Inseparables

Зима была холодная, вьюжная. Вот уже февраль подходил к концу, а температура все еще не повышалась. Помнится, люди не вставали с кроватей днями и ночами, чтобы не замерзнуть. Затем тянулся не менее холодный противный март, все таяло, и ходить по улицам было совсем невозможно - обязательно зачерпнешь полные ботинки воды. Сама жизнь в гетто постепенно налаживалась, торговля шла полным ходом. Пища поставлялась контрабандой в достаточном количестве, но даже контрабанда не могла помочь нищим, которые скитались по улицам в поисках хотя бы пары злотых или куска хлеба. Лана вышла на улицу, где, по своему обыкновению, стояли евреи, грели руки у мангала и разговаривали. Нетрудно было догадаться, какие темы постоянно обсуждались. Где что достать, как дела на фронте и какова их дальнейшая судьба. Нередко планировали поднять восстание, но дальше разговоров и пропаганды на маленьких листовках, разложенных в уборных, дело не заходило. Люди были слишком заняты собственным выживанием, собственными нервными переживаниями и глубокой апатией. Конечно же, им было не до восстания. Да и с чем восставать? С лопатами? С перочинными ножиками? С ножками от стульев? Смешно! Нечем даже припугнуть немцев. Лана шла мерным шагом по улицам гетто - она любила прогуляться. Но все ее прогулки заканчивались большой кирпичной стеной, наверху которой лежали осколки от стекол и гвозди. Лана никогда не жила в неволе. Это все ново и дико для нее. Сидя на своей кровати в комнате, она вполне думает, что свободна, но каждый раз натыкаясь на эту стену, прекрасно понимает, что выбраться отсюда нельзя. Оттого та сторона улицы, находившаяся за стеной, была ей практически жизненно необходима, чтобы почувствовать себя лучше. Обычно в таких случаях у нее сразу же портилось настроение, и она направлялась обратно в комнату. Развернувшись, девушка не заметила камня и оступилась. Боль стрелой пронзила ее лодыжку, и Лана поняла, что серьезно подвернула ногу. Она не смогла сбалансировать на одной ноге и упала бы, если молодой человек, вдруг выросший из ниоткуда, не поддержал бы ее за руку. - Осторожней! - сказал он, все еще придерживая Лану за руку. - Спасибо большое, а то я бы сейчас завалилась на все эти камни, - сказала Лана и улыбнулась. Молодой человек улыбнулся в ответ. И теперь Лана наконец отвлеклась от своей ноги и обратила внимание на его лицо. Она готова была ручаться, что не видела в этой жизни ничего более искреннего и доброго. У него были большие широко распахнутые глаза, крупный нос, полные губы, и все это прекрасно сочеталось вместе, создавая великолепную картину. В его лице было что-то такое простое, но одновременно загадочное. Но что больше всего поразило Лану, так это его улыбка. Она была широкая, не театральная, мягкая, в ней отображалась богатая палитра эмоций. Увидев раз такую улыбку, больше ее никогда не забудешь. - Пойдем-ка, сядем, а то ты долго стоя не протянешь, - сказал он и сжал ее ладонь. Его руки были очень горячие, как будто он долго держал их в карманах или что-то теплое нес. Неподалеку стояла одинокая свободная скамейка, туда они и присели. Лана вытащила ногу из мокрого ботинка и стала растирать растянутую лодыжку. - Я могу чем-нибудь помочь? - наконец заговорил он. - Ноге - нет, а вот мне хорошим разговором - да, - нервозно ответила Лана, отчаянно растирая ногу. - Хорошим разговором… Это задачка трудная. Нынче только о плохом и разговаривают, - начал он. - Как тебя зовут? - прервала его Лана. - А, меня Ринго зовут. А тебя? - Лана. Ринго… Странное имя какое-то, никогда не слышала. Он залился смехом. - Честно говоря, имя Лана я тоже не слышал. - Да ну тебя, это известное имя, - теперь Лане казалось, что он начинает ее раздражать. - Ну да ладно. Знаешь, сколько я услышал тут вообще известных имен? Я даже происхождение не могу понять. - Ты… - начала Лана, но не смогла сформулировать вопрос. - Я - поляк. Лана осеклась. Ведь именно про это она и хотела спросить. - Не удивляйся, я уже научился читать этот вопрос по глазам, - пояснил он - Ну может, тогда ты ответишь и на следующий? - Попробую, - сказал он и вновь улыбнулся. Эта улыбка была лучом солнца среди темных туч. Лана чувствовала, как с каждой его улыбкой у нее внутри вновь расцветала любовь к жизни, к людям, как рассеивалась апатия, как она снова становится душевно свободным человеком. - Мы встретимся еще? - неожиданно прервала она Ринго. Тот не сразу переключился. Сначала он нахмурил брови, соображая над элементарным вопросом. - Если хочешь, конечно, встретимся. Нам ничто не мешает это сделать, - сказал Ринго и развел руками. - Хорошо. Давай завтра встретимся, ты мне расскажешь свою историю, я тебе свою. Извини, лодыжка жутко болит. - Ты завтра-то сможешь прийти? Примерно в три часа сюда. - Конечно смогу, сейчас намажу ногу, и все придет в норму. Я обязательно приду. До завтра, Ринго! - Стой, может, тебя проводить? - крикнул он ей вслед. - Нет, иди домой, - донес ветер до него. Лана услышала шарканье ног - видимо, Ринго и правда направился восвояси. Прибыв на место, она сразу же намазала ногу мазью от растяжений, благо, эта мазь у нее была. Боль начала постепенно спадать, и девушка уже могла спокойно двигать стопой без особого дискомфорта. Значит, она правда завтра отправится на встречу с Ринго. Этот парень не выходил у нее из головы всю ночь. Учитывая долгие месяцы апатии и рутины, в которых она жила, это была ее первая вылазка из эмоционального панциря. Ни Лейла, которую теперь опекали соседи-евреи, потому что у Ланы катастрофически не хватало времени заниматься девочкой, оказалось, дети - это большие вечные хлопоты, о чем она даже не задумывалась; ни ее работа, которая доставляла только одно раздражение, словом, ничто не могло ее вытянуть из этого болота. Где-то в глубине души Лана считала, что это конец ее жизни, такой затяжной и неприятный. Ринго смог переубедить ее в этом одной своей улыбкой. Как человек теперь может улыбаться? Да еще так ярко, как будто вокруг вовсе ничего не происходит. Это противоречие никак не могло уложиться в голове Ланы. Неужели он вернет в нее угасшую надежду и любовь к жизни? Неужели он сможет дать ей глоток свежего воздуха? Как Лане казалось на тот момент, Ринго таким образом лишь продлит ее страдания. Как она потом снова себя переубедит в ничтожности жизни? Это будет втройне сложно. Нет, этот человек в итоге даст ей только мучения. После долгих раздумий Лана твердо решила, что не пойдет на завтрашнюю встречу. На следующее утро она жила своей старой жизнью. Грела воду, умывала Лейлу, завтракала с соседями, в спешке стучала каблуками по тротуару, набитому людьми, сидела на работе, принимая пациентов. Так как карт никто не заводил, им приходилось рассказывать самим о том, что Лана прописала или назначила, или какой диагноз поставила. Порой это были совершенно безумные истории. По дороге домой она обычно припоминала те россказни и смеялась, потому что с медицинской точки зрения это было диким абсурдом. Но этот день был особенным. Лану все еще терзали сомнения насчет Ринго. Что же делать с этим прекрасным парнем? Ведь стрелки неумолимо мчались к трем. - Здравствуйте, Генрик Адамович! - сказала она зашедшему в кабинет главврачу. - Здравствуй, Лана. А что сегодня никого нет? Или у нас еще не прайм-тайм, а? - Да прайм-тайм уже прошел. - Ну и что ты сидишь в этом жутком месте? Иди гуляй! Лично я бы при такой возможности бежал отсюда так, что пятки бы сверкали. Но, увы, увы… - Да куда же бежать? - Что, совсем некуда? Это ты зря! В такой переломный момент нельзя сидеть одной. Нужно быстро хвататься за пока еще принадлежащую тебе жизнь и жить ею, хотя бы здесь, в этих стенах. Даже если завтра придется умереть. Но ты будешь знать, что вчерашний день ты провела не просто так. Апатия сейчас не подруга нам… Аккуратный еврей закончил переодеваться, повесил пальто и шляпу на крючок и поправил галстук. - Так что, Ланочка, я как врач тебе прописал бы тебе общение. Здесь тебя каждый поддержит, ведь у всех до одного сейчас главная цель - выжить. На глаза Ланы накатились слезы. Ведь врач был прав, абсолютно прав. И как она могла только допустить ту совершенно абсурдную мысль и чуть ли не упустить Ринго. Все-таки лучше не думать поздней ночью, а спать. Лана быстро надела пальто и направилась к выходу. - Спасибо, Генрик Адамович! - сказала она радостно. - Радуйся жизни, девочка, пока ее не отобрали! Лана на всех парах мчалась к месту встречи. Она знала, что порядком опаздывает, но наделась, что Ринго подождет. Так и было: издалека она увидела его, подпрыгивающего на месте в попытке согреться. Он стоял спиной по направлению к ней. - Рингооооо! - радостно закричала Лана и помахала ему рукой. Ринго развернулся и помахал в ответ. Лана еле-еле удержала себя от порыва обнять его, ведь он был таким милым, приятным, располагающим, теплым и опять же сверкал своей улыбкой. Она лишь погладила его по плечу, хотя нет, скорее, потерла его плечо. - Ты очень замерз? - Вовсе нет. Я тебя бы ждал еще час, два, три, пока бы совсем не отчаялся. - Спасибо тебе за это, - виновато сказала Лана. - Жаль, что негде присесть. Пойдем, прогуляемся? - Да, я только за. Они вместе двинулись по дворам. - Ты тогда не ответил на мой не озвученный вопрос. Помнишь его? - Да-да. Я так понимаю, этот вопрос состоял в том, как я тут оказался, весь из себя примерный поляк? - Именно! - Ну, на самом деле, я не такой уж и примерный поляк… - начал он. - По тебе и не скажешь. Ты похож на воспитателя в детском саду, только без обид, - засмеялась Лана. - А воспитателем меня еще никто не называл, - задумался Ринго и тоже засмеялся, - ну да ладно. Так вот, я, было дело, провозил всякие вещи незаконно в Варшаву, на этом и попался. И мне сказали, что либо я выдаю своих подельников, либо мне забронирован билет в варшавское гетто для евреев. Типа, мне там самое место, а не в тюрьме, ибо нос у меня не очень уж польский… Ну, может и правда не польский, - сказал Ринго и потер нос. - Нос у тебя, честно говоря, правда не польский. - Отметила Лана, - Ты помышляешь контрабандой до сих пор? - Да, конечно. С помощью тех своих друзей, конечно. Мне иногда кажется, что жизнь в гетто держится на мне, так как я поставляю сюда кучу продовольствия. В том числе и запрещенного. - Не боишься на этот раз фашистам в руки попасться? Эти-то тебя сразу пристрелят. Ринго засмеялся. - Сами фашисты живут тут только благодаря этим поставкам. Рейх не особо расщедрился на их содержание. Так что они просто делают вид, что ничего не знают, ничего не замечают. Но не могу сказать, что относятся они ко мне хорошо. Мы все у них на мушке. - А ты важный человек оказывается. - С саркастической ноткой отметила Лана, - Ты так любишь кольца? Как у тебя их тут не отобрали? - вдруг она сменила тему. На руке Ринго было два кольца: на мизинце и на безымянном пальце. Они были широкими, выглядели аляписто и поэтому бросались в глаза. - Да это уже тупая бижутерия. Все действительно стоящее я уже продал, видишь? - он протянул другую руку, и там правда не было колец, остались лишь белые следы от них. - Теперь расскажи мне о себе. Твой нос, в отличие от моего, больше похож на польский… - засмеялся Ринго. - Собственно, да. Правда, нос у меня не польский, а русский. Я из СССР. - Вот это да! Как ты вообще здесь очутилась-то? - и без того большие глаза Ринго расширились в недоумении. Лана рассказала ему всю историю. - Вот сволочь… Это же не твоя жизнь и не твоя судьба, - обиженно сказал Ринго, - получается, мы тут с тобой оба по ошибке. - Получается так. Но кое-кто по своей ошибке, а кое-кто по чужой, - отметила Лана. - Что правда, то правда. Так, скоро комендантский час, нам нужно расходиться, а то пристрелят ни за что, ни про что. Тебе отсюда далеко? - Ринго, я совсем не знаю этого района, - испуганно сказала Лана, озираясь по сторонам. - Тогда я предлагаю не рисковать, потому что осталось всего полчаса. Пойдем ко мне? Лана скептически взглянула на Ринго. - Нет, я не маньяк. Хоть и контрабандист, но не маньяк. Это я тебе точно могу сказать, - засмеялся он. - Вообще, мне страшно за свою жизнь, поэтому да, я воспользуюсь твоим предложением. Если что, знай, я буду обороняться. Пара засмеялась и отправилась к дому Ринго. Оказалось, он жил один. У него даже была собственная кухня. О таком теперь Лана могла только мечтать. Комната Ринго была очень опрятная, так что не скажешь, что тут живет один мужчина. На улице уже было очень темно, а когда наступает темнота, в гетто было очень страшно смотреть в окно. Уродливые дома, зловещая колючая проволока, битые острые стекла, мерзкий дождь - такая картина делала из человека пугливого зверя, который должен прятаться в глубине своей клетки, чтобы успокоиться и хоть как-то собраться с мыслями. Ринго положил мягкую теплую руку Лане на плечо. - Не смотри туда, пойдем на кухню. На кухне он уже сообразил ужин на двоих. Это было сейчас весьма кстати. - Как прекрасно! - восхитилась Лана, - Спасибо тебе большое. - Ну неужели я тебя уложу голодной спать? Это не в моих правилах, - сказал он и повел пальцем. Ужин от Ринго был неимоверно вкусным. Может, Лане так показалось потому, что она давно не ела яичницы, жареной курицы и булки с джемом. Все это добро, видимо, как раз добыто той самой контрабандой. Но этот факт ее мало интересовал, главное, что он это делает искусно и к тому же недурно готовит. - Ну как? Есть можно? - наконец спросил Ринго. - Это прекрасно! Мне кажется, я тебя начинаю обожать. Ринго был ошарашен этой новостью. Он в удивлении расширил глаза и улыбнулся. - Правда, что ль? - А почему бы и нет? Как только Ринго захотел что-то сказать, Лана его перебила. - В тебе есть что-то такое, особенное. Что-то такое, что притягивает с неимоверной силой, понимаешь? - И почему я раньше тебя не встретил? – сказал Ринго и накрыл свой ладонью кисть Ланы. По классике жанра нужно было поцеловаться, но на улице началось какое-то движение. Казалось, подъезжают какие-то машины, и горлопанят немцы. Безусловно, это была облава. Ринго сразу выключил свет и подбежал к окну. Лана тоже подошла. Ринго прижал палец к губам, чтобы предупредить о необходимости тишины. Они стояли у окна и наблюдали за развитием событий. Фашисты выбирали подъезд и квартиру жертвы. Это мог оказаться кто угодно, хоть Ринго с Ланой. Особенно ее волновал тот момент, когда какой-либо фашист обращал внимание на подъезд Ринго, казалось, что тонкая иголка вонзается в сердце в эти моменты. А что если немцы сейчас зайдут и пристрелят их? Лана вжалась в плечо Ринго, он в свою очередь крепко обнял ее за талию и прислонился щекой к ее лбу. В этот момент они были одним целым, которое так хотело жить и так боялось смерти. Тем временем, фашисты выбрали подъезд и зашли в него. Слава небесам, это был не подъезд Ринго. Оттуда начали раздаваться выстрелы, пронзительные взвизги, топот ног, затем опять выстрелы, затем опять взвизги. Когда фашистов вполне устроила проделанная ими “работа”, они удалились. Ринго выдохнул с облегчением, все еще прижимая к себе Лану. Тут уже не до поцелуев, верно? - И часто такое бывает? - спросила она. - Да вот второй раз. Первый раз было дело, они перестреляли тех, у кого поздно свет горел. Теперь все его выключают. Мне повезло, что я тогда спал. А сейчас это был спонтанный выбор. Мы с тобой вытянули счастливый билет, скажу я тебе, - вздохнул Ринго. Лана крепко обняла его. - Ринго, пойдем спать. Завтра я тебе посуду помою, - сказала она и улыбнулась. - Прекрасная услуга! Ненавижу мыть посуду. В комнате он включил маленький светильник и начал разбирать кровати. Лана сняла жакет и осталась в сорочке. Ринго оценивающе взглянул на нее. - Тебе не жалко замять эту блузку? Лана провела рукой по ткани - ее и вправду можно было сильно замять во сне. - Очень жалко, - ответила она. - Давай я тебе дам что-нибудь из своего, конечно, если ты не побрезгуешь, - предложил Ринго. - Я чувствую, как последние остатки совести испаряются. Я была бы тебе очень благодарна, - сказала Лана и потерла мыском пол. Ринго сразу же отправился к шкафу и начал с грохотом там шарить. Что-то про себя ворчал, бубнил, вещи на него сверху падали, он их поднимал, развешивал, а они снова на него же падали. Ринго казался таким маленьким по сравнению с высоким дубовым шкафом, что эта картина смотрелась очень комично. Лана еле сдерживала смех, прикрывая рот рукой. - И откуда у тебя столько вещей? Сколько чемоданов ты вывез с твоей прошлой квартиры? Честно говоря, у меня даже столько нет, - Лана не удержалась от насмешки. - Да это мне постепенно те товарищи привозят, которых я тогда не выдал. Благодарят вроде как, - послышалось откуда-то из глубин шкафа. Наконец он вынырнул из груды вещей с несколькими кофтами. - Ну вот, посмотри. Я думаю, что-то из этого тебе по размеру подойдет, - сказал Ринго и протянул Лане кучу одежды. Говорить про размер было бессмысленно, ибо Ринго сам по себе был маленький, стройный, юркий, что любая его вещь вполне подошла бы и Лане. - О, какая щедрость, спасибо! Сейчас что-нибудь выберу, - засмеялась Лана. Из всей этой кучи Лана выбрала синий хлопковый свитер, потому что он на ощупь был очень мягкий и к тому же теплый. Идеально! Она сразу же натянула его на себя. Как и предполагалось, свитер ей пришелся как раз. - Ну как? - она вернулась в комнату, где Ринго все еще боролся с неуправляемым потоком одежды, который так и сыпался на него из шкафа. - Минутку… - наконец он всеми своими силами захлопнул двери шкафа и закрыл их на ключ, - О, прекрасно Лана, прекрасно! Удобно? - Очень. - Ну его ты можешь мять сколько захочешь. А теперь прошу на боковую, - сказал Ринго и указал на кровать. Лана прилегла и накрылась одеялом. Матрас был очень мягким, не то, что в ее той комнате. Но усталости, как ни странно, она совсем не чувствовала. Ринго лежал на соседней кровати, которая углом стояла к кровати Ланы. Он уже потянулся к светильнику, чтобы выключить его, но она перехватила его руку. - Может, поговорим? - сказала Лана и посмотрела в глаза Ринго. В его синих бархатных глазах тоже не было особой усталости. - Да, давай, я - за. О чем только? - Мне всегда кажется, что ты грустный какой-то… - начала было Лана. - Да не грустный я, у меня лицо такое. Лана рассмеялась. - Откуда у тебя такая гора оптимизма? - ее давно интересовал этот вопрос. - Честно говоря, оптимизм иссякает, когда я вижу то, что творится на улицах. Хорошо, что я встретил тебя, а то так и сидел бы один в этой конуре. - А конура, однако, хорошая, - отметила Лана. - Да смысл? Все равно долго нас тут держать не будут. Мы живем в абсолютном неведении. Мне ребята рассказывают кое-какие новости, но часто это либо бред сивой кобылы, либо ничем не подкрепленные слухи. А знаешь, в самой Варшаве сейчас не намного лучше живется, чем здесь, в гетто. Да и вообще во всей Восточной Европе. Гитлер предлагает миру мир, но при этом вооружается до зубов. Полный абсурд. Он, как бык, прет на всех, без разбора. Пытается всех поднять на дыбы и подмять под себя. Пока ему не дадут сильный отпор, он не остановится. А кто ему даст сильный отпор? Мы? Все эти разговоры о восстании - полная чушь. Нас растопчут, как кучку муравьев. Так что, Ланочка, какой тут к черту оптимизм? Я просто продолжаю ждать, смотреть на повороты судьбы, не унывать и сильно ничему не удивляться. Вот так. - Ринго, мне так страшно… - сказала Лана и обратила внимание на то, что она все еще держит его руку, и теперь сжала ее еще сильнее. - Не бойся. Знаешь, если мы переживем весь этот идиотизм, - тут он указал рукой на улицу, - то мы все на свете переживем. Лана улыбнулась, слова Ринго сильно влияли на ее сознание. - Как хорошо, что ты улыбаешься. Какая еще радость жизни осталась нам? Улыбаться, да и все, - он тоже улыбнулся и поцеловал ее руку. - Ринго, мы же знакомы всего два дня. - Ну и что? Завтра будем знакомы три дня, послезавтра - четыре, через неделю - девять. Только проблема в том, что уже завтра нас может и не быть на этом свете. Так зачем теперь себе ставить рамки? Философия Ринго как всегда пришлась Лане по душе. Она слегка погладила его по щеке. - Я надеюсь, что завтра мы все еще будем жить. Я что-то спать захотела. - Все-все, включаю свет. Он щелкнул включателем и устроился поудобней на кровати. Возможно, Ринго сразу заснул, но Лане на новом месте не спалось. Тот порыв был ложным. Она крутилась из стороны в сторону, то убирала одеяло, то снова им накрывалась, ложилась то на живот, то на бок, то на спину. В итоге она резко села на кровать, не желая больше мучиться. Ей больше не оставалось ничего, кроме как тщательно осмотреть квартиру Ринго, пока тот мирно спит. Но, как оказалось, в ней толком нечего было рассматривать. Только на кухне на столе лежало несколько скомканных бумажек. Лана сначала даже смотреть не хотела, ибо это личное, но потом любопытство взяло верх, и она развернула одну из них. Там говорилось: “Ринго, сыночек, напиши мне хоть что-нибудь, хоть пару слов, как ты живешь. Я уже вся исстрадалась…”. Теперь уже Лану ничто не могло остановить, она разворачивала все клочки, и в каждом были мольбы о весточке. Клочков было штук тринадцать, видимо, Ринго намеренно не отвечает. И что в голове у этого парня? Теперь Лану потянуло в сон. Она вернулась в комнату и обнаружила, что совсем не хочет снова ложиться в холодную кровать. Ринго расположился на своей так, что еще один человек мог бы спокойно лечь. Лана взяла свое одеяло и легла рядом с ним. Тот, видимо, во сне почувствовал движение и немного поморщился. Лане теперь было уже абсолютно наплевать на девичью гордость, идиотские предрассудки, кокетство и прочие мирские вещи. Там, в другой жизни, она бы обязательно попудрила Ринго мозги, может, даже закомпостировала их, требовала бы цветов, красивых слов, конфет и вальса под луной. Но не сейчас. Именно в этих экстремальных условиях она поняла ничтожность всех этих нелепых реверансов. Все, что хотела она сейчас - это простого тепла, чьего-то мягкого дыхания на своей шее и бархатных пальцев, сжимающих ее кисть. Вот и все. А остальное - пустая суета. *** *Мы с тобой в нашей крепости С вуалью на глазах. Остальное - так поверхностно. Воспоминания больше не тревожат сознание. Мы одни, и это все, что нам нужно. Пусть дальше отравляют все вокруг. Каждый божий день… Не разомкнется круг. Всевластны те, кто держит пистолет. А мы одиноки, и нам некуда бежать. В теории Ты - моя свобода. Я благословляю тот день, Когда ты изменил ход моей истории. Тьма или свет Никогда не помогут найти нам ответ Но ты прекрасно знаешь, Что у нас есть свой ключ к свободе. Избавляемся от эмоций. Семья и друзья Теперь остались в прошлом. Мы их почти забыли. Время сотрет в нашей памяти все. Мы одни, и некого винить. *** Такого хорошего и крепкого сна у Ланы не было уже с полгода пребывания в гетто. Если честно, она даже забыла, что на кровати спит не одна, поэтому поначалу была немного шокирована присутствием Ринго. Он тихо лежал рядом, закинув одну руку за голову, а другой придерживая книгу. Минуты две он просто пялился на страницу книги вдумчивым взглядом, но потом отвлекся и наконец заметил, что Лана проснулась. - О, с добрым утром! - сказал он и широко улыбнулся, - Как видишь, оно все-таки наступило. - Я рада, - Лана засмеялась, - я так хорошо поспала, - мечтательно добавила она и потянулась. Ринго ответил лишь смущенной улыбкой. - Что читаешь? - Лана заглянула в его книгу. - Достоевский. “Преступление и наказание”. Так и не прочитал его в школе, теперь решил наверстать упущенное, - сказал Ринго и засмеялся. - Да, да, самое время, - поддержала Лана, - Достоевский на польском… Какое извращение! – отметила она. Ринго взорвался от смеха. - Тонкое замечание, - все еще вздрагивая от смеха, сказал он. - Ничего, что я прилегла с тобой? - смущенно спросила Лана. - А я-то подумал: что так тепло? Ну конечно ничего. Надо было сразу ложиться со мной! - беспечно ответил Ринго. Пара засмеялась. Была такая теплая обстановка, из которой ни в какую не хотелось уходить. Произошла пятисекундная заминка, они просто смотрели друг на друга теплыми взглядами. - Ринго, мне пора. Там, наверное, волнуются за меня, - не разрывая этого зрительного контакта, сказала Лана. Ринго медленно отвел взгляд. Его и без того грустные глаза помрачнели еще больше. - Но посуду я тебе все-таки помою! - бодро сказала Лана и дотронулась пальцем до выразительного носа Ринго, тот улыбнулся лишь уголками губ. Она соскочила с кровати и рванула в кухню. Там она поставила греться воду и вновь вернулась в комнату, где Ринго педантично убирал кровати. - Ринго… - начала Лана, он резко обернулся, - ты не подумай, что я вконец обнаглела, но, - она понизила тон до шепота, а Ринго нахмурил брови, - у тебя есть костюм? - Костюм? Какой костюм? - смутился он. - Ну, вот как на тебе. Понимаешь, мне так холодно ходить в юбках. Не могу больше. Можешь мне дать? У тебя есть? – пролепетала Лана, подбирая слова. Тут Ринго громко рассмеялся. - Ха! Конечно, есть! Тебе какого цвета? - Я чувствую себя как в магазине. Черного желательно. - И тебя не смущает, что он мужской? - Да совсем не смущает! - Ну, хорошо. Все еще смеясь, Ринго отправился к шкафу, а Лана к посуде. Через минут пятнадцать он прибежал опять же с грудой вещей. - Пошли в комнату лучше, - послышалось откуда-то из этой груды. Лана в итоге подобрала себе хороший костюм, в котором себя чувствовала как никогда удобно. - Ну как? - Замечательно! Теперь все девушки твои! - сказал Ринго и засмеялся. Ну как с этим человеком можно не смеяться? Все на том же эмоциональном подъеме они позавтракали и договорились о следующей встрече. - Тогда до завтра, - сказала Лана, стоя на крыльце комнаты Ринго. Вокруг не было ни души. Напоследок она робко обняла его и шепнула на ухо. - Спасибо за все… За то, что ты есть. * по IAMX - Bernadette