En surmontant la douleur

      Маэва все бежала и бежала, не разбирая дороги. Крупные и холодные капли дождя били, как хлыстом, ее тонкую и нежную кожу лица, слезы затуманивали ей взгляд так, что француженка не разбирала дорогу: автомобили сигналили перебегавшей на красный свет девушке, неожиданно выскочившей из-за угла; все движения Мелин были машинальными: машинально передвигать ногами, машинально моргать, машинально двигаться вперед, все дальше и дальше, домой, подальше от этого злосчастного места.       Девушка открыла входную дверь, вбежала в квартиру и, даже не поздоровавшись с Шаплин, своей любимой девочкой (так Мелин ласково звала кошку), рванула в свою комнату. Окна в гостиной были открыты нараспашку, порывистый ветер чуть ли не срывал занавески с карнизов, казалось, что это был не типичный парижский ветер, а шторм, бушующая стихия, свойственная для городов, расположенных на побережье моря или океана. Белая ткань, как набегающие на берег волны, жила своей жизнью, извивалась в своем страстном танце с воздухом. Маэва ахнула при виде этой картины и, сражаясь в бессмысленной борьбе с занавесками, медленно пробивалась к окнам. Вуаль обматывалась вокруг рук Мелин, преграждая француженке путь. Маэва одним большим шагом преодолела расстояние до цели и закрыла ставни. Живой танец неживых предметов прекратился, и уставшая девушка осела на пол.       «Я не открывала окно».       Маэва, прислонившись спиной к стене, выводила пальцами незамысловатые круги по мокрому от капель дождя полу. Еще пара движений рукой – и вот дельфин, изящный в своих движениях, рассекает волны. Стереть и начать заново. Новые капли воды, новый простор для творчества, новое спасение от тяготящих мыслей.       Девушка старалась глубоко дышать и не думать о сегодняшнем вечере. Завибрировал телефон в заднем кармане джинсов, Мелин достала мобильное устройство и приложила все усилия, чтобы разобрать текст. Буквы сливались воедино, искусственный и яркий свет белого экрана резал глаза и причинял почти физическую боль.       «Микеле Локонте прислал Вам сообщение». от: Микеле Локонте дата: 23:45 15.08.2016 «Маэва, ты дома? Скажи, что ты дома! Я звонил Фло, он в дупло пьяный, но я знаю, что ты была у него сегодня. С тобой все хорошо?»       Девушка на протяжении нескольких минут смотрела на сообщение, не имея желания отвечать. от: Микеле Локонте дата: 23:50 15.08.2016 «Маэва, почему ты не отвечаешь?» от: Микеле Локонте дата: 23:51 15.08.2016 «Не молчи!!! Ты в порядке?» от: Микеле Локонте дата: 23:52 15.08.2016 «Маэва!!!»       Мелин отбросила телефон от себя, не желая ни читать вновь и вновь приходившие сообщения, ни, тем более, отвечать на них. Нет, ей нравилось беспокойство друга, но сейчас было не до него. Ей так хотелось побыть одной, мысленно вернуться к сегодняшнему вечеру и проанализировать его. Ей было так жаль, что день Уильяма подошел к такой печальной развязке. Она не хотела даже совмещать две эти встречи, но пришлось. Она корила себя за это, просила прощения у Уилла, но, как бы она ни старалась, ни ответа, ни теплого дыхания не было. Она не просто любила его как друга, как мужчину, она дышала им, она готова была отдать все, чтобы он был счастлив. И она отдавала… до поры, до времени…       Маэва смахнула вновь накатившиеся слезы и улыбнулась подходящей к ней кошке.       - Шаплин, не бойся меня, малышка, - нежно позвала любимую девочку Мелин, - Твоя хозяйка напугала тебя, прости, такого больше не повторится. Ну же, иди сюда.       Кошка медленно и аккуратно подошла к хозяйке и потерлась головой о локоть Маэвы, напрашиваясь на ласки. Мелин проводила рукой по мягкой шерсти Шаплин, постепенно успокаиваясь и как бы отпуская все отрицательные эмоции. Дыхание девушки становилось все ровнее и уже давалось без такого труда, как прежде. Маэва улыбалась и целовала в носик кошку. Шаплин залезла всеми четырьмя лапами на колени хозяйки и посмотрела своими ясными глазами в заплаканные глаза Мелин. Так они просидели на протяжении нескольких минут, пока поведение кошки резко не поменялось: шерсть встала дыбом, глаза стали безумными, а когти впились в кожу француженки. Маэва зашипела от боли и дернулась назад.       - Прочь! – закричала девушка сиплым низким голосом, вовсе не ее, даже не женским, скорее мужским. Кошка пискнула и, оттолкнувшись от ног хозяйки, тем самым поцарапав ее снова, выбежала из комнаты.       Маэва до ужаса испугалась своего крика и подбежала к зеркалу. Ее лихорадило, руки тряслись, глаза бегали, девушка не могла сфокусировать взгляд. Выдвинув на середину комнаты зеркало во весь рост, Маэва, с силой держась за его края, тяжело дышала и всматривалась в отражение. Часто вздымающаяся грудь, капли крови на джинсах, растрепанные волосы, лихорадочно блестящие глаза, странный и пугающий взгляд.       Девушка потянулась рукой к зеркалу и провела указательным пальцем по гладкой холодной поверхности, отражающей француженку. Она не видела в нем себя. Да, это была ее фигура, ее лицо, но то, что смотрело на Маэву в отражении, не было Маэвой. Маэва никогда не доводила себя до такого состояния. Маэва никогда не кричала на кошку, даже если та царапала ее. Маэва никогда не кривила губы в приступах гнева. Маэва никогда не била людей по лицу. Маэва никогда не позволяла себе выпускать отрицательные эмоции наружу. Маэва никогда… Маэва никогда. Маэва НИКОГДА!       Мелин смотрела в свое отражение и не узнавала в нем себя. В нем появилось нечто новое, что-то отвратительное, отталкивающее, зловещее, пугающее, безумное. В ней никогда не было агрессии, она всегда была тихой и спокойной, ангелочком, как когда-то назвал ее Локонте.       Маэва почувствовала тяжесть мужской руки у себя на плече и вздрогнула, резко обернувшись, но в комнате никого не было. Мороз прошел по коже девушки, когда она начала осознавать, что за чертовщина с ней творится. И если же она списывала буйства природы на ветер, когда вошла в комнату, то сейчас все выходило злой и жестокой шуткой, как будто сам Дьявол усмехался над ней.       Подул сильный ветер, снова распахнулось окно, и неугомонная стихия вновь ворвалась в парижскую квартирку. Занавески уже во второй раз зажили своей жизнью, предаваясь танцу с бушующим потоком воздуха. Девушка рванула к окну, захлопывая его и тяжело выдыхая. Ее пугал этот случай, повторившийся снова. Она не понимала, как даже такой сильный ветер мог открыть окно. Путаясь в своих мыслях, Маэва снова подошла к зеркалу, намереваясь отодвинуть его обратно, но большая тень, промелькнувшая в отражении, перечеркнула все ее планы. Девушка вскрикнула и ударила кулаком по поверхности в том месте, где показалась тень. Моментально брызнула кровь, куча маленьких и больших осколков посыпались на пол, но Мелин не хотела этого замечать.       - Уйди! Прочь! Уходи! – яростно кричала она и продолжала бить кулаками зеркало. Девушка со всего размаху опрокинула то, что осталось от него, и бессильно рухнула на пол прямо на осколки. Кровь продолжала течь, на руках образовались новые царапины. Вздохи Маэве давались с трудом. Она пыталась сделать глубокий вдох, но сердце сдавливало при этих жалких попытках, поэтому ей оставалось лишь довольствоваться частыми и неглубокими вздохами, что осложняло ситуацию, ведь ее истерика так и не прекращалась. Голова раскалывалась, складывалось такое чувство, что ее сжимают в стальных тисках, еще секунда – и от француженки не останется ничего. Тело била дрожь. Страх, рыдания, отчаяние, резкий выплеск эмоций, неконтролируемое поведение – все смешалось в один пульсирующий ком, даже не ком, а лавину или огромную океанскую волну, которая накрывала девушку с головой без надежды на спасение. Будучи под водой и пытаясь выплыть на поверхность, ей не хватило бы и секунды, чтобы взять дыхание. Ярость бушующей стихии в такие моменты не знает границ. Вода эгоистична. Она не хочет делиться с воздухом своим новым приобретением. Едва кто-то попадает в ее крепкие объятия, она, как собственница, очаровывает его и, получив желаемое, не собирается делиться им ни с кем. Она сдерживает новую жертву все сильнее и все дальше утягивает ее в бездну отрешенности и пучину отчаяния.       Проходили секунды, минуты, часы. Темнело, светало, тянулись дни. Маэва не ориентировалась во времени. Даже по погоде за окном она не могла это определить. Организм тоже перестал нормально функционировать. Исчезли все человеческие потребности, даже самые базовые. Мелин не могла думать ни о чем другом, как о том человеке, светлая память о котором еще сдерживала ее от необузданных попыток отправиться к нему. Уилл. Уильям. Девушка цеплялась за его образ как за спасительный круг. Изгиб его губ, мимические морщинки у глаз, складка между бровей, четкая линия скул, нежный взгляд. Накаченные руки, проступающие вены на них, аккуратные запястья, длинные пальцы. Широкие плечи, сильная грудь, жесткие волоски на ней, кубики пресса. Нет, нет, нет! Это похоже на пытку!       Маэва зажмурилась с такой силой, что перед глазами пошли темные круги, и обхватила себя руками, сворачиваясь в калачик на полу. Ни единой мысли в голове. Никакой боли. Никакого шума, только лишь ультразвук…

***

      - Маэва… Маэва. Маэва, очнись! Ну же! Давай. Открой глаза.       Мелин как будто сквозь вату слышала голос, но не могла понять, сон это или реальность. Если сон, то мужской голос убаюкивал ее и давал нужную поддержку, хотя она не могла разобрать слов. А если реальность… Нет, девушка помнила, что в квартире она одна, дверь заперта. Это не может быть реальностью, только если… Маэва вдруг подумала о странном ужасном голосе, который и довел ее до такого состояния, но быстро отбросила эту мысль, чтобы снова не дойти до истерики.       Резким движением ее тело переместили в вертикальное положение, и девушке все же пришлось разлепить глаза. Силясь, она медленно поднимала веки, борясь с желанием пустить все наутек и отключиться от невыносимой реальности. Но ее продолжали тормошить и звать, поэтому уже новое чувство начало возрождаться в ней – раздражение. Было бы у нее чуть больше сил, она бы еще как ответила источнику раздражения, но сейчас она едва могла думать.       Прошло несколько минут, пока француженка смогла открыть глаза. Образ перед ней был довольно расплывчат, но не узнать в таком состоянии лучшего друга она не могла. Взъерошенный, напряженный, с безумно обеспокоенным взглядом, Микеланджело время от времени потряхивал подругу и постоянно просил, нет, уже умолял, прийти ее в себя, посмотреть ему в глаза, произнести хоть звук.       - Ммм… Мике… - прошептала Мелин, дабы хоть как-то вывести друга из полуистеричного состояния.       - Signore! Grazie a Dio!* Ну наконец-то. Маэва, как ты? Ты в порядке? V’a Napoli!** Какой же я дурак. Конечно, не в порядке! Маэва… Маэва, скажи еще что-нибудь. Не отводи взгляд. Что тут произошло?       Два языка смешивались воедино, слова лились потоком, но Мелин было тепло на душе от того, что есть, по крайнее мере, хоть один человек, на кого она может рассчитывать. Девушка приложила усилия и улыбнулась, что немного успокоило Локонте.       - Ты улыбаешься! – воскликнул он, прижимая подругу к своей груди. – Я… Я не знал, что делать! Я тебе писал, ты не отвечала. Потом рассказ Мота, я тут же приехал к тебе, звонил, ты не открывала. Так что мне пришлось выломать дверь.       - Ч…что? – Маэва тяжело воспринимала нескончаемый и быстрый рассказ, но то, что он сказал… Выломал дверь. Потрясающе!       - Прости, - потупил глаза Микеле. – Но мне ничего не оставалось. Откуда мне знать, что с тобой, жива ли ты. Я надеялся на лучшее, но, когда я вошел. Маэва, клянусь тебе, я поседел за мгновение! Так! Тебе нельзя здесь больше оставаться. Это еще хорошо, что я сразу же приехал. Как ты тут не простудилась. Ливень стеной, а у тебя открыты окна настежь. Бог ты мой, да ты вся в крови! Пойдем-пойдем, перекантуешься пока у меня. Надо привести тебя в порядок!       Мужчина поставил девушку на ноги и усадил на диван, пока, найдя спортивную сумку, второпях скидывал туда ее вещи, особо не акцентируя внимание на том, что именно это было. Маэва двумя руками сжала голову, но боль не прекратилась. Ничего не помогало. Чувствовала она себя отвратно, если честно.       - Так, я готов. Пойдем, тебе главное дойти до такси, врача на дом я уже вызвал, через час он будет у меня.       Итальянец подошел с сумкой к подруге и сел на корточки, беря ее за руки и пристально смотря в глаза, как бы говоря: «Милая, что же с тобой произошло?»       - Врач? – переспросила Мелин, качая головой. Ей казалось это лишним. Она не любила внимания к своей персоне. – Но, Микеле…       - Никаких «но»! И уже поздно отказываться. Вот когда придешь в себя, и тебя осмотрят, ты не отвертишься! Уж придется тебе все рассказать, дорогуша.       Щелкнув девушку по носу, Локонте обнял ее за талию и вывел к передней двери, одевая ее в прихожей, как маленькую девочку.       - Кстати, тебе письмо. Оно лежало у двери, когда я пришел, - мужчина предал француженке белый конверт и поинтересовался, будет ли она читать его содержимое сейчас или оставит на потом.       Мелин забрала из его рук конверт и распечатала его. Ей не нужно было читать весь текст, чтобы понять самое главное. «Уволена» - всего одно слово значило многое для нее. Микеланджело едва успел подхватить Маэву, когда она лишилась чувств, выпуская из рук письмо.       Для нее это стало началом конца.