Журчание пещерного ручья

      Я считала мгновения до пробуждения, но оказалось, что я тянула время. Мне необходимо пробиваться к свету самостоятельно.       В этот раз.       Я всегда любила тихие укромные места, куда просачивался скудный ручеек света. Мне хотелось отсрочить свой выход в мир, чтобы оставить в нем искорку надежды на освобождение от наползающего зла. Советы Хранителей помогали оправиться от навязанного груза вины, но они действовали только тогда, когда я оставалась рядом со Спайро. Я хочу продолжать оказывать сопротивление в одиночку, я хочу доказать, что во мне есть силы преодолеть ошибочность своих действий. Но сколько воодушевляющих речей не было сказано, сколько бы добрых поступков я не совершила, со мной навсегда останется ответственность за сотни покалеченных судеб.       Сейчас я не могу представить, сколько жизней я оборвала, когда появилась в схватке с Хранителями.       Сколько можно себя успокаивать, что темная сущность и я это разные стороны граней? Кому нужно жалкое подобие лжи, уличенное при самых очевидных обстоятельствах?       Проулус прав. Опасность рядом до тех пор, пока рядом мы.       Я не чувствовала прикосновения света. Я была во тьме. И мое кратковременное воспрянувшее состояние норовит сойти на «нет».       И все из-за того, что я вынуждаю себя принимать в этом участие.       Город под защитой, мир остался целостным. Почему Спайро не понимает, что мы не должны сейчас мешать воцарившемуся равновесию?       Я закладываю крутой вираж, намереваясь приземлиться на площади Варфанга. С момента осады город помолодел и побелел, обзаведясь дюжиной наблюдательных башен и ощетинившегося вторым кольцом крепостных стен. Меня встречают жители, приветствовавшие громогласным хором аплодисментов. Я удивляюсь величине оказанного внимания, но, не смутившись, касаюсь лапами брусчатки и с приятным волнением вбираю воздух в легкие. Я вижу Хранителей с озаренными от ликования лицами, но никак не могу понять, что связывает меня с оказанием всенародной чести.       И только во сне я не могу думать об отсутствии Спайро. Спаркс, как ни странно, встретил меня первым.       – Синдер, как я рад тебя видеть!       И я помню, как блестели его глаза. Я помню, каким искренним был его смех.       И я помню, что он был свободен.       Ощущение кратковременной вспышки боли. Тело впитывает раздражители, как впитывает дерево корнями воду. Клетка души сотрясается под ударами извне. Я стискиваю зубы, сжимаю веки и пытаюсь ухватиться за проблески света, в непроницаемость которых верю. Меня отшвыривает в темноту с характерным звуком хлесткого удара кнутом. Я вскрикиваю, пытаюсь оградиться крыльями, словно непробиваемым щитом, но следующее вторжение за расстояние моего теплого дыхания воплощается через свист оружия, очертания которого расплываются у меня в глазах.       Нет, нет! Что происходит?!       За спиной тень принимает очертания черного пламени. Я забиваюсь в угол с жалким остатком сил, что имеется у испускающего последний вдох, расстающегося с единственной частицей жизни, и не могу поверить, что шепчут мои губы.       – Пощадите меня…       Я одна. Одиночество – не союзник. Неужели это все, чего стоили мои слова?       – Пожалуйста…       Голос теряется в бесконечном мраке, сгущающемся в одном исполинском котловане. Атакующая сторона не примиряется с моей просьбой о пощаде. Единственное условие, которое оправдывает ее нападение, – истребление таких, как я.       – Я не хочу… умирать.       Только после этих слов замечаю, насколько сильно истерзано мое тело. Лучше бы я продолжала ощущать боль с закрытыми глазами. Передние лапы подкашиваются, и я падаю на грудь. Кровь продолжала согревать меня. Снаружи.       – Пожалуйста…       Я не понимаю, где находятся стены, ограничивающие мою борьбу со сгустком моих образов. Я смотрю исподлобья усталыми глазами и пытаюсь распознать лик моего врага.       Разве в этом есть смысл? Разве я не знаю, кому дарю свое поражение?       Я тяну время. Предсмертная агония играет мне на руку. Черное, как зола, аморфное чудище скалит ряд неровных зубов, но не движется. Оно сполна наслаждается муками своей жертвы.       – Я многое не успела…       Тварь возбужденно клокочет. Ее вводят в экстаз мои предсмертные слова.       – Я не полюбила Спайро, как он того заслуживает…       Существо трясет клиновидной головой и разражается очередной партией клокотания, сменяющегося зловещим бульканьем, сопоставимым с пением зыбких топей.       – Спаркс продолжал сомневаться во мне, Хранители с опаской смотрели мне в глаза…       Я держу в себе остатки воздуха, потому как больше не могу сделать вдох.       Остается одна попытка. Я с трудом верю, что она окажется переломной. Смерть застит взор, надавливает на позвоночник, стискивает когтями мою шею. Я не чувствую лап, не ощущаю крыльев за спиной. Совсем скоро ничтожный миг заставит закрыть двери за собой.       И все, наконец, закончится.       – Ты будешь свободна.       Это говорю не я! Пожалуйста, скажите мне, что это говорю не я!       – Ты будешь счастлива.       Я опускаю веки. Слезы начинают жечь мои глаза.       – Возвращайся, Синдер. Возвращайся.       Картина мира вынуждает меня содрогнуться. После сражения с гроблинами мне хочется избежать взглядом последствия битвы. Обугленные тела, оторванные конечности… И застоявшийся запах жженой плоти и камня, подзывающего рвотные рефлексы.       Я подрываюсь с места, бросаю все силы на то, что мне сейчас важно. Я ныряю в глотку алчущей пещеры и сворачиваю на первой развилке направо. Твердая вулканическая почва соприкасается с внутренней стороной моих лап, приближая меня к мысли, что цепкие объятия сновидения остались позади.       Я уверена, что больше мне знать не нужно.       Я уверена, что не одинока, пока бегу вперед.       Я уверена, что все мы будем счастливы.       Мрак пещеры теперь не кажется навязчивым. Мягкое свечение грибов ласкает мой взор, придавая уверенности, что я иду по правильному пути. Семейство сталактитов нависает над моей головой, обосновавшись на века, а моя легкая поступь, сменившаяся шлепаньем по затопленному мху в устье пещерного ручья, не способна потревожить их твердое положение на сводчатом потолке.       Я бегу и чувствую, как источаю тягу к жизни. Приятное ощущение тепла в груди, будто кто-то вложил в нее сверток с чем-то горячим, по-домашнему парующим. Мысль о возвращении домой греет мою душу.       Нас заждался истинный дом. Вдалеке, в неизведанных лесах и речушках, ныне срывающихся с парящих островов в центр расколовшейся планеты, под покровом света двух лун скрыто укромное место, где не приходится искать баланс между вечным противостоянием добра и зла. Между ними граница потеряла свой смысл, и они слились в блаженное состояние гармонии. Зло потеряло здесь предназначение, потому как добро не выходило на поле противостояния. Добро стало восприниматься как должное, как природой заложенное качество, а зло заняло нишу субъективной потребности, где его имя затерялось в веках.       Вот куда нам нужно. Несколько потеряв ритм дыхания, я склоняюсь над ручьем, чтобы избавиться от сухости во рту. Я больше не разглядываю свое отражение, как когда-то. Я распрямляю лабиринт мыслей в одну широкую мостовую, где на другом конце указано местонахождение Спайро и Спаркса. Выпрямляя спину, я собираю с губ языком несколько холодных капелек и благодарю ручей за утоление жажды. Он поет мне в ответ прекрасную песенку, язык которой я теперь, как полагаю, научилась понимать.       Еще один поворот, где я выхожу на то самое место, где мне повстречался Галл. То, что я вижу, сбивает меня с толку.       Мне кажется, что я окончательно утрачиваю разум.       Король обезьян повис над телом Спайро, свернувшимся в самый безобидный калачик. Я боюсь обжечься об первую шальную мысль, что моего спутника не стало, но улавливаю теплящиеся признаки жизни в его теле. Он дышит и, скорее всего, мирно спит.       И все же я не могу издать ни звука.       Но это не все. Я вижу Спаркса. Он, будто кроттер в гамаке, прекрасно устроился в кольце переносной клетки с крошечным сечением и, скрестив ручонки за головой, что-то едва слышимо насвистывает. Ни на нем, ни на Спайро я не замечаю каких либо царапин.       Если я мертва, то моим пожеланием будет, чтобы этот мираж длился вечно.       – Подойди ближе, Синдер. Не бойся.       Это сиплый голос Галла. Король обезьян повернут ко мне спиной, но знает, что я пришла, не нарушив журчание пещерного ручья. На его приглашение реагирует Спаркс. Он озаряется ослепляющим свечением.       – Синдер? Синдер, это ты?       Я не могу пошевелиться. Скажите, что со мной? Пожалуйста, дайте мне знак, что я должна верить тому, что сейчас вижу!       Спаркс взлетает со своего насеста и с воодушевленным шелестом мчится мне на встречу. Я вижу, как блестят от радости его глаза.       Этот блеск напоминает мне один странный сон.       – Синдер, Синдер! – ликует Спаркс, делая пару сумасшедших кругов над моей головой. – Хвала Хранителям, ты цела! – Он хватает меня ручонками за подбородок и смеется. – И любая угроза ей нипочем, правда?       Я пытаюсь выдавить из себя более-менее целостный ответ, но Галл избавляет меня от этой попытки. Он заносит свои прозрачные лапы за спину, его зеленый глаз тускло мерцает в приятном свечении голубоватых кристаллов, дающих освещение почище сигнальных, призывающих к битве чаш с пылающим маслом.       – Вот ты и здесь, – говорит он. – Недолгими оказались твои поиски. Признаться, я восхищен.       И тут я вспоминаю, что все это представление является частью очередной хитрой ловушки. Я сокращаю дистанцию со Спайро, не отрывая взгляда от Галла. Спаркс сопровождает по левую сторону от меня.       – Что с ним? – сухо спрашиваю я, указав кивком на спутника. – Для тебя это все игра, да? Тебе нравится, когда кто-то страдает?       Я хочу увидеть на его изувеченном лице признаки злобной ухмылки, но меня встречает спокойный, взвешенный взгляд короля обезьян. Он лишен черт, которые уверят меня в его двуличности.       – Да, Синдер, нравится, – отвечает он. – Теперь это мне нравится ровно настолько же, как и оказывать помощь. Но, пожалуй, мы не будем тратиться на объяснения с моей стороны. Рассказу Спайро ты поверишь больше, хотя он вряд ли будет чем-то отличаться от моей истории.       – Синдер, – встревает Спаркс, очевидно, с трудом перенесший молчание с момента приветствия, – да тут такое творилось! Я до сих пор не верю, что он, – Спаркс бесцеремонно ткнул в Галла пальцем, – вступился за меня! Ну, как сказать вступился… – Наконец-то, одно приспущенное с издевкой надбровье напомнило мне Спракса, которого я всегда знала. – Он сказал этим уродцам, чтобы они передали меня Галлу, а он тут же распорядился чтобы меня отпустили… Я, конечно, перепугался не на шутку, но убегать не стал. В конце концов, они могли меня снова поймать, а вторых таких объятий я точно не переживу!       Я смотрю на болтающий светоч, на проводника по Авалару и от удивления хлопаю глазами. Я не думаю, что Спарксу нужно для чего-то лукавить, но…       – Зачем? – говорю я, смотря на Галла. Не дожидаясь ответа, я касаюсь плеча Спайро и спрашиваю: – Что с ним? Ты контролируешь его, как когда-то контролировал меня?       Галлу не дает ответить Спаркс. С широко расставленными ручонками он умудряется затмить собой весь обзор.       – Аргх, я еще не закончил! – бормочет он. – Вот, слушай! – Он самоуверенно скрещивает конечности на груди. – Когда я пытался подлететь к выходу, Галл сообщил, что сейчас сюда принесут Спайро. И он не обманул! Спайро спустили на землю, рядом с кристаллом, но…       Я прищуриваюсь.       – Тебе не показалось странным, что он без сознания? Когда я улетела за помощью, он смотрел мне вслед!       Мы затеваем странную перепалку за логичность ситуации, проигрыш которой остается за мной. Я теряю время, пытаясь понять, что очевидно, но мне не хватает выдержки признаться себе, что не имею доказательств. Меня ведет по сводчатому гроту подозрение, что от начала появления Галла до его добрых поступков есть место самым подлым планам.       Тогда почему я изначально ему поверила?       Я стою у края туманной пропасти, которую мне следует преодолеть. Я могу воспользоваться крыльями – пойти самым очевидным способом. Однако, есть веревочный мост и по нему есть вероятность пройти.       Как можно проигнорировать мост, будучи наделенным тягой к жизни? Что если незнакомец, остановившийся посередине и дающий еще одну ветвь плетущейся судьбе, ждет встречи с тобой?       – Синдер, – говорит Галл, – с самого начала я пытался предупредить тебя. Ваша роль сыграна. Отыскивая гроблинов, вы отсрочиваете ее конец.       – А если ты нападешь на город, – не унимаюсь я, – отослав нас на другой конец света?       Галл изображает некое подобие улыбки.       – Вы вернетесь и одержите победу, восстановив баланс. Сейчас, пока вы стоите на страже Авалара, растет вероятность, что найдется средство, чтобы превзойти вас.       – Я ничего не понимаю, – беспомощно разводит плечами Спаркс. – Это какая-то чушь!       Я вновь касаюсь плеча Спайро, тревожась, что его сон выходит за рамки нормального. Он не реагирует на мое прикосновение. Я шепчу ему слова надежды на его пробуждение, но в ответ только протяжное сопение.       Натянутая до предела шелковая ниточка лопается во мне. Это становится последней точкой моего терпения.       Я толкаю Спайро в плечо все сильнее и сильнее.       – Спайро, очнись! Спайро!       Нет ответа.       Я слышу журчание ручья. Оно неприветливо.       – Спайро, пожалуйста! Вернись ко мне!       Что-то меня заставляет повернуться. Я чувствую взгляд со спины.       От него бросает в дрожь.       – Спайро, я…       Я не договариваю. Передо мной находятся Спаркс и Галл. Их бездонные глазницы лишены глаз. Из них струйками сбегает кровь. Лица обезображены до неузнаваемости. Кусочками содранная кожа и капельки гноя набухают на месте присохших ран, с которых содран струп. Их тела вполовину разложились, и голубоватый кристалл теперь просвечивает через крошечное тельце Спаркса, как через решето.       Было поздно подготовиться к такому удару.       Пещера содрогается перед оборванным криком ужаса, вытолкнутого из моей груди.       И я вновь возвращаюсь в мир грез.