Грави

      Я встретила его в Баре как раз, когда он вернулся с Радара. Грязный, оборванный и изможденный, он ввалился в помещение, едва держась на ногах. Немногословный охранник на входе, постоянной фразой которого было: «Проходи, не задерживайся!» от удивления даже заговорил:       — Люди, Меченый вернулся! — даже под маской было видно, как вытянулась его физиономия.       Я висела за дальним столиком и доедала вторую банку тушенки, когда этот бедолага подошел к Бармену.       — Здорово, Меченый! — поприветствовал тот, — Рад тебя видеть живым.       — Я и сам рад, что жив остался, — ответил сталкер. Было видно, что ему здорово досталось: броник весь изодранный, где пулями, где когтями и клыками, где — воздействием аномалий; на лице довольно глубокие, но уже подсохшие царапины, а темно-карие глаза были с лихорадочным блеском.       Я много слышала об этом человеке, и по этому решила подойти поближе, посмотреть да послушать о чем он говорит.       — Да, Меченый, вид у тебя еще тот! — Бармен непонятно зачем натирал гранённый стакан. Клиенты ведь здесь неприхотливые, могут пить и из горла, не то, что из начищенных стаканов. Сталкер же хмыкнул, пошатнулся, но уперся руками в стойку и исподлобья посмотрел на торговца.       — Сам знаю. Ты лучше скажи, у тебя пожрать найдется?       — Конечно! Что за вопросы, сталкер, обижаешь! Чтобы у меня не нашлось чего поесть усталому бродяге? Да в жизни такого не было! Торговец засуетился, вывалил на стол несколько банок тушенки, колбасу, хлеб, бутылку водки, потом ушел куда-то в глубь бара, а вернулся с миской жареной картошки и куском жареного мяса. Он знал, что потерявший память сталкер никогда не берет ничего в долг и расплачивается хорошо       И действительно, Меченый устало снял рюкзак с плеч, открыл его, порылся там и выложил на прилавок то, о чем я только слышать могла: два «Лунных света», «Черное солнце», «Серебряную паутину» и «Сердце Химеры». По слухам, первый артефакт наделял носителя иммунитетом от любого яда, «Черное солнце» отражало пси-излучение, «Паутина» делала кожу человека прочнее, а с «Сердцем Химеры» можно было хоть голым лезть в атомный реактор. Такие артефакты попадаются только настоящим счастливчикам и стоят невероятных денег. Немногочисленные посетители Бара дружно уставились на того, кто притащил столько дорогущего хабара, но Меченый словно не замечая их, и залез снова в рюкзак.       — Послушай, сталкер, — Бармен сам от такого опешил, — Это чересчур большая плата за обычный обед и запас сухпайка. Меченый поднял голову и заговорил уже тише:       — Мне нужен не только обед. Экзоскелет, новенький ВАЛ и побольше патронов к нему, а еще — научные или военные аптечки и антирад, можно водки, а еще лучше — шоколада. Килограмма два.       — Ну, ни фига себе набор! Ты до Монолита дойти собрался, что ли?       — Почти, — потерявший память сталкер криво ухмыльнулся, — В Припять мне надо. Я ищу Стрелка, а с ним — свое прошлое. Меченый снял с пояса сияющую «Душу» и положил к остальным артефактам, и добавил:       — А это добавка за оперативность. Бармен опасливо покосился на бродягу; торговцу показалось, что тот изрядно не в себе, и пробурчал:       — Ладно, сталкер, твое дело. За такой хабар еще и не то попросить можно, хотя не понятно, как в таком состоянии ты куда-то собираешься идти. Но это твое дело. Я дам тебе, чего ты просишь.       — Вот и замечательно, — отрубил бродяга, взял миску с едой, хотел было направиться за ближайший стол, чтоб наесться наконец, как вдруг что-то произошло. Видимо, исцеляющая «Душа» как-то поддерживала его измочаленный организм в нормальном состоянии, а теперь, лишившись этой поддержки, начались сбои. Сталкер вдруг пошатнулся, успел поставить миску обратно и ничком упал на пол.       — Эй, Меченый, ты чего? — окликнул его Бармен и поспешил из-за стойки к сталкеру. Я тоже подскочила. Остальные посетители Бара, привыкшие уже к подобным вещам, сидели на своих местах, только один какой-то бродяга тоскливо вздохнул. Еще одна смерть намечалась.       Бармен развернул Меченого на спину, приподнял ему голову. Того била крупная дрожь, широко распахнутые глаза остекленело уставились в потолок.       — Тихо, тихо, Меченый, терпи. Сейчас помогут, — буркнул Бармен и со знанием дела подхватил сталкера под мышки. Тот лишь глухо застонал.       — Ну, чего стоишь? — обратился торговец уже ко мне, — Хватай за ноги, понесли в лазарет!       Я схватила сталкера за ноги, и тут его затрясло сильнее, он хрипло застонал, задергался, словно пытаясь вырваться. Мы с торговцем едва удержали бьющегося бродягу, но тот внезапно затих, судорожно вцепившись руками в руки Бармена.       — Что это с ним? — спросил один из сталкеров, молодой с круглыми от страха глазами, видимо новичок. Но ни я, ни Бармен ему не ответили. Времени не было.       Лазарет находился на втором этаже здания, где расположился Воронин, лидер Долга. Когда мы поднимались по лестнице, глаза Меченого прояснились, он взглянул на меня, потом на Бармена и, тяжело дыша, произнес:       — Зря… зря вы воюете… со Свободой… — он хотел еще, что-то сказать, но силы оставили.       Когда мы занесли его в лазарет — нас встретил местный врач. Мужик еще в Афгане был санитаром, за что получил соответствующее прозвище, и в Зоне уже много народу с того света вытащил. Увидев нашу ношу, он указал нам на стол, переоборудованный под медицинский. Мы положили Меченого туда, сами отошли в сторону, давая возможность Афганцу осмотреть раненого. Минут пять он возился со сталкером, тот при этом иногда глухо стонал. Затем медик заговорил:       — Да, Меченый, ну ты и вляпался! Но ничего, ты мужик крепкий, отлежишься и еще побегаешь по Зоне, — я видела, как врач что-то ввел сталкеру в вену, и тот разом как-то обмяк, дыхание выровнялось, а затем я услышала его голос:       — Хорош заливать, Афганец, я знаю… во что влез. Насколько все плохо? — язык у бродяги заплетался от той дряни, которую ему ввел медик, он еле мог говорить.       — Я же говорю, ты еще всю Зону обойдешь, только отдохнуть надо. Ты истощен и радиации нахватался, но ничего, антирад я тебе вколол, побудешь тут недельку, подлечишься, и все нормально будет.       Меченый лишь досадливо мотнул головой и закрыл глаза.       Афганец сделал вид, что не заметил, подошел к нам, жестом показал, чтобы мы вышли, и сам вышел следом.       — Что с ним такое? — спросил Бармен, когда врач закрыл дверь.       — Плохи дела… Скорее всего, жить ему до утра осталось.       — Как?! — невольно выкрикнула я.       — Да не ори ты! — шикнул на меня Бармен.       — Он дозу радиации схватил, пси-излучение Выжигателя повредило нервную систему, и ко всему прочему влез в какую-то аномалию. По следам на комбезе похоже, что «Слезы кровососа» или «Пиявка». Химическая аномалия, дрянь, которая разрушает клетки крови… Я вкатил ему лошадиную дозу обезболивающего, так что последние часы он мучиться не будет.       — И что, нельзя ничем помочь? — спросила я. От этой новости в груди чего-то защемило так, будто моему… другу вынесли приговор, а не незнакомому человеку.       Бармен молча опустил взгляд. Было видно, что и ему от таких новостей паршиво стало. Он уже давно знал Меченого. Отчаянный парень, в погоне за утраченным прошлым бросался в огонь и в воду. Доктор только тяжело вздохнул.       — Помочь ему может только хорошая сборка артефактов, но где же ты ее найдешь? Такое, разве что, у ученых на Янтаре есть.       — Постой! Тут он кое-что принес! — Бармен, довольно быстро выскочив для своего возраста и комплекции из коридора, спустился по лестнице на улицу. А через пару минут он снова стоял перед нами, с рюкзаком Меченого в руках.       Афганец начал перебирать артефакты, находящиеся в нем, но ничего подходящего не было. Даже сияющая золотистая «Душа» была отвергнута. Доктор говорил, что она продлит жизнь на несколько часов, но не излечит. Сама только «Душа» не поможет. Нужны еще «Черное пламя», «Капли фреона» и «Холодная звезда». Первый ликвидирует последствия пси-излучения, «Холодная звезда» восстановит нервную систему, а «Капли» остановят процесс разрушения кровяных клеток. «Душа» же восстановит целостность организма только вместе с этими артефактами.       Да… Такие артефакты попадаются очень редко, и где их достать — я не знала, тем более — за ночь.       — А можно хотя бы рядом с ним побыть? — дурацкая идея, но я спросила. Бармен скептически глянул на меня, мол, зачем тебе это, ты же его первый раз в жизни видишь. Но я не отставала.       — Если хочешь — оставайся, но ты все равно ему уже не поможешь.       Холодная констатация факта.       Афганец и Бармен ушли. В Зоне было не принято тратить время на такое. Но я все равно осталась сидеть под дверью, соображая, где можно достать необходимые артефакты.