Журчание пещерного ручья

      Песня ручья разливается вокруг нас, как разливается стремительная речка с приходом бурной весны. Я слышу, как сквозь его трель пробивается призыв о помощи. Он не хозяин пещеры этой пещеры – он пленник, лишенный свободы выбора и обреченный исполнять любые прихоти мрачного грота. Его единственная надежда – достигнуть границы света – держится на волоске. А теперь, когда мы вторгаемся в его надежду, он журчит приглушенно, потому как только такой шепот раскрывает истинные помыслы.       Но чем я могу помочь?       Спайро переполнен судорожным волнением. Он рыщет взглядом, пытается выявить среди застоялой грязи и россыпи необыкновенных грибов тельце брата. Спайро мечется от кристалла, кристаллу, которые дрожат при столкновении с его небрежными лапами и накреняются, норовя разбиться. Я избегаю встречи с его глазами, так как не хочу стать причиной выброса его разочарования в незатейливых словах.       Я принимаю активное участие, использую лапы и острое зрение, чтобы положить конец саднящему беспокойству. Но я выгляжу неуверенно, касаясь шляпок грибов, чувствую прилив тоски, потому как предчувствую усложненную развязку событий. Мне претит мысль, что Спаркс попадет в поле зрения за каким-нибудь поворотом или сталактитом, грозно ощетинившимся холодному отражению лужицы. Я стараюсь не размышлять о потерях и обретениях за мою короткую жизнь, но на разум обрушивается лавина игловатых мыслей. Сбиваясь в огромный непропорциональный шар, они развивают скорость драконьего пикирования с бездонного утеса. Мне остается несколько мгновений, чтобы успеть увернуться.       Я готова обвинить во всех бедах эту проклятую пещеру!       – Его нигде нет, – тихо шепчу я.       Спайро вздыхает и поднимает глаза вверх. Базальтовый, почерневший от времени и далеких вулканических забав, потолок влажно сияет в свете кристаллов. Крупная капля срывается со сколотого под неестественным углом сталактита и с легким бульканьем шлепается Спайро на переносицу. Жутко холодная, почти ледяная. Спайро вздрагивает, встряхивает головой.       Я терпеливо жду ответа. Мне нужно сейчас говорить, чтобы не быть раздавленной гнетом ушедших событий.       – Впервые ты беспокоишься о нем, – замечает Спайро. Не знаю, говорит ли он это для снятия напряжения или осуждает мою некоторую холодность к его брату, но этого достаточно, чтобы я отвлеклась. – Впервые мы ищем Спаркса, в то время как искать приходилось только нас.       Я перевожу взгляд на мутное отражение сиреневых грибов в красном кристалле.        – Он впервые потерялся.       Мы направляемся к повороту, за которым нам открывается огромное пространство, наполненное кристаллами, водой и лишайниками. Мы невольно встречается глазами.       – Разве мы тут были? – спрашивает Спайро. – Я не помню. – Он поднимает лапу и принимается сжимать и разжимать пальцы. – Наверно, мы долго бродили по пещере, раз усталость дает о себе узнать.       Но я не чувствую усталости. Напротив, меня посещает чувство, что я способна свернуть горы. Подражая Спайро, я задерживаю лапу на уровне груди.       Когти выглядят длиннее.       Меня так пугает эта жестокая игра света и тени, что я инстинктивно вздергиваю крыльями.       – Синдер?       Я опаздываю с объяснением. Мое тело каменеет.       – Что с тобой?       – Я…       – Ох…       Спайро покачнуло так сильно, что от падения его уберегло выставленное крыло.       – Синдер, – говорит он, – что-то я неважно себя чувствую.       Он хочет прилечь, но под ним стоит вода. Я быстро помогаю ему доволочить лапы до сухой каменной возвышенности, где он, не совладав с весом своего тела, жестко опускается на грудь. Кое-как подобрав под себя лапы, он бессильно опускает голову, оставляя остатки сил на поддержание глаз открытыми.       – Синдер…       Он хочет еще что-то сказать, его рот искривляется в беспомощной гримасе покорности.       – Спайро, нет! – кричу я. – Нет, не сейчас!       Но что я могу сделать? Пещера перенимает мой отчаянный зов и насмешливо повторяет, искажая трещинами в стенах жалобный оклик.       А пещерный ручей как будто притих.       Одна со своими тревогами и страхами.       Одна…       Я кричу, пытаясь дозваться Спайро.       Капель, всплеск воды, гнетущая атмосфера одиночества.       – Спайро!       Неожиданно раздается настолько оглушающий рев, мешающийся со свистом, что я бросаюсь на Спайро, чтобы укрыть его своим телом. Из кучки камней, где некогда прорастали кристаллы, возникает, бешеный вихрь, который вмиг поднимает в воздух отмершие побеги мха и лишайника. Он крутит их в сумасшедшем танце и присвистывает пещере, напоминая о ее жалких способностях.       Я укрываю Спайро крыльями. Я готова принять все на себя.       Я готова на любой исход.       Вихрь огибает кристаллы и грозно озирается по сторонам. Он появился не ради меня, а потому все, на что он способен сейчас, так это навеять страх.       Но я не боюсь. Такие, как он, подчиняются мне!       Я хищно слежу за его безобразием. Он слабеет, он обречен.       Вновь раздается душераздирающий рев. Я не показываю страха, но инстинктивно прищуриваюсь. Из россыпи камней, откуда возник вихрь, струится нечто, похожее на горячий дымок. Оно медленно обретает форму какого-то жуткого существа с неполноценными лапами разной толщины. Ярко вспыхивают два огонька в образовавшейся нематериальной, полупрозрачной голове, один из которых недобро блестит ядовито-зеленым цветом. У существа над головой стягиваются полупрозрачные образования в кривые рога, а морда постепенно вытягивается, будто фигурный кувшин на гончарном круге. Бесплотное создание взметается над кристаллом и истомно хрипит, настраивая голос.       Я не верю своим глазам. Галл!       Галл совершает быстрый осмотр своего изуродованного тела. Его нижняя толстая губа накрывает верхнюю, причем значительнее просвечиваясь. Полупрозрачная бородка вызывающе покачивается.       – Синдер… – хрипит король обезьян, после чего резко прерывая себя. Он прочищает горло, дабы избавится от сухого хрипа и пытается постучать себя в грудь. Его лапа трижды проходит сквозь собственное тело. – Вот так встреча!       Кровь начинает пульсировать по моим венам. Я занимаю атакующую позицию.       Линии пересеклись.       – Галл… – Я испускаю предупреждающее шипение. – Я знаю, что ты стоишь за всем этим!       Но король обезьян заговаривает, словно не почуяв моих нескрытых угроз.       – Ты окрепла с нашей последней встречи, – говорит он, все еще прерываясь для короткого кашля. – Под моим началом ты была лишь бездушной марионеткой, тряпичной куклой, которую мы дергали за ниточки. Ты беспрекословно выполняла приказы, выступая решающим козырем в наших неравных с драконами баталиях. При неудачном обращении я планировал использовать тебя как приманку, но ты оказалась куда сильнее и сполна впитала в себя энергию Темного Мастера.       Я выставляю лапу вперед, готовясь к прыжку.       – Пошел прочь! Из-за тебя…       – Неприветливо с твоей стороны встречать меня шипением, – прерывает Галл, обратив ко мне тыльную сторону уродливой лапы, таким образом отсекая мою распростертую ненависть. – В конце концов, я вырастил тебя, наделил силой и оставил частичку себя в твоей душе, теперь пришедшей к завидному умиротворению. Взаимопонимание, самопожертвование, любовь. – Он смакует эти слова. – Стоит отдать тебе должное – ты прекрасно справилась.       Я закипаю. Меня даже не смущает отсутствие насмешливости в его голосе. Я ненавижу его каждой клеткой своего тела!       Но…       – Я не понимаю… – бормочу я, мотая головой. Затем молниеносно прихожу в себя. – Я не хочу тебя видеть!       Галл пожимает плечами.       – Еще бы. Но если позволишь, я смогу тебе пояснить причину своего визита. – Он видит, как я расставляю лапы и растопыриваю крылья. – От твоих когтей не будет никакого толку, поэтому сядь и успокойся. Я, как видишь, бесплотен. – Он снова пытается похлопать себя по просвечивающейся груди. – И совсем не жалею о своем выборе.       – Выбор? Спайро расправился с тобой! Ты ушел в небытие!       – А теперь вернулся. Забавно, что такие бездушные чудовища, подобные мне, возвращаются. Они предстают перед теми, от рук которых пали, и те удивляются тому, как циклична и сурова несправедливость жизни.       Меня на мгновение одолевает дрожь при виде недвижимого тела Спайро. Я обращаю ядовитый взор на своего заклятого врага.       – Что ты с ним сделал? Говори!       – С удовольствием. – Он вздыхает, и на его сморщенном и изъезженном складками лице я не вижу и намека на злорадную улыбку. – Я… ничего не сделал. Он прекрасно справляется с этим самостоятельно.       – О чем ты говоришь?       – Синдер, я не собираюсь взывать к твоей ненависти. Повторюсь – я бесплотен. Теперь мне не подвластно ни одно черное сердце. – Он решается повысить голос. – Поэтому сядь и слушай, когда я говорю!       Я, к своему удивлению, падаю на хвост и широко распахиваю глаза.       – Так-то лучше, – Галл одобрительно кивает. – Послушай, я покончил со своим черным предназначением. Это не означает, что я вернулся на путь истинный в поисках искупления… – Он прерывается, наблюдая мое презрительное фырканье. – Что сделано – то сделано. Но я могу рассказать тебе, что видел. А видел я предостаточно.       – И почему я должна тебе верить?       – Мне не нужно верить. Однако способность видеть – последнее, что готовит нас к столкновению с главной проблемой, – он указал на Спайро. – Да, Синдер. Ты знаешь, к чему я клоню.       – Теперь я понимаю… – Я подрываюсь с места. – Ты решил настроить меня против него!       – Это произойдет и без моей помощи. Что ж, я оставлю все попытки предупредить тебя.       Он повертывается ко мне спиной. Зачем? Чтобы я убедилась в его храбрости или набросилась на него, просто промелькнув сквозь его тело? Зачем ему принимать столь беззащитную позицию?       Зачем?..       Я колеблюсь. Предупредить о чем? Что он хотел сказать?       Я поднимаю взгляд.       – Предупредить?       Галл повертывается. Его глаз мерцает слишком тускло, чтобы можно было разглядеть на лице короля обезьян восполненную заинтересованность.       – Будучи бесплотным, я могу видеть больше, Синдер. Однажды я видел, как Спайро потерял над собой контроль. Это жуткое зрелище. Я наблюдал это перевоплощение глазами одного из гроблинов. Спрятавшись за камнем, я использовал тело одного из этих уродцев, чтобы увидеть ужасную правду.       Я не сразу вспоминаю этот случай.       – Когда? Когда это было?       – Разве ты не помнишь?       – Я… – И перевожу взгляд на Спайро. – Он…       Король обезьян выдерживает гнетущую паузу.       – Да, верно. Вы пересекли огненный пояс ценой жизни одного из Хранителей. А потом…       Я опустила голову.       Мое сердце сжалось.       – А потом случилось то, что случилось…       Он молчал, и мне невольно приходилось признавать, что Галл – гнусный король обезьян! – сопереживает мне. Он не решался заговорить, так как отчасти понимал меня. Я не хотела верить, что Галл утратил вместе с телом большую часть своих алчных помыслов, но его молчание, предоставление мне возможности заговорить первой, говорило об угасшей преданности тьме.       Вспышки из прошлого ослепляют меня. Я, опустив крылья, гляжу на свое отражение в лужице.       Это не помогает.       – Он стал другим… Он мог остаться таким, если бы я не вмешалась.       – Игнайтус неспроста подчеркнул связь, установившуюся между вами. Соблюсти баланс между добром и злом не удалось мне, Мальфору… – Он не удержал странный старческий кашель. – Зато удалось тебе. Да, действительно удалось. – Галл обращается полубоком ко мне и пытается возложить лапу на кристалл. Но и это ему не удается. Его пальцы тонут в твердом минерале. – Возвращайся, Синдер, обратно. Приложи все усилия к тому, чтобы удержать в нем, – он указал уже лапой, тыльной стороной обращенной к земле, а не ткнул пальцем, как первый раз, – иную сущность, о которой ему почти ничего не известно. Мальфора сгубила не излишняя осторожность Хранителей, а его собственное любопытство. Он хотел познать себя сполна, что не доводилось сделать еще никому из нас.       Я медленно кивнула.       – Но Спайро…       – Он придет в себя сразу, как только ты покинешь эти стены. Пещеры накопили в себе больше зла, чем любой из нас.       – Понимаю. – Что-то из глубины души толкает меня на вопрос. – Галл?       – Да?       – Почему хорошие погибают и не возвращаются обратно, а ты…       – Гм, так вот что тебя беспокоит? – Галл бросает на меня тяжелый взгляд. Вероятно, последний. – Боюсь, ты многого не знаешь. Иногда полезно пребывать в неведении, чем топить себя обширными знаниями во тьме.       – Что?       – Меня никто не возвращал. Я сам захотел вернуться.       С этими словами он воздевает лапы, задирает голову. На моих глазах призрачное тело Галла тает, бесследно развеивается по пещере. Белая дымка, сопровождавшая его появление, сочится в трещины скальных пород и вскоре становится недоступной для моего помутненного взора. Несколько мгновений я пребываю недвижимой ни силой своих мыслей, ни тревогой в сердце, что совсем рядом, у моих лап, покоится тело Спайро, которого укутывает беспамятный сон.       А пещерный ручей манит своим голосом, увлекая в таинственные глубины бесчисленного множества неисследованных тоннелей.       У Галла имеется определенная цель, но она выходит за рамки моего понимания. Я не могу принять его странное претворение. Вот только низкий голос короля обезьян, срывающийся на угасающий шепот, продолжает звучать в моей голове, заставляя не упускать без внимания его предостережение. Действует ли он из корыстных побуждений, руководствуется ли скрытыми от меня мотивами – теперь это неважно. Самое неприятное крылось в том, что Галл прав.        «За все наше время на свет появлялись только два пурпурных дракона. Ты – это попытка природы восстановить равновесие».       Попытка. Неосмысленный потуг природы.       Я опускаюсь наземь и обнимаю крылом Спайро. Пожалуйста, пусть все страхи навсегда останутся при мне, пусть ручей пытается сбить меня с толку, пусть недруги обрушатся на мою голову… Все, что угодно.       Только пусть он останется со мной.       Я касаюсь своей щекой его виска. Теплое прикосновение его чешуи немного подбадривает меня. По телу струится приятная дрожь от близости и осознания того, что не поддается детальному описанию моего воспаленного рассудка. Он все еще рядом. И ничто мне не мешает запечатлеть это мгновение, как обязательное условие моего существования.       Я поднимаю взгляд на осколки красного кристалла, оставленные уходом Галла. Из-за магического свечения грибов они розовеют, кровоточат, подсвечивая лужицу и мох, сверкающий от драгоценных капелек влаги. Я вдыхаю застоявшийся аромат неизведанной пещеры и прислушиваюсь к ручью. Он не бросает попытки заговорить со мной.       Мне кажется, что я близка к разгадке.       Неожиданно, Спайро делает звучный выдох. Я, встрепенувшись от звуков, нарушивших покой этих забытых мест, моментально погружаюсь в реальность.       – Спайро!       Мой спутник неловко откашливается, после чего переводит взгляд на меня. Его усталые пурпурные глаза мельчают под тяжестью век, но не закрываются под потоком искреннего беспокойства за мою безопасность. Я не уверена, что в подобные моменты есть что-то или кто-то, способные затмить мой образ, окончательно сформировавшийся под настойчивым кнутом прошлого.       – Синдер?.. Т-т-ты в порядке?       – Все хорошо, – говорю я, придав голосу смягченную убедительность. Твердость я отталкиваю на второй план, так как не собираюсь скрывать от Спайро встречу с Галлом. – Теперь хорошо.       – Что произошло? – Он пытается подняться на лапы, и у меня моментально складывается впечатление, что ему не удается из-за слабости, а не по причине моего крыла на его спине. – Я… чувствую жуткую усталость. – Затем он тревожно добавляет: – Спаркс! Мы должны найти Спаркса!       – Спайро, ты слишком слаб… – Я решаюсь отсрочить разговор о Галле. Боюсь, у меня не получится сейчас его убедить в безобидности стези короля обезьян. Спайро целеустремленно свяжет его появление с пропажей Спаркса, с лишением сил, во что мне странным образом с момента его исчезновения не хочется верить. – Нам нужно на воздух. Ты не можешь продолжать поиски в таком состоянии.       – Но мой брат там! – Он отчаянно ткнул носом в глубины недр парящего острова. – Он один, его некому защитить!       Я решаюсь настоять на своем.       – Спайро, ты не сможешь помочь ему в таком состоянии. – И добавляю едва ли не шепотом, значение которого сама до конца не понимаю: – Пожалуйста, прислушайся ко мне.       Спайро удрученно выдыхает. Я жду, не сводя с него солидарных глаз.       Наконец, он коротко кивает мне.       Наша совместная попытка встать на лапы не приносит результата. Я сетую, что не могу взять большую часть веса его тела на себя, но не показываю отчаяния. Спайро должен не терять уверенности, что вместе нам под силу любая преграда, какой непреодолимой она не выглядела бы при поверхностной оценке. Я даю ему возможность обвить меня крылом, прижимаюсь к нему как можно ближе. Спайро тяжело дышит и после второй неудачи фыркает, но продолжает попытки подчинить себе собственные лапы. Я стискиваю зубы, мышцы моих конечностей напрягаются до предела, хвост невольно прижимается к камню, охвостье погружается в студеную лужицу… Меня пронизывает легкая вспышка холода, но я упорно сопротивляюсь ей, отбрасываю ее неудачный потуг, сопротивляюсь ощущениям своего тела, обратившегося цельной пружиной.       А журчание ручья надвигается на мой разум вместе с обилием бессвязных мыслей.       Спайро неуверенно переставляет лапы, пошатываясь из-за нескладной поступи. Одно из его крыльев волочится по мху и грязи, наполняя пещеру посторонними звуками. Он старается держать ровным дыхание, но я не решаюсь с ним заговорить, будто боюсь стать причиной его падения. Спайро смотрит себе под лапы, не в силах держать голову на одном уровне со мной. Но нам этого мало. Мы методично перегружаем себя раздумьями, чтобы увеличить время нашего пребывания под сенью пещеры.       Биение сердца достигает висков. Я сильнее стискиваю зубы и прижимаю к небу обезвоженный язык. Влага, пропитавшая каждый дюйм подземелья, оседает промеж моих чешуек, скатывается с крыльев и падает на обветшалую вулканическую породу. Запахи постепенно насыщаются живительным, безвкусным кислородом.       Мы рядом.       …Но золотистый свет не встречает нас.       Сумерки! От изумления я раскрываю рот, а Спайро останавливается. Нас окутывает аромат повисшей ночи. Прохлада струится промеж деревьев, подступивших к входу, сокративших дистанцию до пары дюжин шагов, и сгущается у пасти пещеры. Небольшая поляна озаряется светом ночных обитателей – множеством цветастых насекомых, испускающих крошечными тельцами притягательный свет. Травостой шевелится от трепета их крошечных крыльев. Ветер отступил. Томное свечение двух лун заливает все вокруг, оставляя теням возможность измываться над обделенными крошками мира.       – Спайро, ты это видишь?       – Синдер… – Спайро торопится прилечь с моей помощью на природный ковер из сочной травы. – Кажется, мы пробыли внутри дольше, чем следовало.       Я думаю о Спарксе, о его неугасающем оптимизме и преданности брату. Что с ним произошло за существенный промежуток времени? Не хочется отмахиваться от вариантов – я настроена положить этой проблеме конец.       Я делаю шаг вперед.       – Я найду Спаркса. Я обещаю.       – Нет, Синдер, – заявляет Спайро ослабшим, сокращающимся голосом. Он вяло, словно не умея, пытается сложить крылья. – Я не могу потерять двоих.       У меня возникает непреодолимое желание рассказать о Галле, но в последний момент я беру себя в руки. По телу проносится волна мерзких мурашек, которые оставляют после себя неприятное ощущение онемения спины и груди, где учащенно трепещет мое неистовое сердце.       Журчание пещерного ручья больше не доносится до моих органов восприятия. Стрекот сверчка и крик ночных птиц охватывает округу так же быстро, как путешествуют в пространстве звуки.       – Что же нам делать?       Спайро смотрит на меня выжидающе. Но я не могу разгадать его намерения. Я сражаюсь со страхами, мыслями и предательством чувствительного тела.       – Лети в город и призови Хранителей. Пора им ввязаться в исследования… – он с особым трудом делает медлительный кивок в сторону пещеры, – этих мест. Передай им, что их опасения подтвердились.       – Но я не могу тебя бросить!       Лицо Спайро трогает прозрачная улыбка.       – Ты не бросаешь, а оставляешь меня на время.       – Но это…       – Синдер, поторопись, – он совершает попытку подняться без моего участия и, кроме того, взмахнуть крыльями. Но он слишком слаб. Его движения не выглядят полноценными, отчего эта мысль повергает его в отчаяние, которое тут же проступает в голосе. – Скорее! Сообщи им! Ты должна это сделать!       Я не могу удержаться, ситуация заставляет меня проявить слабость. Яростно утирая лапой проступившую слезу, я делаю самый обычный прыжок и взмываю в приветливое ночное небо.       Отныне я полна сил.