Грави

      База Долга зашевелилась часов в пять утра: на главный вход приперлись несколько зомбаков, двое изломов и шайка слепых псов. Всю эту процессию возглавлял, видимо, совсем офигевший контролер: он понадеялся, что утром сон людей самый крепкий и постовые на входе тоже позасыпают, но не тут-то было: переполошенные стражи, что стояли на воротах со стороны Армейских складов, рассказали остальным не спящим сталкерам о малолетней самоубийце, которая ночью по Зоне чуть ли не в трусах и в кепке бегает, и у тех появилась тема для разговора. Спать больше не хотелось: долговцы, сидевшие на центральном входе, начали рассказывать друг другу о своих ходках, вспоминать погибших и строить планы на новый день, как вдруг влажную утреннюю мглу разорвало невнятное бормотание из-за помещения ремонтного цеха.       Сталкеры резко замолчали, сержант Киценко, старший их квада, жестом указал двоим молодым ребятам укрыться за мешками с песком, а сам взял свою СВД-шку и забрался с помощью пожарной лестницы на крышу того самого цеха. Увидев дружную компанию чернобыльских уродов, он первым делом поймал в прицел контролера. Не стоит эту всю срань пускать на базу: разбредутся по всей территории — потом лови их. Контролера грохнуть прежде всего, все остальные без его управления — просто стадо безмозглых тварей.       Киценко лежал на крыше цеха, уперев оружие прикладом в плечо, затаил дыхание. Контролер, раскинув руки, медленно шел позади своей свиты, но был еще далековато. — Ну… Подходи ближе, курва ты радиоактивная, — нетерпеливо прошипел сквозь зубы долговец, контролер был далековато, и он мог просто не попасть с такого расстояния. Но вот еще сто метров пройдено. Киценко злобно усмехнулся, нажал на спуск… Грохнул выстрел, и сильный толчок отдачи пихнул его в плечо, а в следующий миг контролер свалился в траву с пробитой башкой. Ментальный контроль исчез, все зомби и слепые собаки начали разбредаться кто куда, невнятно бурча и поскуливая, изломы же куда-то подевались.       Киценко не успел спуститься с крыши, как услышал внизу крики и выстрелы: с Дикой территории набежала большая стая тушканов. Мелкие, гадкие порождения Зоны, похожие одновременно на крысу, зайца и кота, они по одиночке безвредны, но когда их много — могут сожрать и псевдогиганта.       Псих и Нитрос, бойцы его квада, уже отстреливались короткими очередями от мелких уродов, сержант схватил «калаш» и тоже начал отбиваться. Потом подтянулись еще двое сталкеров-одиночек, что ночевали на территории Долга, в одном из ангаров, и помогли добить противную шелупонь.       — Вот расплодились, мрази! — Нитрос пнул носком тяжелого ботинка труп тушкана.       — Ты чего, командир? — Псих подозрительно глянул на Киценко, который судорожно оглядывался по крышам.       — Там были еще изломы, — человекообразные уроды отлично лазают как по деревьям, так и по зданиям, могут незаметно спрыгнуть у тебя за спиной и страшным ударом гипертрофированной руки перебить позвоночник.       — Так ты же вроде говорил про контролера, а не про изломов! — Нитрос тоже начал оглядываться, а Псих, прижимаясь к стенке, осторожно высунулся из-за угла.       — Чисто! — подал он знак остальным, но долговцы просто так не успокоились: подняли тревогу и начали шмонать всю базу, ища чертовых изломов. Воронин поднял всех на уши, распорядился: «Их необходимо найти и уничтожить. Передвигайтесь парами, остерегайтесь крыш и вышек, высоких деревьев, будьте осторожны в подвалах. Изломы любят подобные места, не подходите близко к каким-либо мертвецам, лучше сначала выстрелите. Эти твари очень хитрые и умные», — получив указания, должане разбрелись по базе, и я тоже была с ними.       Через два часа всех мутантов нашли. Один увяз в аномалию «Клей» и, видимо, с перепугу начал барахтаться, но чем сильнее бьешься, тем сильнее запутываешься в клейких нитях аномалии. Нитрос и Псих, нашедшие мутанта, пристрелили его на месте, а второго завалил Баюн, новичок, недавно пришедший в Долг. Он, как и говорил генерал Воронин, выпустил очередь в подозрительного мертвеца, лежавшего на ступеньках неподалеку от арены. Труп дернулся, заорал и из-под длинного плаща вывалилась огромная корявая ручища. Обоих монстров оттащили местным ученым, и дальше жизнь на базе пошла своим чередом: кто пошел в Бар, кто опять в Зону, а я — в лазарет.       Там Афганец возился со сталкером, пришедшим со Свалки. Тот влез в какую-то кислотную дрянь, и теперь местный доктор обрабатывал обожженную руку бедолаги, а он только слабо охал и матерился.       — Ты к Меченому? — спросил врач.       — Ага, — я кивнула в ответ.       — Он в бухгалтерии, — доктор махнул рукой в сторону длинного, как кишка, коридора. Я направилась в указанном направлении; обойдя десяток комнат, расположенных по обе стороны коридора, я все же нашла нужную. Остановившись перед дверью с облупленной табличкой «Бухгалтерия», я прислушалась и несильно толкнула эту самую дверь.       Возможно, когда-то в этом помещении и была бухгалтерия, но это было очень давно. Сейчас здесь стояли вдоль стен старые сеточные кровати с дырявыми матрасами. На одной из них, сжавшись в комок и укутавшись в старую шинель, спал Меченый.       Услышав шаги, сталкер проснулся, и едва я подошла ближе, резко сел, направив мне в лицо дуло своего ПМ-а.       — Тихо-тихо, Меченый, — я осторожно отвела оружие в сторону и села рядом на кровать.       — Извини, Грави, это уже рефлекторно… — тяжело вздохнул сталкер. Он выглядел гораздо лучше, чем когда пришел в Бар.       — Откуда ты знаешь, как меня звать? — спросила я, заглядывая сталкеру в глаза. Они притягивали.       — Ваш врач сказал, — сталкер не отвел взгляд, но не пытался подавить или оттолкнуть, смотрел внимательно, но не враждебно.       — Как ты? — спросила я снова.       — Ничего, нормально… — устало ответил он, опустил глаза и прикоснулся к висящей на шее сборке артефактов, посмотрел на меня снова.       — Как и где ты ее достала? — в темных глазах сталкера глубоко спряталась тревога.       — Да у Лукаша одолжила, — снова я сказала правду, и снова она не понравилась.       — Это называется не одолжила, а украла! Зачем ты рисковала жизнью ради меня? — Меченый вдруг схватил меня за плечи и встряхнул. Огромные темно-карие глаза теперь смотрели в самую душу, ища подвох.       — Ты понимаешь, что погибнуть могла? Я смертник, а ты?.. Ты еще ребенок, тебе жить и жить… — добавил он уже тише и сокрушено вздохнул.       — Ну и фиг, что ребенок? — я пожала плечами, — Не важно, сколько мне лет, я сталкер и это значит, что я должна помогать своему брату, если он нуждается в этом. Так заведено в Зоне, так положено, и если помогу я, то потом помогут и мне.       Я вытащила из рюкзака банку тушенки, открыла и протянула Меченому.       — Хочешь?       — Эх, Грави, — снова вздохнул сталкер и наконец отпустил меня, взял банку.       — Ты очень смелая девчонка. Спасибо тебе… Я теперь твой должник. Вот, держи, — он вынул из кармана небольшой комок темной материи и протянул мне, — Пока все, что есть с собой.       — Что это? — спрашиваю я.       — Открывай, — короткий ответ. Я осторожно развернула ткань, чувствуя в ладони что-то тяжелое и холодное. Увидев, что находится внутри, я остолбенела: у меня в руке, переливаясь всеми оттенками красного, лежала огромная, с кулак размером, пьяная вишня. Говорят, что она одна на всю Зону, а еще говорят, что она родилась, когда в «Кислотном льду», аномалии, которая ее и порождает, погиб сталкер Ренегат. Такого пропойцу давно Зона не видала, вот и обратила его душу в этот огромный для своего рода артефакт.       — Вишня Ренегата!.. — не отводя глаз от мерцающего арта, пробормотала я. Откуда было знать этому бродяге, что я их собираю, вишни эти?       — Точно, она самая. Теперь твоя. Спасибо еще раз, — Меченый улыбнулся краешками губ.

***

      День прошел как обычно: база долговцев, суета, пару раз сталкеры клана цеплялись ко мне, мол, вступай в группировку, но я отказывалась. Не хочу я ввязываться в эту войну между Долгом и Свободой. Глупо это. В Зоне и без того смертей хватает, и, к тому же, в обеих группировках есть как хорошие люди, так и отъявленные сволочи, а вступать в группировку — это значит стать врагом для всех, всех убивать, ровняя под одну гребенку. Да и не смогу я просто так убить человека только по тому, что наши взгляды на жизнь в Зоне категорически расходятся. Я родилась здесь, в Чернобыле, мои родители были первыми из сталкеров, я пошла по их стопам, и по этому менять свободу на хороший паек группировок не собираюсь.       Вечером я как обычно пришла в 100 рентген, принесла торговцу пару вывертов, найденных на Свалке, купила поесть и ушла за дальний стол. Народу было немного: вечно пьяный Бром, сталкер, которого за пьянство выперли из Долга, пара нейтралов, одиночка и Информатор.       Я ковырнула банку консервов ножом и без особой охоты принялась есть. Почему-то вспомнились родители. Могила матери где-то в Припяти, а отца разорвало в аномалии, когда мне было пятнадцать… До того тошно стало, что аж выть захотелось не хуже болотного кровососа.       Подошла к Бармену, высыпала на прилавок жменю капель.       — Тебе чего, Грави? — Спросил он.       — Налей мне водки стакан. Хреново мне что-то…       — Думаешь, от нее полегчает? — криво ухмыльнулся он, но таки полез под стойку за бутылкой. Я прикрыла глаза, но вдруг на плечо легла тяжелая рука.       — А не рано тебе водку такими порциями пить? — послышался над ухом знакомый голос. Я обернулась. За спиной стоял Меченый, облаченный в новенький экзоскелет; из-за плеча выглядывал ствол ВАЛ-а, а в руке сталкер держал битком набитый рюкзак. Гермошлем от экзы он держал под мышкой.       — Меченый? Куда ты собрался на ночь глядя? — я искренне удивилась тому, что бродяга так быстро встал на ноги после серьезного потрясения; мне казалось, что он еще хоть пару дней побудет на базе, отдохнет, но, как оказалось, я ошиблась. Меченый вынул бусы Лукаша из кармана и протянул их мне:       — Вещь полезная, нехорошо будет забирать просто так.       — Хорошо, я верну… — забрав бусы, запихиваю их в карман на ноге, спрашиваю сталкера:       — Так все-таки, куда ты сейчас?       — Да что ты придолбалась к нему, шо пьяный до радио? Куда он идет, тебе соваться еще рано, хоть ты и дитя Чернобыля! — бармен высунулся из-под стойки и вывалил на нее вместо водки здоровый пакет с шоколадками. Меченый взял пакет, запихнул его в рюкзак и, тяжело вздохнув, ответил:       — В Припять мне нужно… Там еще одна ниточка, которая ведет меня к Стрелку. Может он мне расскажет, кем я был?.. А там может и на ЧАЭС прорвусь, к Монолиту. Чем черт не шутит! — сталкер лукаво усмехнулся.       — Я с тобой! Мне тоже нужно в Припять! Там могила моей матери, там…       — Нет, Грави, — Меченый не дал мне договорить, — Я не возьму тебя с собой, это слишком опасно. Я постараюсь вернуться, и тогда уже видно будет. А если нет… — он вздохнул, — Тогда и выпьешь водки, помянешь сталкера. Меченый протянул мне шоколадку. Я взяла.       — Ну удачи тебе, бродяга, — вышедший уже из подсобки, Бармен услышал обрывок нашего разговора, — Найдешь своего Стрелка — дашь знать.       Меченый не ответил, развернулся и пошел к выходу, но уже возле самой двери обернулся:       — Грави! — окликнул он меня, — Передай привет Лукашу!       — Обязательно! — ответила я, и на душе стало легче. Если обернулся — значит, вернется, примета есть такая, а в Зоне волей-неволей начинаешь верить во все, что угодно.       Я снова уткнулась в свою тушенку, но доесть ее все равно не успела: в бар ввалился молодой, запыхавшийся парень в подратом комбезе с контейнером для артефактов в руках.       — Народ-народ… Выброс! — задыхаясь, выпалил он, — Выброс будет завтра! Я был на Янтаре, у ученых, Сахаров… ффух… сказал…       — Химикат, и-ик! Ты это серьезно сейчас или опять брешешь, как в прошлый раз? И-ик! — пьяный в стельку Бром поднял голову и недоверчиво посмотрел на гостя.       — Да чтоб меня химера сожрала, если я вру! — выкрикнул перепуганный сталкер.       — Спасибо за инфу, Химикат! — Бармен взял свою КПК-шку и начал сбрасывать сообщения знакомым сталкерам; те, кто сидел в баре тоже взялись за миникомпы.       С помощью такого «народного радио» сталкеры получали информацию о самых различных событиях в Зоне. Я достала свой ПДА и оттарабанила сообщение Меченому, мы успели с ним обменяться координатами, и еще нескольким сталкерам. Дождавшись ответа, я со спокойной душой доела свой нехитрый ужин и потопала в один из ангаров на территории Долга, где обосновались несколько человек нейтралов. С ними я и решила заночевать.       Когда я пришла к месту ночевки, там уже было четверо человек: Тиль, Дезмонд и еще двое незнакомых мне сталкеров.       — О! Грави, заходи, у нас места много! — крикнул мне Дезмонд. Я подошла, уселась возле бочки, в которой потрескивал костер, протянула руки к огню.       — Трепло, — протянул мне руку один из незнакомцев, второй мрачно буркнул:       — Паук.       — Я говорил вам за нее, мужики, это — Грави, местная ходячая аномалия. Живет на базе Долга, пакостит бойцам, тусуется со свободными, а ее никак не прибьют — болтливый Тиль начал присаживаться всем на уши, но я не обращала внимания на его болтовню. Паук достал из кустов за спиной гитару и начал что-то наигрывать.       Я сидела молча, мне было все по фигу, мои мысли поглотила Припять. Я хотела туда попасть, увидеть город-призрак, найти могилу своей матери. Ее убили наемники через год после того, как погиб отец.       Меня растила Зона, день за днем, шаг за шагом я познавала ее суровые законы и проходила тяжелое обучение сталкерской жизни. Теперь же, когда мне стукнуло семнадцать, я поняла, что вопреки всему зверству, которое творится вокруг меня, я, прежде всего, должна оставаться человеком, не уподобляться порождениям Зоны, готовым ради спасения своей шкуры брата родного сожрать…       Мысли ползли в голове все тяжелее, меня клонило в сон.       — Мужики, скажите, когда придет моя очередь караулить, — обратилась я к сталкерам. Они посоветовались и решили, что Тиль будет караулить с десяти до часу, Паук и Трепло — с часу до трех, а я с Дезмондом — с трех и до рассвета. Я еще успела увидеть, как Тиль вылакал весь энергетик из жестяной банки и отрубилась.