***
Сколько времени прошло, было неизвестно — ПДА определенно отказывался показывать его местонахождения и жалобно попискивал, давая понять, что батарея на исходе. Запутанные подземелья Припяти не хотели отпускать сталкера, узнавшего слишком много. «Где выход? Вряд ли уже выберусь!» — отчаянные мысли бились в голове сталкера, а ощущение присутствия мутанта-псионика только усиливалось. Свернув за очередной угол, Меченый резко остановился. В голове появился характерный звон, и мозг словно пощекотала чья-то холодная рука. — А чтоб тебя разорвало! — прошипел потерявший память сталкер, лихорадочно оглядываясь по сторонам. Контролеры обычно нападают со спины, но сейчас вокруг не было никого. Играется, тварь, изматывает. Хочет, чтоб обезумевшая от страха жертва металась, шарахалась каждой тени и вздрагивала от малейшего шороха. — Ну уж нет, не дождетесь! — злобно усмехаясь, прошипел сталкер, и тихо матерясь, начал отходить в глубь коридора. Палец нервно подрагивал на спусковом крючке автомата, сердце билось все быстрее и быстрее, но глаза упорно не различали ничего, кроме темноты. Осторожно ступая по гнилым, ржавым решеткам пола, Меченый шел вперед, все так же оглядываясь по сторонам, звуки шагов тяжелым эхом отражались от сырых, покрытых плесенью, стен чернобыльского подземелья. Сделав еще несколько шагов, сталкер услышал подозрительный скрежет металла, и тут ржавая решетка под его ногами, оборвалась, рухнув вниз, вместе с человеком. Последнее, что ощутил Меченый — это чувство падения, жестокий удар в спину, а дальше — тьма…***
Сознание возвращалось медленно и тяжело. Где-то капала вода; капли падали на металлическую поверхность и болезненным эхом отдавались в голове сталкера. Этот звук въедался в мозги противной болью, Меченый дернулся, пытаясь отогнать наваждение, но тут же пожалел об этом. Спину, затылок и шею словно проткнули штырем, и он невольно охнул. Открыв глаза, он увидел метрах в трех над собой тот самый пол-потолок, который проломился у него под ногами. «Хорошо же я приложился!» — мелькнула мысль. Там, куда он упал, было довольно светло. «Странно, почему этот свет не виден был сверху?». Меченый снова пошевелился. Снова больно. Он понимал, что, даже если у него и кости все целы, — в таком состоянии он далеко все равно не уйдет. Вдруг какая-то сумасшедшая, яростная жажда жизни захлестнула сознание. Если он уже дошел сюда, уничтожил этих треклятых ученых из О-сознания, то обязательно должен выбраться отсюда. Выбраться ради дела своих погибших друзей, ради всех остальных вольных сталкеров, стремящихся к Монолиту за исполнением желаний, выбраться и рассказать, что все эти легенды об Исполнителе желаний — не что иное, как приманка для дураков, и никаких желаний этот сияющий булыжник не исполняет. Он глумится над людьми, исполняя лишь в виде галлюцинаций их желания, да и то не те, которые загадывают, а которые прячут глубоко, в самых темных закоулках души. Самые паршивые, человеческие желания… -М-м-м! — закусив губу, потерявший память сталкер все же приподнялся на локтях. Тело вроде бы целое, только болит так, словно в гравиконцентрате побывало. С грехом пополам сев, Меченый огляделся. Он находился в просторном зале, заваленном грудами хлама, какими-то непонятными ящиками и баллонами со знаком биологической опасности. В углу под потолком — вентиляционный люк, на стенах — тусклые лампочки в решетках. — Подвал в подвале, мать его так! — морщась, прошипел Меченый, пытаясь встать на ноги. Спину дернуло резкой болью, и он со стоном рухнул обратно на пол. Пару минут полежал неподвижно, ожидая, пока отпустит, но тут из вентиляции послышался странный, скребущий шорох, словно кто-то ползет на карачках в узкой трубе. Стрелок нашарил свой автомат на полу. Кто бы там, в трубе, не был, — он будет отстреливаться до последнего патрона. Нужно было спрятаться — так шансов больше. Рядом гора хлама и битых ящиков. Не бог весть что, но, все же, хоть-какое укрытие. Закусив губу, сталкер все же смог подняться на четвереньки и перебраться за кучу хлама. Шорох в трубе приближался, и Меченый уже слышал в тишине подвала невнятное бормотание. «Бюрер или излом», — подумал сталкер, — «Эти твари любят селиться под землей». За пару секунд до того, как существо тихо выбралось из трубы, бродяга выключил налобный фонарь и осторожно высунулся из укрытия, чтобы разглядеть противника. И похолодел, разглядев в пыльном полумраке нечеловеческую фигуру: слишком большая голова, бочкообразный торс, длиннющие руки… Контролер… Существо начало приближаться. Сталкер замер, затаив дыхание, вжался в груду битых ящиков и попытался вытряхнуть все мысли из головы, в надежде, что псионик его не учует. Глупо, конечно, но все же… А тварь учуяла, и на человека обрушился ментальный удар. В глазах потемнело, в голове словно граната взорвалась. Сталкер уронил автомат и застонав, схватился за голову. Носом пошла кровь… «Все… Конец… Добегался…» — мелькнула мысль. Псионик еще сильнее вцепился в разум человека, стараясь сломить сопротивление и подчинить себе. Бродяга сжался в комок за своим жалким укрытием и закусил губу, чтоб не заорать. Прошло несколько секунд, но они растянулись на целую вечность. Меченый чувствовал во рту соленый вкус крови, сознание терялось в психоделических галлюцинациях, тело стало ватным и уже готово было подчиниться, стать игрушкой в руках порождения Зоны, лишь бы боль, выворачивающая мозг наизнанку, ушла. Вдруг что-то произошло: контролер почти отпустил человека, словно переключившись на кого-то более важного, чем сталкер-легенда. Где-то недалеко, между штабелями из ящиков, послышался рык, но странно-писклявый, словно девчонка корчит из себя грозного монстра. Превозмогая жуткую слабость в теле и чужое присутствие в голове, сталкер подобрал оброненный автомат и кое-как высунулся из-за ящиков. То, что происходило, удивило даже видавшего всякое Меченого: в огромном кругу из взмывшего в воздух хлама стояли два существа: контролер и еще кто-то худой, маленький, одетый в сталкерский комбез. Они оба стояли, воздев руки, и мерно покачивались и больше ничего. Только кольцо из хлама вокруг них вращалось все быстрее, а через минуту в полутемном зале поднялся ветер. Это был ментальный поединок. Кто первый сдастся, упадет, тот и станет марионеткой в руках более сильного. Меченый, словно завороженный, наблюдал за странным действом. Псионик в комбезе, видимо, был моложе и слабее, но старался держаться на равных, словно давая сталкеру шанс на решающий выстрел. Внезапно контролер едва уловимо махнул рукой, и в меньшего полетел обломок арматуры, и, жалобно вскрикнув, существо упало на одно колено, но рук не отпустило. Меченый понял, что если не убьет второго мутанта молодой псионик, то и он сам обратится в безмозглого зомби. Непослушными руками он поднял «калаш» и прицелился. Шанс на попадание был один на сто тысяч: в глазах то и дело темнело и двоилось, руки дрожали и, ко всему прочему, вокруг мутантов с немалой скоростью летало огромное множество всякой рухляди, но, видимо, Меченому не суждено было промахнуться. Черный сталкер или сам Господь Бог смилостивился над ним, и несколько пуль все же достигли цели, пробив контролеру наискось грудь. Мутант взревел, и хлам вокруг него резко осел. Второе существо в этот момент успело схватить длинный обломок арматуры и ринулось на раненого мутанта, с дикой яростью обрушивая на его голову, один за другим, мощные удары. Раненый контролер не успел ничего сделать, как кусок железной трубы проломил размягченные мутацией кости бугристого черепа, и черное мозговое вещество выплеснулось наружу, забрызгав руки и лицо противника. Контролер рухнул на пол, обломки деревянных ящиков и куски металла — следом, но обезумевшее существо в сталкерской одежде колотило его до тех пор, пока изуродованное радиацией тело не перестало содрогаться… Меченый не верил в происходящее, и глядел на все, не в силах отвести взгляд. Его трясло… Бред? Галлюцинации, навеянные псиониками? Агония? Нет… Он опомнился, когда понял, что уцелевший мутант направился к нему. Рожок автомата был почти полным и сталкер изрешетил бы и второе создание, но вдруг услышал голос: — Не стреляй… Я не причиню вреда, — Меченый не мог точно определить слышит ли он голос существа, или он звучит в его голове, но почему-то поверил и положил оружие на пол. Шок проходил, адреналина в крови поубавилось, и сталкер ощутил жуткую слабость, облепившую тело мерзкой, холодной паутиной, не было сил пошевелиться, а во рту чувствовался привкус крови. Виски нещадно ломило, в голове стоял одуряющий звон и перед глазами все плыло. Последствия ментального удара. Но он еще легко отделался, ведь мог бы уже сидеть, бессвязно мыча и пуская слюни. Выживший мутант стоял уже метрах в двух от сталкера, и он потянулся рукой к голове, включил налобный фонарь. Луч белого света на миг ослепил порождение Зоны и дал человеку возможность разглядеть его. От удивления и неожиданности Меченый невольно вскрикнул: перед ним, одетая в драный комбинезон Свободы, стояла девушка. Лицо, грудь и руки у нее были забрызганы кровью контролера, но он не мог не узнать… — Грави?.. — Выключи свет… — прошипела она, пытаясь вытереть противную, липкую кашу с лица. Едва Меченый погасил фонарь, сталкерша облегченно вздохнула и уже более-менее нормальным голосом произнесла: — Ну, вот мы и увиделись! — Как… как ты здесь оказалась? — язык у сталкера заплетался, он чувствовал, что отключается. — Потом расскажу. Вставай, пойдем. Я знаю место, где ты сможешь отдохнуть, — Грави протянула Меченому грязную ладонь в кожаной перчатке. Он схватился, девчонка помогла ему подняться, и они поковыляли к большой куче фонящего мусора, рядом с которой находилась неприметная фанерная дверь. Придерживая еле держащегося на ногах Стрелка, девчонка пнула дверь ногой, повернула обломок оловянной ручки два раза вправо и раз — влево, и тяжелая, бронированная дверь, оббитая снаружи обшарпанной фанерой, со скрежетом открылась, пропуская внутрь гостей…***
Меченый свалился буквально мне на голову, и, черт возьми, так не во время! Гребаный контролер, который преследовал меня с самого входа в подземелья Припяти, все-таки нашел меня и плотно сел на хвост. Забравшись в заброшенный зал какого-то подземного хранилища, я спряталась среди гор всякого радиоактивного барахла, пытаясь отключиться, вытряхнуть из головы все мысли, которые псионик может услышать. Оружия у меня не было, патроны закончились еще наверху, в городе, когда отстреливались от монолитовцев, а тяжелый рюкзак пришлось оставить в одном из вентиляционных ходов, по которым мне пришлось довольно долго лазить. Он просто застрял, зацепившись за что-то и мне пришлось выбирать: или рюкзак с хабаром, или жизнь. Какой-то окончательно сбрендивший фанатик во всей своей тяжелой броне полез за мной. Догнать он, конечно, не мог, но угостить гранатой — запросто. Вот и пришлось расстаться с тем, ради чего пришла в этот забытый Богом город. И вот, сидя за грудой битых ящиков, я затаилась, в надежде, что контролер меня все-таки упустил из виду, но тут над головой послышались шаги, а затем — скрежет металла, и сталкер вместе с куском ржавого перекрытия рухнул недалеко от меня, подняв облако пыли и щепок. Видимо, от удара он потерял сознание, потому как некоторое время не подавал признаков жизни, но потом, когда очнулся, — начал возиться и, скорее всего, контролер его и услышал. Сталкер не во время высунулся и псионик почти было взял его под контроль и тут-то со мной чет произошло. В голове словно разорвалась граната, я ощутила прилив какой-то невероятной силы во всем теле эта мощь наполняла меня до краев и готова была вот-вот выплеснуться. Меня колотило, мир стал видеться в инфракрасном спектре и я увидела в куче хлама скрюченного человека и контролера. Он выбрался из вентиляционной шахты в стене и теперь пытался заморочить несчастного бродягу, но тот отчаянно сопротивлялся, хотя силы были на исходе. Я поняла, что, если ничего не сделаю, то человек погибнет, но у меня в руках не было даже простого пистолета, зато автомат был у сталкера… Не видя иного выхода, я вскочила на ноги и, высунувшись из-за огромной коробки, замахала руками, надеясь отвлечь проклятого псионика. Это подействовало: тварь обернулась, зарычала и в воздух взмыла туча обломков, завертелась с бешеной скоростью, поднимая пыльный ветер, а в следующий миг на мою голову обрушился мощный ментальный удар. Ноги стали ватными, прилив силы сменился кошмарной слабостью. Захотелось лечь прямо здесь и больше никогда не вставать, но я понимала, что если сдамся — погибнет сталкер. «Черт! Стреляй же давай!» — мысленно крикнула я человеку и тут же ощутила сильный удар в грудь. Контролер швырнул в меня обломком какой-то дряни, ноги мои окончательно подломились, и я упала на одно колено. «Мама-а-а-а!» — мысленно завопила я, взывая не то к родной матери, не то к Зоне, и тут раздался грохот выстрелов. Контролер передо мной заревел, схватился лапами за простреленную грудь и начал оседать на пол. Давление на мозги ослабло, тело стало более-менее послушным, и я, пользуясь шансом, схватила первый попавшийся под руки кусок железа, бросилась на мутанта. Двигаться было тяжело, словно завязла в густой смоле. Я с трудом замахнулась и, вкладывая всю оставшуюся силу в удар, рубанула псионика железным прутом по уязвимой черепушке. Сквозь шум крови в ушах я услышала мерзкий хруст, и пси-воздействие прекратилось. Дальше, трясясь от ужаса и ярости, с трудом осознавая происходящее, я продолжала колотить подыхающую тварь железкой до тех пор, пока мои ноги не отказались меня держать. Упав на колени, я огляделась. Руки тряслись, перед глазами мелькали разноцветные мухи, а к горлу подкатывала тошнота. Вся моя одежда, лицо и руки были перемазаны смердящей черно-красной жижей из мозгов и крови контролера. За спиной раздался шорох, и я вспомнила о человеке за ящиками. Сдерживая рвотные позывы, я кое-как поднялась и поковыляла к тому бедолаге. Чем ближе я подходила к нему, тем явственнее ощущала его страх и боль. Нужно было успокоить его, заставить довериться мне… — Не стреляй… я не причиню вреда! — когда я подошла ближе, в глаза ударил яркий луч фонаря. — Грави? — голос… его голос. — Выключи свет! — попыталась крикнуть я, но вместо этого получилось лишь хриплое шипение. Свет погас, и когда глаза снова привыкли к полумраку, я едва не упала, разглядев-таки, кто передо мной. Значит, не показалось. — Меченый… Вот мы и увиделись… — сталкер тоже узнал меня — его темные глаза округлились от удивления, а в голове немного прояснилось. — Как ты здесь оказалась? — тихо спросил он. — Неважно. Пойдем, тебе нужно отдохнуть, здесь есть место. Я буквально физически ощущала, насколько сталкер изможден. Подойдя к нему, осторожно закинула его руку себе на плечо, помогла подняться. Каждое движение давалось ему с трудом и отзывалось болью в потрепанном теле. Едва ли получалось не стонать. Я повела его к хлипкой на вид двери, которая на самом деле была бронированной и скрывала за собой некое подобие бомбоубежища для административной верхушки. Такие в Союзе строили во многих местах. Здесь было довольно безопасно: толстые стены могли выдержать не одну бомбежку и фонило на удивление мало. Мы кое-как доползли до сваленных в кучу старых матрасов, и Меченый упал, теряя сознание. Я попыталась было ему помочь, но не смогла — тоже отрубилась. Сколько времени мы так пролежали, никто не знал. ПДА не работал ни у меня, ни у потерявшего память сталкера. Немного придя в себя, мы выдвинулись в путь. И я и Стрелок все еще надеялись вернуться живыми из этой ходки. Хотелось поскорее убраться из покинутого людьми города, который глядел на нас с немым укором в пустых глазницах разбитых окон. Казалось, что тени погибших здесь людей беззвучно преследуют нас, заглядывают мертвыми глазами в души. В воздухе витал запах смерти. Противно-сладковатый — мертвечины, и горьковато–терпкий — озонированного от радиации воздуха. То тут, то там я замечала неизвестные мне аномалии, в темных закоулках опустевших улиц мелькали странные тени, в кучах мусора рылись противные существа, похожие на обезьян с крысиными мордами. У нас не было оружия: Меченый истратил последние патроны на выходе из подземелий, отстреливая непонятно откуда взявшихся снорков. Не было и еды, только два выключенных ПДА в карманах, несколько ржавых болтов, да хренова туча радиации в телах. Как два зомби, мы еле переставляя ноги, брели по улицам мертвого, заброшенного города, слишком усталые, чтобы адекватно мыслить, и слишком отчаявшиеся, чтобы бояться. Мы держались друг за друга, чтоб не упасть, хотя очень хотелось. Упасть заснуть навсегда. Ни мне, ни Меченому приход в Припять не принес облегчения. Я не нашла могилы своей матери, но нашла свой дом. Разрушенный и облепленный какой-то аномальной дрянью. Я хотела взглянуть, но не смогла даже зайти внутрь. Меченый тоже не получил ответов на свои вопросы. Да, ученые из О-сознания рассказали ему, что он и есть тот самый Стрелок, легендарный сталкер, который смог обойти Выжигатель мозгов и пройти в самое сердце Зоны. Он выжил только благодаря случайному сбою в программе по зомбированию людей, но потерял память, а вместе с ней — и прошлое до Зоны. Ученые не могли ему открыть его потому, как сами ничего не знали. Мы шли по пустынным улицам не скрываясь, потому как отбиваться все равно было нечем, да и терять нечего, но, при этом ни один монолитовец, которые часто попадались нам, даже не глянул в нашу сторону. Видимо, фанатики принимали двоих безоружных, ободранных, и едва передвигающих ноги, бродяг за зомбаков, и поэтому не считали нужным тратить патроны. Только к вечеру мы вышли из города на дорогу, ведущую на Милитари, через Ржавый лес. Я знала, что с этого пути еще никто не возвращался, но у нас с Меченым не было ни сил, ни желания искать другой путь. Мы просто брели во мраке чернобыльской ночи через искореженный радиацией лес, держась друг за друга и пытаясь согреться остатками тепла наших тел. Чтобы не отключиться, я начала рассказывать Стрелку о том, как попала под выброс, как потом мой учитель отнес меня к болотному доктору, а тот уже поднял на ноги. О мутации мне сказал еще Мотор, но об этом я Меченому говорить не стала, хотя он сам уже все видел в подземелье. Узнав о мутации, я сначала испугалась, но потом страх уступил любопытству: мне даже стало интересно это. Окончательно слиться с Зоной, стать ее неотъемлемой частью… Захотелось увидеть Зону глазами псионика. Мне казалось, что, превращаясь в контролера, я буду слышать чужие мысли, но этого не происходило. Не происходило ровным счетом ничего до тех пор, пока я с квадом Мотора не дошла до Припяти. Там-то я и ощутила на себе дыхание Чернобыля. Сполна ощутила. Нас не трогали мутанты, но я слышала их… Чувствовала их голод и ярость, или тупую покорность зомби. Чувствовала страх и охотничий азарт людей, идущих со мной. А потом я нашла вход в катакомбы, которые, по легендам, ведут к самой ЧАЭС и спустилась туда, а там уже и опробовала сполна новые способности в поединке с контролером. Стрелок молча слушал мой рассказ в то время, и в душе у него противной крысой скреблась отчаянная жалость. Я чувствовала. Он это понимал. — Тихо! — внезапно шикнул сталкер, — Слышишь? Я замерла и прислушалась. Ничего, лишь липкая, холодная темнота. Изуродованные радиацией деревья стеной обступали нас со всех сторон. Создавалось впечатление, что в момент Второго взрыва все они размягчились до состояния пластилина и были скручены и сплющены до невероятной формы какой-то чудовищной силой. В слабом лунном свете я различила два огромных вековых дуба, которые были закручены кверху в тонкие уродливые жгуты и наклонены к самой земле. Роскошные когда-то, раскидистые кроны превратились в бугристое, перевитое жгутами-венами нечто. Меня передернуло от отвращения и страха, и тут я ощутила то, о чем сказал Меченый. Рядом с нами что-то было, что-то невероятно паршивое, гадкое… Я буквально физически ощущала исходящие от него волны ядовитой ненависти. Исковерканное сознание обозленного на людей существа. Его не было видно, но оно было совсем рядом. У нас не было другого выхода, мы все так же тихо шли дальше. Где-то впереди с оглушительным треском разрядилась «Электра». Вздрогнув, я сильнее вцепилась в ладонь Меченого, чувствуя, что сталкер на взводе: тело напряжено, как тугая пружина, дыхание тяжелое… Невидимое нечто было все ближе. Терять нам со Стрелком было нечего, но и умирать в лапах неизвестной твари — страшно. Сталкер протянул мне пистолет с последним патроном. Намек понят. Впереди, в темноте полыхнули две фосфоресцирующие зеленоватые точки, и тут, словно из ниоткуда, появилось оно. Огромное, головы на две выше Меченого, существо стояло на столбообразных ногах; длинные, многосуставчатые руки доставали едва ли не до колен, а торс чудовища был разворочен, как туша в мясной. В нос ударил тяжелый, приторный запах разложения. Порождение Зоны, казалось, сгнивало заживо; в страшной ране, даже при слабом свете, виделись пузырящиеся внутренности, все тело было покрыто слоем липкой слизи. Но страшнее было лицо. Бугристое, покрытое гноящимися язвами и наростами, оно все же отдаленно напоминало человеческое, и от этого было еще страшнее. Один глаз был намного больше другого, заросшего складками, нос и часть верхней губы отсутствовали, словно срезанные острой фрезой. Я замерла, как вкопанная, судорожно сжимая похолодевшую ладонь сталкера. —Ничего, Грави, — шепнул он, — Все равно рано или поздно все мы умрем… Существо словно услышало слова сталкера, приблизилось вплотную. Запах мертвечины стал нестерпимым, в горле застрял горячий ком. Тварь потянулась ко мне своей уродливой лапой, я попыталась отшатнуться, но не успела. Костлявые, склизкие пальцы схватили за плечо, тварь наклонилась, ее отвратительная рожа приблизилась к моему лицу, и с шумом втянула воздух, обнюхивая. — Жишя… Шерногыя… — прохрипело оно, и удовлетворенно, хрюкнув, резко повернулось к Меченому, который сам застыл на месте, не зная, как действовать. Я была поражена, создание назвало меня «Дитя Чернобыля», а это значит только одно: эта тварь разумна, и перед нами не порождение Зоны, а очередная жертва эксперимента над человеком. Что на этот раз ученые хотели вырастить в пробирке? Универсальных солдат? Бессмертных? Никто не знает, но то, что видели мы, не было похожим ни на первых, ни на вторых. Тем временем, чудовище обнюхало и Меченого, подозрительно забулькало и вдруг схватило сталкера за горло. —Нет! Не трогай его! — заорала я, вцепившись пальцами в скользкую, держащую меня, лапу, дернулась в надежде вырваться, но когти мутанта лишь больнее впились в плечо. — Шы унишхожил О-шожаие… — мутант сильнее сжал корявые пальцы на горле Стрелка; тот захрипел и буквально повис, удерживаемый кошмарными клещами. — Эшо ои еня хахим штеаи, — из-за отсутствия верхних передних зубов и части нёба, речь мутанта была шамкающей и едва разборчивой. Он с каким–то садистским наслаждением смотрел на то, как Меченый пытается освободиться от хватки, как его ослабевшие руки беспомощно цепляются за скользкие пальцы урода, но не могут даже ухватиться. Я попыталась вырваться, но тоже бесполезно. — Отпусти его, прошу!!! Не он тебя таким сделал! — выкрикнула я, видя в лунном свете, что тело Меченого уже безвольно обмякло, глаза закатились. Еще немного — и сталкер задохнется. Я резко рванулась вперед, целя кулаком в отвратительную дыру в груди монстра, его когти глубоко впились мне в плечо, но боль лишь распалила ярость. Мой удар достиг цели, но был слишком слабым для этого огромного чудовища. Дернувшись, оно зарычало, сильнее сжав в лапах две наши жизни. — Я шохраю вам жижьи, хоихо по хому, шхо эхого хошеш Шерный, — прохрипел урод, и отпустил нас. Меченый с судорожным всхлипом рухнул на землю, и я, держась за разодранное плечо, шмякнулась рядом. — Угирайшешь ошсюга, хока я не херегумал, — прошамкал монстр и так же беззвучно растворился в ночном, исковерканном радиацией лесу. — Меченый! — охнула я и подползла к сталкеру. Он, кажется, выпал из реальности, но дышал. Я тронула его за плечо: — Меченый, вставай, нужно уходить! Слышишь меня?! — никакой реакции. Я не сильно хлестнула его по щеке раскрытой ладонью и он дернулся, судорожно вздохнул. — Грави?.. — хриплый шепот. Говорить больно. —Да-да, Меченый, поднимайся, нужно уходить! — я протянула ему руку. — Да… пойдем, Грави… — как сомнамбула проговорил он. Я помогла ему подняться на ноги. Он опирался на меня; идти было тяжело, я сама еле держалась на ногах от усталости и голода. — Что это было, Меченый? Что это за существо? — обратилась я к сталкеру, чтоб хоть как-то отвлечь его. — Это… одно из творений ученых… из О-сознания… Неудачный гибрид… контролера и человека… — язык сталкера заплетался. — А что он имел в виду говоря о Черном? — я не замолкала. Если Стрелок отключится — ото нам и кранты. Я его не донесу. Судорожно вздохнув, сталкер снова заговорил: — Черному сталкеру… мы зачем-то нужны живыми… Не О-сознанцы были хозяевами Зоны. Она неподвластна им, как они не пытались… Управлять ею невозможно… Шухов же…ее приемник… правая рука… так сказать… Она наделила его… силой… и он может от части… управлять процессами, происходящими здесь… — Меченый замолк. -Стрелок, не отключайся! — я сильно дернула его за руку. -Постараюсь… Мы обошли небольшое скопление трамплинов, невидимых в темноте, я их почувствовала. Просто страшно не захотелось идти в сторону, где они находились. Где-то недалеко от нас в лесу закричала Химера. Этот звук походил на человеческий крик боли и вопль разъяренной кошки. -Боже… Отче наш, — зашептала я слова молитвы, и Меченый присоединился ко мне. Мы все еще надеялись вернуться живыми из этой ходки, хотели встретить еще один серый рассвет в Зоне….***
Высокий человек в длинном черном плаще стоял на крыше саркофага и глядел вниз, на ночную Зону. После гибели О-сознания она стала расширяться намного быстрее: все-таки, они сдерживали ее, как ни крути. Чернобыльский призрак чувствовал, что сил его уже не хватает на то, чтобы оберегать людей от новых, все более жестоких проделок Зоны, чья и без того безумная фантазия стала еще более извращенной. Нужен еще кто-то, кто сможет помочь, разделить с ним эту участь. Со стороны кажется, что быть бессмертным, наделенным нечеловеческими возможностями, существом — это предел мечтаний, но, на самом деле, это проклятие. Год-два тебе еще все это интересно, новые силы, новые возможности… Да только вместе с ними и новые обязанности. Черный Сталкер тяжело вздохнул. Как же он устал от всего этого… Надоели люди, глупые, лезущие в Зону за наживой, как бараны под нож, надоело спасать одних из самых гиблых мест, а других наоборот гробить на ровном месте; надоело истреблять конвейерно плодящихся мутантов, чтобы не полезли за Периметр, надоело ликвидировать аномалии, близко подбирающиеся к границам внешнего мира… Зона дала ему новую жизнь, а вместе с ней — эту обязанность. Очищать ее от ненужных людей и поддерживать порядок на ее территории. Только теперь Зона стала еще хитрее, больше пространства оказалось в ее власти, а он все так же один, и сил его на всех не хватает. Ему нужен тот, кто сможет помочь.***
Четверо нейтралов шли с базы свободовцев на Радар, в поисках хабара и приключений на пятую точку, как заметили с холма бредущих внизу, по дороге. Они еле волочили ноги и держались друг за друга, чтоб не упасть, но при этом уверенно обходили видимые только издалека аномалии. Словно знали где они. — Странная парочка, — обратился один из сталкеров, по прозвищу Сухарь, к своим товарищам, — На зомбаков влюбленных похожи! — Эт точно! Но, может, все-таки посмотрим, кто они такие? Может, помощь нужна? –предложил молодой еще, парень со смешным прозвищем Шпунтик. — Слушайте, а действительно, они на мертвяков не похожи, но еле шкандыбают. Давайте хоть в Бар их дотащим, может хабара какого подкинут? — А вдруг это все-таки зомби? — осторожный, похожий на ботаника, Цезий, сомнительно посмотрел на товарищей. — Тогда пристрелим. Но смотри, Цезий, Зона не любит предательства. Если им нужна помощь, а мы пройдем мимо — то, возможно, кто-то из нас из этой ходки не вернется… — Дрозд, старший квада, хлопнул трусоватого товарища по плечу, перехватил Винторез поудобнее и первым начал спускаться на дорогу. — Эй, чуваки, — не подходя сильно близко, окликнул бродяг Шпунтик, — Помощь нужна?! — Да не помешала бы! — хриплым, каким-то писклявым, но вполне внятным голосом, ответил один из сталкеров…***
Квад нейтралов встретил нас на дороге с Радара на Милитари. Ребята оказались толковые и не жадные, помогли нам добраться до самого Бара. Стрелок отдал им последние деньги, которые у него были, и дал координаты одного из своих тайников с артефактами. На том и попрощались. Они пошли на Янтарь, к тайнику Меченого, а мы с ним, грязные, оборванные и еле живые ввалились, в начале пятого утра, в Бар. Посетителей, ясное дело, не было. Сонный охранник на входе старательно чистил какую-то пушку, чтоб окончательно не отрубиться, но, увидев нас, мигом проснулся. Побледнел, как полотно, и сдавленно пробормотал: — Грави?.. Меченый?.. — а потом уже во всю глотку: — Бармен, просыпайся, тут к тебе гости!!! Ни у Стрелка, ни у меня больше не было ничего, чем бы можно было расплатиться, но если уже сюда добрались — значит, мы, по крайней мере, живы, и расплатиться найдем чем, пусть и не сразу. — Кого кровососы принесли?! — заспанный торговец высунулся из подсобки, оглядел зал Бара, но, как только увидел нас, ошалело вытаращил глаза и замер соляным столпом. — Грави? Как? Ты же под выброс попала!.. Меченый?.. Вы живы?.. — запинаясь, пробормотал он, не веря в происходящее. — Да, Бармен, это мы. Ты не ждал, что мы вернемся? — устало отозвался Стрелок. — Нет-нет, что ты, Меченый! — бармен суетливо выбрался из-за стойки. — Проходите сюда! — торговец открыл тяжелую дверь, за которую простым бродягам вход был воспрещен, и повел нас в комнату для особых гостей, но Меченый остановил его. — Подожди, Бармен… Нам не чем сейчас платить. Мы пришли пустыми… — тихо проговорил он. Я смотрела на торговца, ожидая, что он скажет что-то вроде: «Ну тогда извиняйте. Придете, когда будет товар». — Меченый, тебе чё, совсем мозги отшибло? — неожиданно вспылил торговец, — Да тебе после всех твоих дел положено минимум неделя бесплатного отдыха. Проходи… — торговец хотел еще что-то сказать, но Стрелок внезапно перебил его: — Я-то заслужил, я не спорю, но я не один. Грави со мной, — несмотря на кошмарную усталость, темно-карие глаза сталкера излучали угрожающую силу. Меченый взглянул мне в глаза и улыбнулся краешками бледных губ, мол, не бзди, малая, прорвемся! Я удивилась, откуда у него взялись силы и желание за меня заступаться. — Эх, дитя Чернобыля! — вздохнул Бармен, — Куда же мне тебя девать?! Заходите уже! Только помойтесь, а то оба на болотных кровососов похожи! Бармен никогда не отличался равнодушием к обыкновенным сталкерам, хоть и брал дороговато. Он старался помочь нуждающимся бродягам, потому что его самого жизнь здорово потрепала, и он знал, как это, когда совсем хреново, а помощи ждать неоткуда. Вот теперь и ценил ее, жизнь эту, и старался не отказывать нуждающимся. Достав из кармана ключ, торговец отдал его Меченому и добавил: — Еда там есть, чистая одежда тоже, еще немного лекарств. Место для сна, думаю, найдете. Афганец наш, правда, сейчас занят. Ночью со Свалки вернулась группа должан, на них стая слепых собак напала. Чернобыльский пес, зараза, вел. Еле отстреляли. Но ребятам хорошо досталось, так что сейчас наш местный доктор собирает этих бедолаг до кучи. Меченый тяжело вздохнул. Снова смерть. — Ну ладно, не буду вас грузить. Идите, — Бармен довольно потер руки. Знал, жук, что и Меченый, и я все равно расплатимся, причем хорошим товаром, но это потом. Сейчас мы прошли по узкому коридорчику мимо всяких подсобных помещений, к обитой старым дерматином двери. Меченый вставил ключ в замок и повернул. Хлипкая дверь открылась, пропуская нас внутрь. Комнатка оказалась маленькой, с небольшим окном, забранным решеткой. Под потолком висела лампочка, тоже в решетке, в углу стояла ржавая сетчатая кровать со старым матрасом, а рядом, на полу, еще четыре матраса, сваленных в кучу. Напротив — шкаф. Я заглянула внутрь — там была одежда: армейские штаны из плотной ткани, с сотней карманов, чистые майки и рубашки. Отлично. Возле кровати — два пустых ящика, видимо, вместо стола, еще два ящика — возле двери. В них еда: банки с тушенкой, галеты, шоколад, водка и хлеб, какие-то овощные консервы. Все, что нужно сталкеру для счастья. Меченый критически оглядел комнату, тяжело вздохнув, прислонился к стене. — Все, Грави… Мы дома, — он подмигнул мне и усмехнулся и вдруг стал сползать по стене на пол… — Меченый! — я кинулась к нему, хотела поднять, но он сгреб меня рукой за плечи, притянул к себе. — Ты чего? — грохнувшись на него сверху, я завозилась, пытаясь подняться, но он удержал. — Все потом… Спи, — странно, но его тихий голос подействовал сильнее внушения контролера и я поддалась. Кое-как отползла в сторону, но далеко не уковыляла. До ближайшего матраса, а потом глаза закрылись и я полетела в темноту. «Может, он и есть контролер, и мне все это бредится?» — была последняя мысль…***
Странно, но мы проспали всего лишь пару часов. Я проснулась от того, что меня кто-то тормошил. — Просыпайся, Грави… — знакомый голос долетал как из бочки. — М-м-м? — я продрала глаза и увидела склонившегося надо мной Стрелка. — Вставай давай и раздевайся, — он протянул мне руку. — Чё? Зачем? — я не сразу поняла, в чем дело. — Иди в душ, мойся. Я после тебя, — сталкер тяжело опустился на кровать, та жалобно скрипнула. Я не стала перечить, потому что мозги еще не проснулись окончательно, но при этом было невыносимо противно чувствовать на себе всю ту грязь, которую я собрала в этой ходке. Страшно хотелось есть, но я не стала, потому что знала — если поем, то меня снова разморит сон, и на этом все и закончится. Кое-как скинув с себя комбез, я разделась до нижнего белья и поплелась в душ, который находился в конце коридора. Там даже было мыло, жесткая мочалка и бритвенный станок, но только всем этим счастьем долго наслаждаться не получилось, потому как вода была ледяной. Быстро помывшись, я растерлась докрасна жестким полотенцем и вернулась в комнату. Стрелок сидел на пустом ящике спиной ко мне, раздетый до пояса. Свет от окна выхватывал из полумрака фигуру сталкера. Широкие плечи ссутулены, голова опущена, он смотрит на ящик перед собой; мускулистые руки заняты какой-то неторопливой работой. Я пригляделась: три рваных шрама перечеркнули спину Меченого от плеча до поясницы, а на левом плече темнела свежая рана. Твою мать! Он же ни разу не заикнулся о ней! — Ну, и долго ты будешь меня разглядывать? Иди сюда, мне помощь нужна, — беззлобно, с усталостью в голосе, произнес сталкер. Я дернулась. Гадство! Он же все слышал, а мой пристальный взгляд, наверное, можно было физически ощутить. Во дура! Что это со мной? Разве я мужиков голых ни разу не видала? Быстро натянув чистую одежду, я подошла к Меченому. На ящике перед ним стояла открытая бутылке водки, две пачки бинтов, несколько пузырьков с биоклеем, антисептиком и еще чем-то. — Нашел в ящике, — оглянувшись, сказал Стрелок, пытаясь разглядеть рану, — Пуля прошла насквозь, и я заткнул рану «Песчаником». Я знала, что это весьма хороший арт: он останавливает кровь и снимает боль, но если его не вынуть до полной разрядки — он начинает врастать в тело, выделяя при этом токсические вещества. — Я не могу его вынуть, — тихо заговорил сталкер, помоги немного. — Чего?! Не!!! — запротестовала я, — Я не буду этого делать, я не медик, и тем более у нас даже обезболивающего нет! Я не смогу! — Не выделывайся, Грави! — неожиданно жестко оборвал меня Меченый, — Или помоги мне, или вали на все четыре стороны. Твою налево! Стрелок понял, чем меня зацепить, и воспользовался этим, знал, что я не хочу уходить от него. Не знаю почему, но рядом с Меченым мне было легче: я не чувствовала себя так одиноко. — Л-ладно, что мне делать? — заикаясь не то от холода, не то от волнения, спросила я. Еще ни разу мне не приходилось вытаскивать из людей артефакты. — Плесни этого на руки и на рану, — Стрелок протянул мне прозрачный пузырек с зеленоватой жидкостью и повернулся раненым плечом к свету. Взяв флакон, я сделала как он и просил. Едва лекарство попало на рану — сталкер зашипел от боли. — Теперь подожди немного, пусть подействует. Это антисептик с местной анестезией. Бармену Доктор еще пару месяцев назад подогнал своих снадобий на основе разных артов. — Блин, Стрелок, как же я буду вытаскивать этот твой Песчаник? — спросила я, чувствуя, как от волнения трясутся руки. — Ножом, — спокойно ответил сталкер и добавил, протягивая мне последний: — Ладно, Грави, хорош трепаться. Сейчас раздвинь края раны и просто вытащи. Не задумываясь. — Хорошо… — глубоко вздохнув, я попыталась унять дрожь в руках. Прикоснувшись к плечу сталкера, я осторожно раздвинула края раны, как он и сказал: серо-желтый арт видно было с края; крови немного — значит, он еще не полностью разрядился. Стрелок не издал ни звука, лишь вцепился край ящика так, что побелели костяшки пальцев, и резко обозначились сухожилия на кистях. Подцепив кончиком смердящего спиртом ножа мягкий артефакт, я осторожно вынула его. Тихо охнув, Меченый начал клониться на бок. — Эй-эй! Ты куда?! — я осторожно подхватила сталкера, но он был в сознании. — Все нормуль… — тяжело дыша, проговорил он, — Теперь возьми крайний флакон и вылей все в рану. Только кровь вытри. — А что это? — я расспрашивала сталкера, не давая ему отъехать. Он осторожно вздохнул, и держась за ящик, чтоб не упасть, ответил: — Это медицинский клей на основе «Ломтя мяса». Под ним раны… затягиваются за день, а он сам… растворяется в организме… — Ого… Хорошая штука… — буркнула я, вытирая с кожи кровь куском бинта, затем открыла флакон с лекарством и, придерживая пальцами края раны, вылила янтарно-желтую тягучую жидкость внутрь. — М-м-м!!! — Стрелок дернулся и с размаху шарахнул кулаком по ящику. — Тихо-тихо… только не отключайся! — заговорила я, придерживая его за плечи. — Нормально… Молодец, Грави… — хрипло выдохнул он, — Я сейчас прилягу, пока клей подсохнет… Он перебрался с ящика на кровать, и без сил растянулся на старом матрасе. — Меченый? — я позвала его, но Стрелок не отреагировал. Все-таки, отключился. Взглянув на его спину, я разинула рот от удивления: раненое плечо светилось мягким светом, а от самой раны во все стороны тянулись золотистые жилки: это начал действовать «Ломоть мяса» — артефакт, из которого изготовлено лекарство. Затем мой взгляд снова упал на шрамы Меченого. Кто мог их оставить, и как сталкер выжил после такого ранения? Я осторожно прикоснулась к одному из них пальцем, и тут словно обухом меня по голове огрело. Перед глазами полыхнул красными отсветами выброс, и я увидела… …Холод… Грязная, смердящая вода мешает идти, темно, и вдруг — рев… Противник невидим, но глаза все равно выдают. Они светятся красными угольками в сыром мраке болот. Слишком быстро двигается враг, и слишком устал он сам, Стрелок… Он выстрелил, но тварь оказалась шустрее: проворно уклонившись от очереди, кровосос оказался за спиной человека, и рванул когтями незащищенную спину… Я вскрикнула, ощутив его боль, а сталкер очнувшись, дернулся и рывком поднялся, на кровати. — Мама моя Зона… — пробормотала я, понимая, что это было видение из его прошлого. — Что случилось? — очумело спросил сталкер. Голос был хриплым. Он сел, свесив ноги с кровати. Я глянула на его плечо: выходное отверстие раны уже покрылось тонкой янтарной корочкой. — В-все нормально, Стрелок… — чуть заикаясь, проговорила я, — Просто закимарила немного, вот и приснилась дрянь какая-то… Меченый тяжело вздохнул, потер глаза и мотнул головой, отгоняя морок короткого забытья: — Зона отнимает сон и наводит кошмары… Этим страдает каждый, кто когда-нибудь здесь побывал… — Это правда… — облегченно вздохнув, ответила я. Походу дела сталкер списал это видение на очередной кошмар. Забравшись в ящик с продуктами, я вытащила оттуда две банки с консервами и некоторое подобие ложек, подошла к Стрелку. — Держи. Надо поесть, — сталкер взял банку; я уселась на ящик, напротив. Хорошая вещь — эти саморазогревающиеся пайки! Дернул за кольцо в крышке, подождал десять секунд — и открыл уже горячий обед. Минут десять мы просто ели, не произнося ни слова. Старая консерва в тот момент казалась нам вкуснейшим лакомством, ведь уже минимум как два дня у нас обоих маковой росинки во рту не было. Доев по первой банке, я хотела взять еще по одной, но Стрелок остановил: — После голодовки нам положено одними супчиками питаться, а не консервами. Если сразу много схавать — вовсе загнуться можно. — Ладно, поедим потом, — здесь я не стала спорить, потому что сталкер был прав. Вздохнув, Стрелок принялся расшнуровывать высокие берцы. — Ты в душ? — спросила я его. — Угу… — он снял ботинки и, пошатываясь, босиком побрел купаться, а я осталась сама. В голове творился полный бедлам: мысли вертелись, как крысы в банке. Что, если Меченый все-таки убьет меня, зная, что я мутирую? Он, скорее всего, все понял. Он же видел мой бой с контролером, и это уже ни на какие кошмары не спишешь. А еще то существо в Ржавом лесу… Меня оно не тронуло, а Стрелка едва не убило. Что это? Почему? Что оно имело в виду, говоря о Черном сталкере? Зачем мы нужны Чернобыльскому призраку? Слишком много вопросов и ни одного ответа. И почему я так привязалась к этому Стрелку? К замкнутому человеку без прошлого с изломанной душой. Я что, влюбилась? Но разве контролеры умеют влюбляться? Или я, все-таки, — еще человек? Твою налево! Что же это такое?! Когда я прикоснулась к шраму на спине Стрелка — я увидела обрывок из его прошлого, а это значит только одно: пси-способности проявляются сильнее, то есть процесс мутации происходит быстрее, чем рассчитывал Болотный доктор. Он говорил, что все займет несколько месяцев, и за это время со мной может происходить что угодно: начиная от умения читать мысли, заканчивая полным превращением в контролера, но, видимо, снова что-то пошло не так и я изменяюсь быстрее. А что дальше? Я буду скитаться изгоем по всему Отчуждению, пока меня не пристрелит какой-нибудь бродяга? Или же мое сознание исчезнет раньше, чем я полностью изменю облик? Хрен полыни не слаще! А, с другой стороны, все то же существо из Рыжего леса… Может, оно не тронуло меня, потому что почувствовало «своего», мутанта? Я никогда особо не боялась смерти, и сама мутация меня не особо тревожит. Даже как-то интересно взглянуть на мир глазами контролера. Обидно только одно: когда я им стану — меня могут просто прибить, не разбирая, совсем я потеряла рассудок или нет. Ужасно не хочется подыхать как порождение Зоны… Мои размышления прервал шорох за спиной. Стрелок вернулся и уже успел одеться, а я только услышала. Сталкер двигался абсолютно бесшумно. — Грави, иди сюда, — обратился он ко мне, и подошел к окну, — Покажи плечо. Я подошла и сняла рубаху, оставшись в одной майке. Над ключицей вспухли три кровавые полосы. Странно, я даже не заметила. Тварь из Ржавого леса просто хорошо содрала кожу. Несмотря на усталость, Стрелок обработал раны и начал перевязывать. Умело и осторожно. Жесткие пальцы сталкера были холодными и дрожали, да и самого его заметно колотило. Ледяная вода в душе хоть на время и взбодрила, но все же усталость тяжелой ходки брала свое. Стрелок не мог согреться. — Тьфу блин, Меченый, я что, сама бы не перевязала? — спросила я его, но сталкер поднял на меня взгляд огромных темно-карих глаз, и я прикусила язык. Стрелок давно разучился красиво разговаривать, а привык самовыражаться действиями. Он просто проявил благодарность и, закончив бинтовать мое плечо, тихо сказал: — Ложись на кровати. — Но, Стрелок! Ты же… — я попыталась протестовать. — Не обсуждается, — так же тихо, но веско отрубил сталкер. Сообразив, что сопротивляться бесполезно, я натянула рубаху обратно и рухнула на скрипучую сетчатую кровать. Меченый лег на матрасы на полу и, сжавшись в позе эмбриона, вскоре заснул. Зона просыпалась за окном, и в Баре послышались голоса. Сталкеры сползались: кто поесть, кто скупиться; на улице снова начался дождь, и под его тихую, тоскливую песню я вскоре снова заснула.