***
Маэва очнулась на красном ковру в гостиной, разбитая и испуганная. Тело ныло от пребывания в одном положении, причем довольно неудобном, шея затекла, а на лице образовались отпечатки от жесткого ворса. Девушка с трудом поднялась на ноги, но голова закружилась, и Мелин едва успела схватиться за перила. Она села на ступеньки, зажав голову между коленями и пытаясь хоть как-то прийти в себя. Прошло несколько минут, прежде чем Маэва смогла снова ориентироваться в пространстве и передвигаться без возможности встретиться нос к носу с полом… в буквальном смысле. И еще около часа прошло, прежде чем Маэва смогла привести себя в божеский вид и немного перекусить. Таблетка от головной боли не помогала, а боле сильное средство девушка не хотела принимать, уж больно много побочных эффектов там было прописано. Тем более, сейчас ей это ни к чему. Каждый раз, когда девушка вспоминала прошлый вечер и пыталась разобраться в том, что произошло, на нее обрушивалась невыносимая слабость. Головная боль не проходила, венка на лбу вздулась, виски пульсировали. Маэва была истощена. Как физически, так и морально. Отъезд Микеланджело снова повлиял на возвращение ее кошмаров, только теперь они казались более реалистичными. Более живыми. Вечер выдался страшным. Девушка ни с чем подобным прежде не встречалась, и сейчас ей было не по себе. Да, Маэва была напугала. То, что случилось вчера, выходило за грань разумного. Да, она уже давно начала замечать в себе вспышки гнева, беспричинную ярость, скачки настроения, но не голоса. Точнее, один голос. Ей всегда казались бредом, простым воображением истории о том, как люди якобы слышат голоса. Но когда она столкнулась с этим сама… По телу вновь побежали мурашки… Маэва готова была поклясться, что тот голос звучал не в ее голове, он был реальным, как луч солнца, пробирающийся сквозь шторы по утрам, как запах молотого кофе, как пылинки на синтезаторе. Тот голос звучал рядом, девушка припоминала даже эхо от него. Но в квартире никого не было. Неважно, в каком подавленном она была состоянии, Маэва - не дура. Она не могла не заметить приход незваного гостя, причем незнакомого, ведь голос она слышала впервые. Маэва была шокирована. Она не верила в письмо от Уильяма и продолжала считать это чьей-то шуткой. Теперь, когда ее рассудок прояснился, и эмоции ушли на второй план, она твердо могла заявить, что письмо было подделкой. Маэва не верила в жизнь после смерти, в неумирающие души людей, поэтому она не могла считать этой письмо реальным. Не то чтобы девушка отрицала существование Бога и не верила в него, нет. Она время от времени ходила в церковь и даже была на исповеди. Как раз в тот момент, когда узнала о болезни матери. Но она никогда не верила в то, что все в нашей жизни подчинено божьей воле, что на каждый наш поступок смотрит кто-то с небес и что за все наши грехи все же придется ответить после смерти. Но также Маэва не могла назвать себя атеисткой, ведь воспитание все же привило в ней веру в то, что наши жизни охраняются, что когда просишь о чем-то сильно-сильно, то это сбывается, что Бог видит наши дела и будет снисходителен к тем, кто добрых поступков совершал больше, чем безнравственных. Но тема религии и веры всегда была для Маэвы очень противоречивой, она не могла твердо заявить о себе как о ярой католичке, как и не могла сказать об атеизме. И если разум девушки отрицал возможность того, что письмо было написано Уиллом, то ее сердце вырывалось из груди, крича и заглушая разум, и твердило обратное. Мелин разрывалась в этом противоречии и сама не могла ответить на свой же вопрос. «Нет, это все неправда», - приходила она к окончательному ответу. – «А что, если…» Нет, Маэва была не просто напугана, она не мола найти себе места. Смерть близкого человека, болезнь матери – все это могло пошатнуть ее психику, но довести же до безумия? Маэва не могла сойти с ума, ведь ее поступки, ее действия и решения были логичными, она полностью отдавала себе отчет в том, что делала, или все же не отдавала? Француженка ходила кругами по кухне, наливая зеленый чай в кружку и готовя легкий завтрак. Чем больше она думала, тем быстрее сходила с ума. Нет, не так. Маэва поклялась себе, что больше никогда не употребит выражение «сходить с ума» даже в самой невинной формулировке, даже мысленно. Чем меньше мы думаем о том, что нас беспокоит, тем лучше для нас. Поэтому девушка решила следовать этому принципу и меньше думать о том, что случилось. Едва успев перекусить, Маэва услышала звонок в дверь и пошла смотреть, кого занесло к ней, когда хозяина квартиры нет дома. Увидев на пороге Флорана, девушка не высказала никакого удивления, она молча смотрела перед собой и ждала, когда разговор начнет он. - Привет, - нервно усмехнулся Фло, - Хорошо, что ты здесь. Я пришел… - Проходи, - перебила его Мелин и пропустила в квартиру. Сама же, не особо соблюдая все правила вежливой хозяйки, пошла в кухню и достала вторую чашку для гостя. Флоран оставил куртку в прихожей и прошел вслед за Маэвой, поблагодарив за чай. - Я хотел попросить у тебя прощения, Маэв. За тот случай и вообще. - Забудь, - отмахнулась девушка, примиряюще улыбаясь. После того, что произошло накануне, Маэва не хотела тратить свои нервы на старые обиды. Единственным ее желанием было вспомнить все то, чему ее учила мама, и попытаться отпустить то, что тяготит, забыть грубые слова и постараться жить проще. – Зачем ты пришел? - Микеле попросил приглядывать за тобой… он волнуется, - сбивчиво пробубнил мужчина, сбитый с толку мягкостью в голове француженки. Он ожидал истерик, криков, но не радушного приема. Он был готов к самому худшему, а теперь… Теперь перед ним стояла та девушка, которую он знал и любил, та, которая была в эпоху «Моцартов», все та же добрая принцесса, их живой огонек и вечный лучик солнца. - Фло, боже, прекрати смотреть на меня такими глазами! – воскликнула Маэва, рассмеявшись и приподнявшись на носочки, чтобы поцеловать мужчину в щеку. - Прости, прости, просто мы с тобой не очень хорошо расстались в прошлый раз, вот я и не знаю, как себя вести. Фух, это тяжелее, чем я думал. Может, мне уйти? - Не глупи. И… посиди немножко со мной, а то мне здесь безумно одиноко, - честно призналась девушка, не решаясь поднять глаза на француза. Флоран ничего не ответил, но сел на стул и отпил чаю, делая вид, что поглощен вкусом напитка, на самом же деле, ожидая дальнейших действий от Мелин. - Давай забудем, - предложила весьма неплохой вариант Маэва. – Забудем весь негатив, который был между нами, вернемся к теплым воспоминаниям и начнем оттуда, будто не было тех наших коротких встреч в последние недели. По рукам? – Девушка села рядом с Мотом и протянула ему руку ладонью вверх. Фло усмехнулся и хлопнул по ее ладошке, наблюдая за изменившейся Маэвой и обнимая ее за плечи, как когда-то прежде.***
- То есть ты хочешь сказать, что Локонте обустроил эту комнату специально для тебя? – воскликнул Флоран, подрываясь с места. - Я это не говорила! – возразила Маэва, с интересом наблюдая за мужчиной. Сейчас он казался ей помолодевшим лет на двадцать. Знаете, бывают моменты, когда смотришь на взрослых состоявшихся мужчин и думаешь: «Какие они еще дети». К примеру, стоит им взять в руки видео-игрушку, старый детский пистолет или напомнить о забытой, но дорогой вещи, и они сразу же будут себя вести так, как будто не было тех лет взросления, будто время стерло все прожитые года и вернуло их в детство, не у всех счастливое, но, однозначно, для всех приятное, о котором вспоминаешь с улыбкой. Вспоминаешь не часто, но всегда продолжительно, потому что моменты воспоминаний поистине прекрасны. Они завлекают в пучину памяти, где какие-то мелкие переживания становятся чем-то глобальным, где все всегда чересчур. Слишком сладкое варенье, слишком красный свитер, слишком горькая обида на ту девчонку из соседнего дома, слишком странный первый поцелуй… И сейчас, смотря на Флорана, Маэва испытала то же чувство. Он казался ей соседом-мальчишкой, с которым она дружила до десяти лет, который всегда дергал ее за хвостик, придумывал ей странные прозвища, будил по утрам громким криком, но так отчаянно защищал от Анри, мальчика несколько годами старше Маэвы. Любопытство распирало Мота, в глазах зажегся хитрый огонек. - Нет, сказала! – чисто по-детски заявил он, от чего Мелин разразилась хохотом. - Фло, ты ведешь себя как мальчишка! Еще топни ножкой! Я не говорила, что Микеле обставил комнату для меня, - перевела дух девушка, наслаждаясь столь непринужденным общением. – Я сказала, что он принес туда кое-что для меня, а это, заметь, две разные вещи. - Ну так покажи мне свою святыню. Мне интересно, - Флоран кивнул и ослепительно улыбнулся, хватая Маэву за запястье и чуть ли не таща к лестнице на второй этаж. Маэва боялась после вчерашнего дня поднимать в ту комнату, но сейчас, аккуратно ступая по красному ковру, медленно отсчитывая ступени и пересекая невидимую черту между вчерашним и сегодняшним днем, в ее сердце не было страха, ведь она чувствовала поддержку Флорана и смело шла вперед. Сейчас она не боялась. Девушка чувствовала, как его крепкая рука сжимает ее ладошку, чувствовала его запах и мысленно возвращалась в далекие годы, когда она, Наннерль, с ума сходила от любви к Сальери, но, оставаясь его другом, в который раз выслушивала истории о любовных похождениях, улыбалась, смеялась вместе с ним, шутила, но в душе ее теплилась надежда, что когда-нибудь он заметит в ее глазах тот огонек, который она подавляла в себе каждый день при встрече с ним, и сможет принять ее любовь, слегка нелепую и наивную, но такую чистую и безграничную, которая перевернет его мир с ног на голову и привнесет в него глубокий океан и маленькую каплю женской любви и ласки. Но каждый раз, когда Маэва вспоминала свою старую любовь, перед ее глазами появлялся образ Уилла. И вот сейчас она ждала, когда снова она сможет увидеть его лицо, его улыбку, услышать на струнах подсознания его голос, но этого не происходило. Мелин чувствовала и слышала лишь Мота, его негромкий голос и приятный тембр. Мужчина открыл дверь в комнату и от удивления отпустил руку девушки. Да, она знала, от чего он так оторопел. Она помнила вчерашний беспорядок, и ей, по правде говоря, было немножечко стыдно за него. - У меня тут… была небольшая уборка, - проронила девушка, и предательский румянец покрыл ее щеки. - Да ты, подруга, побила рекорд Локонте по «уборке», - усмехнулся Фло, поднимая с пола книгу. Повертев в руках сборник стихов русского поэта Сергея Есенина, Флоран ничего не сказал и молча поставил книгу на полку, пока Маэва на скорую руку заправляла постель и убирала разбросанные вещи. - Тут уютно, - Мот улыбнулся и подошел к девушке. Маэва задышала чаще. Он был так близко к ней и казался таким… родным, совсем как раньше, родным и любимым. Девушка смотрела в его карие глаза, продолжала глубоко дышать и старалась не выдать своего состояния. «Боже, Уилл, я хочу тебя увидеть, появись, пожалуйста», - отчаянно молила ушедший образ Мелин, силясь представить себе своего жениха. Она хотела его увидеть, хотела, чтобы он остановил ее, образумил, но, как назло, девушка не могла в мыслях нарисовать даже черты его лица. Образ Уильяма был нечеткий, туманный, его лицо было закрыто, и, казалось, ее последнее спасение уходило в темноту, возвращая девушку к реальности. Она чувствовала, как Флоран провел рукой по ее волосам и положил вторую руку ей на бедро, она слышала, как в сантиметрах от нее бьется его сердце, ощущала на себе его горячее дыхание. Она пыталась вспомнить ласки Уилла, чтобы здравый смысл восторжествовал над ее воспоминаниями и дал ей сил отстранить от себя мужчину, но она не могла. Единственное, о чем она могла сейчас думать, был Фло. Тот Фло, который был раньше. И она. Она сама помолодела на несколько лет, стала той же наивной девушкой, которая верила в судьбу и вечную любовь, словно годы разочарования и боли растворились и упали с ее тела, будто многослойные одежды, оставляя ее нагую душу, готовую испытать всю прелесть любви. Маэва не сопротивлялась. Она смотрела в родные карие глаза и молила о долгожданном продолжении. Как же долго она об этом мечтала! Как часто она наблюдала за ним на репетициях, обнимала его в ответ, хваля за отлично пропетую партию и мечтая когда-нибудь о совсем другом взгляде, о другой улыбке и о другом поцелуе. И уже не дружеском. Но все, что ей оставалось делать, это смотреть на то, как он уезжает в ночи с очередной танцовщицей, желая Маэве спокойной ночи. И сколько таких ночей девушка провела в слезах, мучая себя тем, что представляла Флорана в постели с другой. И вот спустя семь лет безнадежных грез Маэва улыбалась, обнимая ее мужчину за шею и стараясь прижаться к нему еще ближе, еще сильнее. - Поцелуй меня, Фло, - прошептала Мелин, приподнимаясь на носочки и нежно покусывая мужчину за мочку уха. Она почувствовала, как он резко выдохнул. - Маэва, что мы делаем, - Мот продолжать дарить девушке ласки: его тело кричало о близости, а голос твердил другое. Но это противоречие еще больше распаляло француженку и заставляло идти дальше, за грань разумного, все выше и выше, к пику наслаждения. Девушка потянула мужчину к кровати, продолжая расстегивать маленькие пуговицы на его рубашке. Она то и дело проводила рукой по его телу, аккуратно царапая ноготочками кожу, от чего та покрывалась мурашками. Маэве нравилось видеть его реакцию на ее действия, нравилось наблюдать, как он заводится. Флоран оказался сильнее и быстрее, чем она думала. Не успела Мелин коснуться головой подушки, как в восторге ахнула и обвила ногами Мота за талию. Для Маэвы это было снова как в первый раз. Она наслаждалась ласками опытного любовника и сама старалась сделать все, чтобы ему понравилось. Температура в комнате возрастала, страсть накалялась, стены, казалось, плясали в безумном танце вместе с ними. Возможно, иногда было слишком громко, возможно, даже слишком резко и глубоко. Маэве было плевать. Все, что ее держало сейчас, было перед ней. Его глаза. Еще никогда она не видела такого взгляда. Никогда прежде он не смотрел на нее так. Ее тело билось в конвульсиях от одного его взгляда. Казалось, еще немного, и ее оболочка взорвется и разлетится на части, а душа улетит от наслаждения в Рай. Маэва едва слышала сдавленное шипение, уж слишком крепко она хваталась за его плечи, оставляя отметины. - Ах, - простонала девушка в который раз, прижимаясь грудью к его груди. Запах его пота кружил голову, Флоран еще резче начал толкаться в ее тело. - Дерьмо! Черт тебя подери, Мелин, кто бы мне раньше сказал, что ты такая похотливая сучка в постели, - едва срываясь на низкий рык, сказал Мот, с наслаждением наблюдая за тем, что вытворяла его партнерша. Маэву как холодной водой окатили. Прежде никогда ни один мужчина не позволял такой развязности в разговоре с ней, а тут… Она сходила с ума от действий Флорана, захотев его после этих слов еще больше, хотя это казалось уже невозможным. И да, ей это нравилось. Нравилась грубость в его голове, нравился властный тон, вот если бы… Будто прочитав ее мысли, Мот быстро поменял позу, переворачивая девушку на живот и сильно сжимая ее грудь рукой. Маэва резко втянула в себя воздух и протяжно простонала. Она чувствовала себя девочкой с улицы, грязной шлюхой под властью своего сутенера. Он заставлял желать его еще больше, его действия давно уже взорвали все предохранители в голове у Мелин, и сейчас его бархатный голос вкупе с грязными ругательствами, сильными шлепками и резкими толчками возносили ее до небес в их маленьком удовольствии. Маэва не видела и не слышала ничего. Звук пульса в ушах затмевал все вокруг. Ее трясло от осознания свершившегося. Флоран еще пару секунд двигался в ней, потом его тело задрожало, он застонал, пытаясь приглушить эти звуки, кусая девушку за плечо, и, немного погодя, лег рядом с ней. Мелин даже не взглянула на своего партнера. Маэва перестала четко видеть француза. Черты его лица расплывались и становились мутными, она видела перед собой только силуэт. Флоран закурил, выпустив первые колечки дыма через открытое окно, и теперь смотрел на девушку сверху вниз, ловя себя на мысли, что раньше и не замечал, как она исхудала. Сейчас же кости так выступали под кожей, что мужчина с облегчением подумал о том, как хорошо, что он вообще ее не сломал, насколько хрупкой была девушка. Мот накрыл ее одеялом, попутно одеваясь. Пару секунд мужчина думал, будить ее или нет, но так и не решился. Маэва проснулась от грохота захлопывающейся двери. Когда она открыла глаза, Флорана уже не было, лишь прохладный ветер гулял по комнате, проветривая ее от запаха табака и унося с собой последние приятные воспоминания.