужны были для того, чтобы Гарри прошёл курс терапии. Она понимает, что больше всего на свете он боится одиночества и покинутости. Девушка осознаёт это так ясно, потому что Беа никогда не покидала его. Она была с ним в каждый момент: хороший и плохой, страшный, радостный. Она была там для него. Но он не был рядом с ней. Она не может вспомнить, когда в последний раз он спрашивал, в порядке ли она, нужно ли ей с кем-нибудь поговорить. Она отдала ему каждую частичку своей любви, а он оставил её пустой. — Мне казалось, что я недостаточно хороша для тебя и не могу сделать всего, чтобы ты был счастлив, — начинает Беа, стараясь проглотить комок, застрявший в горле. — И это больно. В одно мгновение Гарри становится на колени перед ней, сидящей на диване, беря её руки в свои. — Ты сказала, что не против того, чтобы я спал с другими девушками, — мягко говорит он, и Беа закрывает глаза так сильно, что начинает видеть пульсирующие чёрные круги. — Только потому, что это радовало тебя, — наконец, вспыхивает она, и Гарри инстинктивно отшатывается. Но Беа не замечает, потому что время, чтобы рассказать о своих реальных мыслях, освободив их из железной клетки, пришло. — Я ненавидела тот факт, что у тебя были какие-то другие девушки, но я надеялась, что эта ненависть исчезнет, потому что я любила тебя, Гарри. Но я просто не смогла, понимаешь? Не смогла сделать этого. Беа остановилась, выдёргивая свои руки из его ладоней, прежде чем сурово сжать их в кулаки. — Может быть, твоё времяпровождение с другими девушками заставляло тебя чувствовать себя менее одиноким, то меня это заставляло думать, что у тебя вовсе и нет никаких чувств ко мне, потому что я не вписываюсь в роль девушки звезды. Я просто не выдерживала оставаться наедине со своими мыслями о том, что они нравятся тебе больше, чем я, Гарри, даже если эти девушки были на одну ночь. Её нижняя губа уже дрожала от того, что она никогда не умела слишком долго сдерживать свои слёзы. — Милая Би, я не знал. Это была всего лишь физическая связь для меня, а не любовь, далеко не любовь, — Гарри нервно заикался на своих собственных словах. — Я не знал, что это задевает тебя, правда. Полагаю, я был эгоистом, ужасным эгоистом. Би, ты должна поверить мне, я никогда не хотел намеренно обижать тебя. — Оу, — протягивает Беа тихим голосом. — Я не знал, — снова повторяет Гарри, всё ещё стоя на коленях перед ней, и ему кажется, что сейчас человек, которого он ненавидит всей своей сущностью, — он сам. И это, на самом деле, всё, что понадобилось девушке, чтобы расплакаться, но, Боже мой, кажется, они — пара, которая никогда не разберётся в своём беспорядке. Вместо того, чтобы уйти, она буквально падает в его долгожданные объятия, сжимая грубую ткань футболки в руках и прижимаясь мокрым лицом к его шее. — Извини меня, Би, прошу. Я стараюсь, я правда стараюсь исправить всё это, — тихо шепчет он. — Я тоже, — вздыхает она. Они засыпают на полу, а после пробуждения на следующий день приходит такое ощущение, что что-то начало затягиваться, будто старая рана. И после этого всё меняется. В ноябре Гарри начинает посылать ей снимки своей жизни каждый день: тыквы, яркие градиенты осенних листьев на улице, его улыбающееся лицо на фоне плаката мультфильма «Пчёлка Майя», где также видна надпись: «Ты будешь моим мёдом?». Беа, конечно же, отвечает на его сообщения, даже слишком радуясь, когда приходит последнее, потому что он постоянно называл её пчёлкой, с самого детства, а кто, как не эти насекомые делают мёд? Декабрь приносит с собой синие варежки и ярко-красные шарфы, свитера с рисунками оленей и розовые щёки, горячее какао и мятные конфеты, а также игру в снежки, которой Лондон ещё не видел. (Гарри, Беа и Лиам выиграли, благодаря навыкам планирования последнего члена их команды.) (Они обкидывали снегом даже каких-то школьников, весело смеясь, пока не заболит горло.) (Победа над детьми пришла к ним быстро и беспощадно.) (Луи определённо идиот.) Январь означает отъезд ребят в Америку, и это вызывает у Беы озноб, хотя сейчас она и не половина Гарри и Беы и не должна беспокоиться. Но, как утешение, Лиам постоянно звонит ей и со всей серьёзностью объявляет, что даже самые кокетливые девушки не были удостоены взгляда Гарри. Беа не отвечает на это никаким другим словом, кроме «интересно», но на самом деле это заставляет её чуть ли не прыгать от радости. В феврале Гарри и Беа становятся валентинами друг для друга, потому что им обоим хотелось этого, и Гарри дарит девушке глупую валентинку с пчёлками, а затем они идут в кафе, где официантка даёт им целую коробку шоколада со словами: «для счастливой пары, чтобы насладиться дома». Внезапное похолодание в марте заставляет их обоих кутаться в одеяла, выпивая одну кружку чая за другой, хотя Гарри в это время пытается научиться играть на гитаре, а Беа больше узнать о фотографии. Но они оба знают, что плохи в этих делах, поэтому девушка включает старую запись, где она играет на той же гитаре, а Гарри делает её фото на фоне стен своей квартиры. Они бегут через улицу в апреле, в попытках скрыться от дождя под навесом какого-то магазинчика. Гарри сплетает их холодные пальцы, и Беа улыбается. И в мае, когда сладкие запахи магнолии наполняют воздух, Беа целует его.