День подходил к концу, солнце садилось и отбрасывало красные блики на заброшенные постройки базы Долга, окрашивая ржавые конструкции в огненно-кровавый цвет. Приближалась ночь, погружая Зону в тревожное ожидание и укорачивая жизнь Меченого.
Я осторожно приоткрыла дверь: сталкер лежал на столе накрытый шинелью. Я подошла поближе, присмотрелась — он спал, широкая грудь тяжело вздымалась от неровного дыхания, под закрытыми веками лихорадочно метались глаза. Осторожно прикоснувшись к руке сталкера, почувствовала жар. Внезапно он пришел в себя:
— Кто ты?.. Чего ты… от меня… хочешь? — ему было трудно сфокусировать взгляд на мне, реальность разваливалась на куски, и сталкер не понимал, видит ли он меня на самом деле, или это уже у него галлюцинации.
— Не важно, кто я. Мне нужно, чтобы ты жил, — озвучила я свои мысли, но сталкер, похоже, не услышал или принял меня за бредовое видение, не ответил.
Прошло еще несколько минут, мне в голову ничего не шло, я тупо сидела и смотрела в мертвенно бледное лицо обреченного бедняги.
— Свобода… ммм… остановите войну… Лукаш не… — простонал сталкер в бреду.
И тут меня осенило. Свобода! Лукаш! У Лукаша есть нужные артефакты; мне как-то один парень из их группировки по пьяни проболтался, что их лидер носит на шее сборку артефактов, и там есть Душа и все остальные необходимые, он после похода в Припять сделал ее себе.
От базы Долга до свободовцев рукой подать, но только днем, по светлому, ночью же этот путь становится во много раз длиннее и опаснее, но времени нет. К утру я должна принести Меченому бусы Лукаша. Свободовец вряд ли отдаст их просто так, а у меня кроме «калаша» и «Пьяных вишен» ничего и нету с собой, а в схрон идти — времени нет. Ну и ладно. До темноты нужно пробраться на склады к свободным, а там уже по обстоятельствам.
Схватив свой рюкзак, я бросилась из помещения, предварительно поцеловав Меченого в горячий лоб:
— Держись, сталкер, я достану твое спасение, — выскочив из коридора, я натолкнулась на Афганца.
— Ты куда? — удивился он.
— Не важно. Прошу об одном: сделай так, чтоб он продержался до утра, я достану артефакты!
— Но это невозможно! — Афганец оторопел.
— Пожалуйста! Я знаю, что у тебя есть средства, мне есть чем платить. Я принесу арты до утра, только не дай ему умереть раньше, — заторохтела я.
— Хорошо-хорошо, я сделаю все, что в моих силах, — тихо, с сомнением ответил Афганец, все так же удивленно тараща на меня глаза.
— Спасибо, — поблагодарив доктора, я сорвалась на бег и пулей вылетела из помещения. Пробежав мимо последнего поста долговцев, я услышала удивленный вскрик в спину:
— Кто это по Зоне бегает, к тому же на ночь глядя?!
Но мне уже было все равно; солнце почти село, до полной темноты оставалось минут тридцать, а после — некоторые аномалии различить будет практически невозможно. На поясе висел небольшой артефакт, «Бенгальский огонь», убивающий усталость, и я бежала так быстро, как только могла.
Вот уже за спиной остался ржавый БТР и перевернутый на бок грузовик, затем — пустой хутор, а вот уже и развилка дороги. Сворачивая в нужную сторону, я едва не влетела в трамплин, лишь чудом успела отскочить в сторону. Заросшая травой автобусная остановка, вокруг нее змеятся синие молнии «Электры». Делаю небольшой крюк, обходя аномалию и слышу уже за спиной ее недовольный треск — ушла жертва.
Вот уже и совсем темно, но и армейские склады уже совсем близко. Прибор ночного видения уже на глазах, (странно, как это еще ни одна тварь мне не попалась?), и снова бегу, но не смотря на артефакт, силы уже на пределе. Вот уже и вход на территорию, здесь все как обычно: посреди дороги — амбал в экзоскелете, а рядом — двое свободовцев в обычных комбезах своей группировки.
— Эй ты, куда прешься? — тот, что в экзе, остановил меня.
— Мне… нужно… к Лукашу, — задыхаясь, ответила я. — Там… там кровососы… Стая из деревни… Штук восемь… — здесь я не врала, по дороге и вправду заметила шайку этих тварей, они ошивались неподалеку от развилки дороги, но были достаточно далеко от меня, чтобы заметить, а вот мой тепловизор на башке этих тварей усек.
— Ну проходи, раз такое дело, да и не по-сталкерски это, оставлять бродягу на ночь без крова.
Я сразу рванула к главному корпусу, там, на входе стояло трое человек охраны.
— Тебе чего? — спросил старший из них, с «калашом» в руках.
— У меня… к Лукашу… дело есть… Серьезное… — отдышаться я еще не успела.
— Ладно, проходи, — ответил охранник и забрал оружие, да и мне оно не нужно было: убивать я никого не собиралась. В рюкзаке оставался пакет «Пьяных вишен», а на поясе — «Огонь». «Вишни» были еще в карманах, и пока у меня забирали оружие и шмонали, я умудрилась напихать коварных артефактов в карманы охранникам, предварительно активировав их.
Через полчаса стражи окосеют, как от бутылки водки, через час — отрубятся, а на утро проснутся с жутким бодуном. Мне это как раз и нужно было.
Поднимаюсь на второй этаж, сворачиваю налево. В одной из комнат — трое человек: два охранника в экзах и сам Лукаш. Высокий, крепко сложенный мужчина лет тридцати. На худом, обветренном лице блестят внимательные зеленые глаза, из-под капюшона выбились темные короткие волосы, но самое главное — за воротником комбеза на шее сталкера мерцала нитка бус-артефактов. Она-то мне и нужна.
— Что тебя привело к нам, сталкер? — Лукаш пристально разглядывал меня, запоминая лицо, одежду… Из-за худобы и невысокого роста комбинезон «Заря» болтался на мне как мешок на швабре, а короткая стрижка и капюшон делали меня неотличимой от молодого мальчишки. Я частенько забредала к ним на базу до этого, но еще ни разу не приходилось видеть самого Лукаша, да и он, похоже, меня тоже видел впервые, оттого и разглядывал так внимательно.
— Там… там кровососы идут… Похоже, к вам… — еще не до конца отдышавшись, проговорила я.
— Кровососы, говоришь? — пристальный взгляд в глаза, легкая, чуть насмешливая улыбка в уголках губ. Свободовец подумал, что новичок увидел пару тройку мутантов и как сумасшедший прибежал среди ночи в лагерь, ища убежища.
— Хорошо, что ты появился. Предупрежу наших, пускай смотрят по внимательнее, — лидер анархистов криво ухмыльнулся. Похоже, он и правда принял меня за парня.
— А п-пер-реночевать можно здесь? — чуть заикаясь, спросила я, дополняя образ испуганного чайника.
— Ночуй, нам не жалко. Места у нас много да и еды хватает, — свободный пожал плечами.
— Только учти, вздумаешь дурить — мозги вмиг вышибем, — за своего начальника закончил амбал в экзе.
— Х-хорошо. Спасибо, — поблагодарила я и вышла из комнаты.
Теперь нужно было выловить охранников лидера Свободы и тоже напихать им вишен, но вот как это сделать?
Я спустилась вниз по ступенькам, прямо напротив меня в проходе стоял парень в респираторе и с «Винторезом» в руках, а в другой стороне — торговец за импровизированным прилавком из ящиков; продавал он в основном еду и водку. Меня это не интересовало, и я вышла на улицу, отметив про себя, что охрана на входе уже была довольно поддатой. Это хорошо.
Выйдя из главного здания, я пошла на кухню: там сидел один одинешенек пьяный в стельку повар. Чтобы не заснуть, решила с ним пообщаться. Пьяный и, похоже, обкуренный чувак не совсем понимал где он находится и что вообще происходит. Поговорив с ним полчаса, но так и не узнав ничего полезного, я услышала голоса на улице: один из них принадлежал Лукашу, а два других — искажены дыхательными масками экзоскелетов. Тихонько вышла из кухни, посмотрела, куда они идут: все трое направлялись к одному из бараков, в которых жили сталкеры.
— …Значит так, пускай Демон и Леха Псих станут на дырке в заборе за гаражами, а Кенгур с Орком — присоединяются к ребятам на входе. На дальние вышки пусть идут Татарин и Чип. Мало ли, может тот малой и ошибся, но лучше перестраховаться… — услышала я обрывок разговора.
— Ага, кровососов нам здесь только не хватало! — ответил Лукашу один из охранников.
«Удобный момент, но только как отвлечь этих амбалов от их лидера?» — думала я. Решение пришло само собой: на небе появился тощий месяц и в его белесом свете я заметила неподалеку полудохлую «Карусель». Аномалия эта уже разорвать не сможет, но и выбраться самостоятельно из нее не получится; мне пришлось рискнуть (черт ее знает, эту «Карусель», может и разорвет), высунувшись из-за поваленного дерева, я короткой перебежкой пересекла освещенную слабой лампочкой дорожку. Аномалия находилась возле первого барака, а Лукаш и охрана уже почти что скрылись в следующем. Набравшись храбрости и дури, я ступила в нее. Меня схватило и начало раскручивать, поднимая над землей, на миг показалось, что это вполне полноценная аномалия, которая вот-вот разбросает мои запчасти по всей округе.
С перепугу я заорала, как бешеная, но карусель лишь оторвала мои ноги от земли и продолжала раскручивать, но это уже было не опасно.
Зато на мой крик прибежали охранники Лукаша, увидев, что меня раскручивает они схватили меня за что получилось и потащили на себя. Здоровые, крепкие, усиленные мощью экзоскелетных сервоприводов свободовцы вытащили меня слишком резко, и мы все втроем грохнулись на землю. Пока мы поднимались, я успела напихать им в карманы по несколько мелких красных артефактов-вишен.
— Ну ты даешь, малой! Тебе здорово повезло, что эта аномалия полудохлая, иначе разорвало бы тебя только так! — обратился ко мне один из охранников и протянул руку:
— Я — Танк, — представился свободный.
— Хищник, — второй тоже протянул мне руку.
— Грави, — пожала обе руки.
— Как артефакт, что ли? — удивленно переглянулись анархисты.
— Не-е, как аномалия, — усмехнулась я, — Гравиконцентрат.
Свободовцы заржали.
— Танк, Хищник, где вы там есть?! — Лукаш окликнул потерявшуюся охрану.
— Да здесь мы! Тут малой этот, что кровососов видел, влез в полудохлую «Карусель»! — охранники снова довольно заржали. Что они, курят тут только, что такие веселые?..
Лидер свободных показался из-за поваленного дерева и подозрительно глянул на меня, потом на аномалию.
— Гммм… Хрена ж тебя сюда понесло? — мрачно спросил он, глядя мне в глаза.
— Да я… искал… где можно заночевать, а тут это дерево хотел обойти — вот и вляпался! — выкрутилась я.
— Ладно, пошли с нами, в нашем корпусе заночуешь. А то убьешься еще, пока будешь лазить здесь, — Лукаш хлопнул меня по плечу, направляя в нужную сторону, — Мне только трупака нового тут не хватало.
— Твою мать! У нас же там партия не доиграна! — вдруг вспомнил о забытой карточной игре Танк.
— Слушай, точно! У меня уже девятнадцать, а у тебя, Лукаш? — Хищник окликнул идущего впереди начальника, тот не оборачиваясь пробурчал:
— А тебе не по фигу? Ты же, гад, все равно мухлюешь!
— Я не мухлюю!
— Да-да, ты это кровососу болотному расскажи! Не мухлюет он! — Танк тоже подключился. Сталкеры, увлеченные спором по поводу нечестной игры, не обращали на меня внимания, а я, взглянув на ПДА, отметила, что времени уже половина десятого вечера. Гадство! Еще час ждать, пока отрубится охрана, потом еще забрать бусы у Лукаша и вернуться к долговцам… Чё-ё-ёрт… Времени мало!
Мы зашли в здание, и я заметила, что охрана на входе уже поменялась, видимо, те трое, которым я напихала пьяных вишен, стали совсем невменяемыми.
Лукаш с товарищами пошел к себе в комнату, а я — в комнату, расположенную на этом же этаже, но в противоположном конце корпуса. В комнате находился раздолбанный шкаф, на полу лежали несколько матрасов, а на некоем подобии тумбочки стояло чучело химеры. Интересно, кто это умудрился завалить эту дрянь и притащить её сюда?..
Время текло, как песок сквозь пальцы, из комнаты Лукаша доносился хохот, разбавленный забористым матом. Похоже, его охранники оказались довольно крепкими ребятами, и так просто отрубаться не собирались, а я сидела и тупо смотрела на часы в ПДА. Они показывали начало первого ночи. Мало… Как мало времени… Когда же они расползутся? Что там с Меченым? Жив ли он еще? Мысли бились в голове, как птицы в клетке; я не находила себе места, ходила из угла в угол.
Вариантов похищения бус у лидера Свободных было множество, но для их воплощения нужно было избавиться от охранников: с Лукашом я, может быть, и справлюсь, тем более, если нападу неожиданно, а вот с двумя здоровенными амбалами в экзоскелетах мне точно не тягаться.
Но вот наступила долгожданная тишина, Танк с Хищником перебрались в соседнюю комнату и отрубились, как им и было положено. Я высунулась из своей комнаты, огляделась: в коридоре было тихо, у Лукаша горел свет, но не электрический, а нежно-голубой, слабый, который дает только артефакт «Ночная звезда» — ничего особенного, просто красивая светящаяся вещица.
Чтобы не производить шума, я сняла ботинки и шуршащую сталкерскую куртку, запихнула все это в рюкзак. Потом времени на переодевание не будет, ну и фиг с ним! Главное — достать бусы и во время добежать до бара. Осторожно ступая, я подкралась к комнате Лукаша. На улице началась гроза, и мои шаги тонули в шуме дождя и грохоте грома. Осторожно заглянув в комнату, я увидела предводителя анархистов, сидящего по-турецки напротив заколоченного окна, прямо на полу. «Чего это с ним?» — мелькнула мысль.
Сталкер сидел ко мне боком, так что застать врасплох не выйдет, придется зайти, заговорить зубы, улучить момент и тихонько вырубить, правда, вид у меня довольно странный, и свободный может заподозрить неладное, но я все же решилась, тихо начала подходить к нему. Лукаш не шевелился.
— Это опять ты, Грави? — вдруг тихо спросил он.
— Угу, — отозвалась я.
— Чего тебе еще? — глаза сталкера были закрыты, в голосе не было ни злости ни раздражения, только спокойствие. Он тоже накурился, что ли? Но вслух я спросила другое.
— Ты медитируешь? — первое более-менее приличное, что пришло в голову. Было до одури страшно, а вдруг ничего не получится? Тогда Меченый погибнет, и я вместе с ним.
— Да… — тихий выдох, даже не шепот. Лукаш был все так же спокоен.
— А зачем? — я спрашивала, а сама подбиралась поближе.
— Это помогает отдохнуть… от того, что… творится в Зоне… — Сталкер глубоко вздохнул и хотел было подняться, но не успел. Я прыжком преодолела разделяющий нас метр и, оказавшись за спиной, провела один хитрый захват, когда сгибом руки сзади сжимаешь шею противника, при этом приподнимая локтем его подбородок. Мышцы предплечья и бицепс при этом перекрывают сонные артерии и ярёмную вену, и жертва мгновенно отрубается…
Хотя Зона и научила меня драться, но… все же фокус не удался. Из-за большой разницы в весовых категориях Лукаш не только не вырубился, а и успел вскочить на ноги; я повисла на нем, не разжимая захвата и вцепившись в плечи свободной рукой.
— Вот… гаденыш, — прохрипел сталкер. Он все же не ожидал нападения от такого сопляка, но быстро сориентировался, попытался стряхнуть меня, однако не получилось. Кружилась голова, в ушах шумела кровь… Это помогло мне удержаться, и я умудрилась усилить захват. Лукаш судорожно дернулся и таки потерял сознание. Осторожно опустив на пол его обмякшее тело, я сняла с шеи бусы-сборку, сунула в карман, и, оставив сталкеру предварительно написанную записку, пулей вылетела из комнаты.
Захватив свой рюкзак с барахлом и напялив на физиономию прибор ночного видения я рванула к выходу, по дороге подхватив в комнате охраны «калаш» со сдвоенным рожком.
Вылетев на улицу, в чем была, пробежала мимо охраны на входе и ринулась к выходу со складов. Полусонные, они только матерились и кричали вслед: «Куда ты прешь, придурок? Сдохнешь же за первым поворотом!», — но я не обращала внимания, бежала, что было силы. Короткий летний дождь закончился, снова на небе выглянул месяц. Я сняла прибор ночного видения, так как аномалии он не различает, но, с другой стороны, я потеряла возможность видеть мутантов.
На мокрой после дождя дороге от воды взбесилась «Электра» и мне пришлось делать большой крюк, чтобы не влететь босыми, мокрыми ногами в поле её действия. Пробегая мимо наваленных среди дороги бетонных плит, я услышала совсем недалеко от себя вой кровососа.
Вот только этой дряни мне не хватало! Из оружия — только «калаш» с двумя рожками, никакой брони и совсем мало времени. Уже было приблизительно часа три ночи. Чем раньше я принесу Меченому артефакты — тем больше шансов у него выжить.
Хоть по Зоне и нельзя бегать, я все равно не останавливалась, забив на все правила и законы вместе взятые. Для меня не существовало больше ничего, кроме артефактов в кармане и умирающего незнакомого сталкера на базе Долга, которому я пообещала спасение. Почему — непонятно. Третье чувство? Зов сердца? Приказ Зоны? Не знаю… Некогда размышлять. Не сбавляя скорости, я обогнула большой гравиконцентрат, пробежала мимо лужи «Слез кровососа», той самой дряни, в которую, возможно, влез Меченый, и снова вылетела на дорогу. Я могла спокойно срезать угол, пробежав не по дороге, а через заросшее кустами поле, но даже днем это делать опасно из-за большого количества незаметных аномалий, так что я решила поберечь свою жизнь, а значит, и жизнь Меченого.
На развилке дороги немного притормозила, перевела дыхание, взглянула на указатель, и, только собралась сорваться снова, как услышала буквально в метре за спиной надсадное сопение. Твою мать!!!
Резко обернувшись, я заорала на всю Зону: в темноте, в мареве передо мною горели два красных уголька–глаза, а совсем рядом — еще два, и кроме голода и ярости в этих глазах не было ничего.
Двое кровососов вылезли как из-под земли, но от моего крика на миг остолбенели и этой секунды мне хватило, чтобы выпустить очередь из «калаша» по тварям. Видимо Черный Сталкер в эту ночь был благосклонен: очередь разорвала башку ближней ко мне твари, а второй прошила наискось туловище. Какими бы живучими эти гады не были — первый сдох на месте, а второй с яростным воплем бросился на меня. Убегать смысла не было — все равно догонит, поэтому, стараясь попасть в голову, я сдала еще одну очередь, но кровосос успел отклониться в сторону. Пяти-сантиметровые кривые когти твари мелькнули в миллиметре от моего носа. Я упала на землю, из положения лежа снова выстрелила по призрачному противнику. Грохот выстрелов и полный боли вой кровососа разорвали ночную тишину Зоны, а раненая тварь стала видимой.
Я и до этого момента видела кровососов, но не таких огромных и не так близко. Трехметровый буро-коричневый урод, сутулый, с длиннющими руками и вытянутой как дыня головой, с пучком мерзких щупалец вместо рта. Этот ужас навис надо мной с занесенной для удара ручищей, и за миг до своей смерти я успела выстрелить. Грохнула короткая очередь, и автомат сухо щелкнул: в рожке кончились патроны, — он оказался полупустым. Мутант отлетел на пару метров, пули попали туда, где у человека должно быть сердце.
Кровосос с трудом поднялся с земли: видимо, это ранение было не смертельным, но все же тяжелым. Я судорожно вынула пустой рожок из автомата, перевернула, и трясущимися руками загнала на место полный, примотанный к пустому синей изолентой. Кровосос раненый, в конец озлобленный и голодный, не желал отпускать вредоносную жертву и снова бросился на меня.
То ли раненый мутант не успел увернуться, то ли у меня руки перестали трястись, но выпущенные пули попали мутанту в голову, и кровосос, пробежав еще пару метров, замертво рухнул мне под ноги.
— Мама-а-а-а! — с придушенным скрипом я отошла от дохлого мутанта, взглянула на указатель: одна из его стрелок показывала в направлении Бара.
Вспомнив о Меченом, я снова побежала: сердце колотилось где-то в горле, от избытка адреналина закипала кровь, воздух с хрипом вырывался из груди. Бежать-бежать-бежать… скоро утро. В кармане бусы Лукаша, в автомате пол рожка патронов, силы на исходе, но и база долговцев близко.
Вот уже впереди на дороге маячит перевернутый грузовик и БТР, за ними — ворота и база Долга. Впереди в лунном свете вижу едва различимый «Трамплин», обхожу стороной зловредную аномалию и вот уже влетаю в ворота. Дальше — прямо, мимо входа на Дикую территорию, направо, там трое сонных долговцев на посту пьют энергетики, чтоб хоть как-то растормошить спящие мозги.
Увидев чувака, мокрого, босого в одном свитере и джинсах с рюкзаком и автоматом, они аж повскакивали с мест. Я выбрасываю оружие, потому что знаю, что долговцы могут открыть огонь, бегу мимо. Слышу за спиной «Вот придурок!». Поворот, ржавый ангар, заросший кустами, в темноте возле тлеющего костра трое одиночек: двое спят, один — на карауле. Пробегаю мимо, выскакиваю из ангара. Вот он. Бар, Арена, берлога Воронина и наконец то лазарет!
***
Афганец подошел к Меченому со шприцем в руках. Этот укол должен был оборвать жизнь сталкера и его мучения. Самые сильные обезболивающие уже не помогали. Еще час назад сталкер бился в судорогах и кричал от запредельной боли, разрывавшей каждую клетку его тела. От пси-излучения его нервная система разрушалась со страшной скоростью и даже доза облучения и аномальная химическая дрянь, в которую он влез не были такими стремительно убийственными.
Он кричал. Страшно. От боли и осознания собственного бессилия перед неизбежной смертью. Он не хотел умирать и одновременно проклинал эту девку, которая заставила Афганца продлевать ему жизнь. Он то сходил с ума, то проваливаясь в омут ирреально-кошмарных видений, то вырываясь в реальность, полыхающую от нечеловеческой боли, но вскоре стимуляторы, которыми накачал его Афганец, перестали действовать, силы кончились и Меченый затих. Он лежал неподвижно вытянувшись, судорожно ловя ртом воздух, не способный ни на что большее.
В очередной раз, когда бродяга очнулся, в поле зрения показался силуэт Афганца. Он держал в руке шприц с синеватой жидкостью. Сталкер нашел силы улыбнуться. Он знал, что это за препарат. Спасение безнадежных, обреченных на долгое мучение. Сталкеры прозвали это вещество «сладким сном» потому, что оно приносило легкую смерть: снимало боль, и обреченный человек засыпал без мучений и страха и больше никогда уже не просыпался.
Вот Афганец встряхнул шприц, выпуская воздух (а не одинаково ли с воздухом или без, ведь все равно яд), взял руку Меченого и уже коснулся иглой резко обозначенной вены на руке, как вдруг…
Сталкер вспомнил… Вспомнил друзей: Клыка, Призрака, Доктора… Их первую ходку в Зону… Всё мельком пронеслось перед глазами, и стало страшно оттого, что больше никогда этого не будет. Меченый, как и все сталкеры, ненавидел Зону. Но в то же время и не мог без нее жить. Он хотел снова вдохнуть пахнущий озоном и полынью, воздух, снова посидеть у костра…
— Нет! — он смог вскрикнуть и Афганец на миг остановился, и…
***
Услышав голос Меченого, я ввалилась в лазарет. Афганец держал одной рукой руку сталкера, а в другой был шприц со «сладким сном». Быстродействующий яд, который приносит легкую смерть.
— Нет! — окликнула я уже медика, — Не делай этого! Я принесла артефакты!
— Но как?.. — Афганец круглыми от удивления глазами смотрел на меня, полуголую по сталкерским меркам, мокрую, худую девчонку, в руке у которой висела нитка из фрагментов «Черного пламени», «Души», «Капель фреона» и «Холодной звезды».
— Не может быть… Где ты их достала?
— Не важно… — задыхаясь, ответила я и подошла к Меченому.
Его темные глаза были открыты, в них отражались усталость и отчаянье. Бережно приподняв сталкеру голову, я повесила сборку ему на шею, и, стерев пальцами кровь с его прикушенной губы, активировала артефакты кровью.
Меченый судорожно вздохнул и закрыл глаза. Прошла минута, две… Ничего не происходило. Мне стало страшно, я боялась, что опоздала… Еще две минуты ушло и, наконец сталкер сделал глубокий, ровный вдох. Артефакты засветились ярче. Раны на лице затянулись и ушла боль… Сознание погружалось в долгожданное спокойное забытье.
— Спасибо… — уже отключаясь, прошептал изнеможенный сталкер.
— Мать моя зона отчуждения, папа пьяный кровосос! — пробормотал Афганец, — Ни фига себе!..
Ему не верилось в то, что человек, который был уже одной ногой на том свете, благодаря артефактам начал настолько быстро выздоравливать… В голове не укладывалось, как девчонка без брони, без оружия и прочих наворотов смогла за ночь добыть сборку редких артефактов. И ради чего? Ради спасения неизвестного сталкера, абсолютно чужого человека… Афганец считал меня сумасшедшей. Может быть, оно так и было, но мне все равно: я была голодной, усталой, но довольной от того, что выполнила свое обещание, спасла жизнь живой Легенде Зоны…
Тут Афганец пулей вылетел из лазарета и через минут десять появился снова, но уже с заспанным Барменом. Тот, не понимая. почему его подняли в такую рань, ворчал и матерился сквозь зубы, но когда Афганец указал на меня, сидящую на полу, а затем — на спящего Меченого — глаза торговца, что называется, полезли на лоб.
— Грави, ты… Где взяла эти бусы? — увидев сборку на шее сталкера, недобро спросил Бармен.
— У Лукаша, — честно призналась я.
— От… — торговец крепко матюкнулся, затем крякнул, — Странно, как ты вообще дожила до своих лет! Додуматься до такого… Спереть у лидера свободных его сборку артефактов, чтобы помочь одному единственному сталкеру… Ты понимаешь, Грави, что можешь стать теперь врагом для ВСЕХ свободовцев?! А самое главное, ты понимаешь, что эти придурки могут явиться сюда по твою душу?!
Бармен и Афганец уже вдвоем смотрели на меня как на сумасшедшую, но мне было все равно. Меченый жив — и это главное, а бусы этому анархисту я верну как-нибудь.
</center>***<center>
Лидер Свободы очнулся через пять минут после того, как малолетний засранец по прозвищу Грави вырубил его. Поднявшись с пола, он почесал помятую шею. Сколько раз он себе говорил бросать эти медитации: мозги совсем отключаются. Так и подохнуть недолго, но и без этого тяжело. Через неделю крышу срывает от того, что происходит в Зоне. Лукаш тяжело вздохнул, снова почесал шею и понял, что чего-то не хватает. Сунул руку за шиворот и — вот… точно… Сборка артефактов пропала, та, которую он сам собрал, когда первый раз дошел до Припяти. Эти бусы состояли из фрагментов редких артефактов, со временем не теряющих свои свойства.
— Вот же гаденыш… Спёр! — Лукаш метнулся комнату к своим товарищам, Танку и Хищнику. Те дрыхли где попало беспробудным сном, так, словно неделю из запоя не выходили.
Увидев такую картину, Лукаш в ярости пнул ногой, лежащий посреди комнаты стул, и тот с грохотом разбился об стену. Спящий Хищник вяло пошевелился, перевернулся на бок, и из одного из карманов на его комбезе высыпалась кучка мелких красных камушков.
Лукаш подошел к другу, наклонился и поднял один камень, повертел на ладони: прозрачный, холодный артефакт переливался всеми оттенками красного цвета.
«Хитрый засранец этот Грави… Чтоб не убивать охрану — насовал им «Пьяных вишен» в карманы», — подумал лидер анархистов и хлопнул себя по ноге: в кармане на бедре что-то было. Сунул руку и вытянул записку, развернул: «Здорово, Лукаш, понимаю, ты удивлен, что я решил тебя обокрасть. Ничего, твою сборку я тебе верну. Кроме нее мне ни от тебя, ни от твоей группировки ничего не надо. Артефакты нужны были человеку, который пару недель назад помог твоим ребятам на Заслоне отбиться от волны мутантов, прущей из Рыжего леса. Кстати, этот же парень отключил Выжигатель мозгов, так что, думаю, ты дашь ему поносить свою побрякушку какое-то время взамен на свободный проход к Припяти. Короткой и легкой тебе дороги, сталкер, мимо аномалии и через артефакты. Грави.»
Дочитав записку, Лукаш протер глаза… Как там того парня звали, что действительно помог его людям? М… М… Меченый! Да, точно Меченый. Он память потерял, не помнит ни фига, даже своего имени. Вот и назвали его Меченым из-за татуировки на руке. Ну да ладно, кровосос с ним.Что же, гоняться теперь по всей Зоне за этим Меченым? Принесет сборку — хорошо, не принесет — тоже не страшно. Можно новую сделать, благо нужные арты теперь можно достать.
