Увидимся...

Это странное ощущение — спешить к кому-то, думать о ком-то: безотрывно, ежеминутно, навязчиво, вспоминать и переигрывать в сознании разговоры, впечатления, прикосновения, взгляды, даже запахи. Это больно — идти против своих принципов и справедливости, трахать чужую женщину и наслаждаться этим, желать ещё большего и более сочного, при этом не чувствуя себя предателем. Дилан слишком много сделал для него, и Клаус понимает это, но прекратить обман не может, попросту утонув в этих запретных отношениях. И постепенно совесть перестаёт шептать, становится всё меньше и меньше, практически нечувствительна. Она не бьёт его в грудь, когда он возвращается домой и первым делом натыкается на Кэролайн, всё такую же цветущую, в короткой джинсовой юбке и свободной домашней футболке, по-подростковому невинную и такую уютную. Она стоит у дивана, наверное не успев на него приземлиться, и сосредоточенно ползает в телефоне, тонкими пальчиками порхая по экрану и прикусывая нижнюю губу. А Клаус, застывший у двери, молчит, наблюдая за ней и не желая себя выдать. Хотя бы пару секунд, пока она не заметит его и не исчезнет, перед этим одарив той самой раздражающе-притягивающей улыбкой, о которой, оказывается, он скучал тоже. В кармане вибрирует телефон, и Клаус, не отрывающий от неё взгляда, достаёт его, точно зная, что это она, она ему написала. Он с улыбкой встречает её нахмуренный вид, когда она поворачивается к нему и хмурится ещё больше, смотря то на него, то на телефон в его руке. — Прочтёшь? — Ты можешь сказать мне это, — он делает несколько шагов навстречу, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам. — Где Дилан? — Мы ждали тебя утром, — игнорируя его вопрос, произносит она и недовольно скрещивает на груди руки. Злится... — Дела. Так где Дилан? — Он в саду. У нас гости, так что присоединяйся к нам. И если тебе интересно, твоя подружка тоже там, — она не даёт ему ни единого шанса, ускользая прямо из-под носа и скрываясь за тонкой вуалью занавесок, скрывающих широкие стеклянные двери, ведущие в сад. Только после этого он открывает смс, читая её колючие слова: "Надеюсь, тебе там весело. Отдыхай". Улыбается, мотая головой и удивляясь её неустойчивому настроению, характеру, то избалованному и дерзкому, порой даже наглому, то уязвимому и ранимому, когда она показывает своё истинное лицо. Оно намного привлекательнее масок. Его волосы ещё влажные от воды, а накинутая на подтянутое тело рубашка открывает широкую грудь, когда он наконец приводит себя в порядок и выходит на улицу, задыхаясь в удивительно жарком для осени воздухе. Щурится от яркого солнца и искренне жалеет, что не взял с собой солнечные очки. Обводит огромную территорию взглядом, замечая небольшую компанию в шатре на лужайке для гольфа, и, спрятав руки в карманы брюк, неторопливо двигается к ним. Кивает "отцу", заметившему его, Грейс, что не удерживается и встаёт с места, направляясь навстречу, и подозрительно рассматривает спину незнакомого мужчины, сидящего напротив Дилана. Коротко-стриженные тёмные волосы, профессионально накаченный торс, руки, плечи, широкая и короткая шея, загорелая до бронзового оттенка, и наверняка лицо бульдога. Что-то смутно-знакомое... — Ники, наконец-то, я тебя заждалась, ты обещал приехать утром, — Грейс виснет на его руке и целует в губы, хитро-хитро косясь на отвернувшуюся от такой сцены Кэролайн, которая начинает накручивать на палец прядь волос и всем своим видом показывает, что ей абсолютно всё равно. Настолько всё равно, что она не слышит слов Дилана, попросившего её поухаживать за сыном и налить ему соку. — Выглядишь уставшим, — Дилан встаёт тоже, протягивая руку Клаусу и хлопая его по плечу. — Я хочу тебя с кое-кем познакомить, — он показывает на сидящего за столом мужчину, и Клаус переводит на него скучающий взгляд, тут же напрягаясь и незаметно сглатывая. — Это Арман Ховард, новый начальник охраны. Арман, это мой сын — Клаус. Быть может, ты слышал о нём. И Клаус натянуто улыбается, протягивая руку и чувствуя, как всё внутри леденеет, даже жаркое тело Грейс, до сих пор опирающейся о его плечо, не может согреть напряжённые и будто застывшие мышцы. Она ощущает это, интуитивно, поэтому с интересом рассматривает Армана, отвечающего на приветствие Ники. — Да, конечно, мы даже виделись на днях. Приятно познакомиться, Клаус, — Арман произносит это между делом, но эта фраза словно взрывает воздух, заставляя Кэролайн испуганно вскинуть подбородок, Дилана непонимающе нахмуриться, а Клауса напрячься ещё больше, отчего его рукопожатие становится сильнее, а тело наливается адреналином, будто готовясь к защите. — Не знал, что ты был в Вегасе, — Дилан прищуривает глаза, и Клаус ждёт своего приговора, продумывая в мозгу сотни отмазок и подбирая наиболее реалистичную, в то время как Грейс выходит на первый план, чуть ли не вешаясь на шею Клауса и перебивая их беседу: — Знаешь, Арман, у меня сегодня вечеринка. Нет, не просто вечеринка, а улётная вечеринка. Могу поспорить, ты никогда не бывал на такой, потому что только Грейс Коллинз может устроить настоящий садом. Правда, Ники? Скажи ему, — она не умолкает ни на секунду, рассказывая о своих планах и расписывая всё в деталях, постепенно разряжая обстановку и меняя тему. Тянет Клауса к стулу и нагло садится ему на колени, вызывая понимающую ухмылку Дилана и такую же Армана, только Кэролайн остаётся официально холодной и бесстрастной, она одевает солнечные очки и расслабленно откидывается на спинку стула, иногда кривит губы в улыбке и не поддерживает общего разговора и уж тем более смеха. Скрывает за тёмными линзами гневный взгляд, когда Грейс позволяет себе скользнуть пальчиками по обнажённой груди Клауса, и через силу улыбается, когда гостья обращается к ней: — А ты, Кэролайн, не желаешь прийти? Там будут весело, — у Грейс взгляд чистый, простодушный, и она нисколько не стесняется сидеть у Клауса на коленях, пусть это и выглядит вульгарно, но она слишком независима от мнений, чтобы думать об этом. — Я? — Кэролайн тыкает себе в грудь пальцем и мотает головой, поворачиваясь к Дилану и кривя губы в усмешке. — Почему нет? — Да, Кэри, почему нет? — Дилан поддерживает Грейс, опираясь локтями о стол и подпирая переплетёнными пальцами подбородок. Только вот лицо его остаётся непроницаемо серьёзным, и взгляд слишком, слишком проникновенным, словно он прощупывает каждую эмоцию своей девочки, в том числе затрагивая эмоции сына, никак не среагировавшего на предложение Грейс. Клаус, совершенно равнодушный, задирает голову чуть вверх, попутно кладя ладонь на бедро подружки и поглаживая его через ткань белоснежного платья, отлично оттеняющего загорелую кожу. — Если ты хочешь, то можешь сходить. Учитывая то, что там будет Ники и Арман, за тобой будет кому присмотреть. Как ты на это смотришь, Клаус? Ты присмотришь за ней? — Дилан, я не маленькая и я не собираюсь туда идти. Он не обращает на неё никакого внимания и продолжает смотреть на сына, недовольно поджавшего губы, но всё же через силу кивнувшего. — Вот и отлично. А сейчас мальчикам нужно поговорить на серьёзные темы. Арман, ты тоже можешь идти. Он дожидается, когда Грейс, что-то шепнув Клаусу на ухо, встанет с его колен, и склоняется к Кэролайн, по-отечески целуя её в лоб. Пару секунд смотрит в её глаза, словно даже через тёмные стёкла различая возмущённый взгляд, и отпускает, задумчиво смотря ей вслед и потирая подбородок. За ними уходит Арман, сверкая накаченными руками и выделяясь крупной и крепкой фигурой. — Кто он? И нахрена тебе менять Эда на этого качка? — Клаус не выдерживает молчания и закуривает, пряча волнение за маской безразличия. Арман — прямая угроза быть открытым, и хоть ему можно придумать отмаз, что он приезжал к Грейс, но такие детали как дешёвый заброшенный мотель могут вызвать подозрения, ведь у Грейс есть роскошный просторный особняк, и им нет смысла прятаться в какой-то дыре. — У меня есть свои причины не доверять Эду. Он был замечен в компании республиканцев. — Да ладно, теперь ты оцениваешь людей по их принадлежности к партии? — Клаус ухмыляется, а Дилан не разделяет его настроения и снижает голос до шёпота. — Политика — тонкая материя, Ники, и тебе придётся научиться плавать в ней, иначе твоё мнение не будут учитывать при следующих выборах, а это потеря власти и авторитета. Согласись, намного удобнее, когда в правительстве сидит свой человек, думающий, что он делает тебе одолжение, а на самом деле танцующий под твою дудку. Так легче контролировать, управлять, работать, в конце концов. Это стратегическая хитрость, помогающая мне избегать многих неприятностей. Они жадны и зависимы от моего капитала, а я в свою очередь не могу допустить того, чтобы ко мне подобралась какая-нибудь крыса, так что да, я оцениваю людей по их принадлежности к партиям. И будь ты республиканцем, я бы тоже был на стрёме, — Дилан по-доброму улыбается, делая глоток сока и откидываясь на спинку стула. Клаус отличный делец, но политика для него совершенно новая территория, которую ему ещё предстоит исследовать. — Как Вегас? — Контракт у тебя на столе. — И да, он упустит тот момент, что едва не опоздал на встречу, прибыв за пять минут до её начала и даже не успев побриться. Впрочем, его небрежный и уставший вид не помешал выбить участок под строительство казино. Деньги, деньги и деньги... решают всё. — Ты молодец, Ники. Я горжусь тобой. Сделай это для меня, уговори её сходить на эту вашу вечеринку, — поясняет Дилан, замечая удивлённый взгляд сына. — Ей нужно расслабиться, она ещё молода и должна хоть иногда посещать что-то кроме официальных приёмов. — Почему она? — Что ты имеешь в виду? — Почему ты выбрал её? — Такую женщину невозможно не заметить. Ради такой красоты можно пойти на многое. Как ты думаешь? — Дилан становится мечтательно вдумчивым и вглядывается в даль, где у дома появляется Кэролайн и что-то показывает садовнику, поправляя то и дело ползущие в лицо волосы, растрепавшиеся от ветра. Она машет им рукой, солнечно улыбаясь и вновь возвращаясь к делу, а Клаус не может не согласиться, чувствуя то же самое что и "отец". Ради неё можно пойти на многое, и он идёт, плюя на совесть и голос разума, призывающий остановиться. — Как вы познакомились? Не думаю, что у вас были общие компании, — Клаус осторожен, он делает как можно более скучающий вид, а сам с замиранием сердца ждёт ответа, ведь Кэролайн никогда не говорила на эту тему, предпочитая уходить в сторону. — Её отец был мне должен. Он украл у меня одну вещь, даже не зная, что крадёт именно у меня. И у него не было возможности вернуть долг. — Ты купил её? — Клаус не сдерживается, разочарованно опуская голову и ухмыляясь — всё именно так, как он и думал. Малолетняя нимфетка, ставшая платой за долги и кинувшаяся на большие деньги. — Нет, Ники, ни в коем случае. Она пришла ко мне сама, и, думаю, я — это лучшее, что у неё было за всю её короткую жизнь. Она хорошая девочка и заслуживает уважения, не обижай её. — Я и не собирался. Я пойду, мне нужно поспать — ночь в дороге. — Конечно. Помни: я доверяю тебе. — Эта фраза останавливает его, и Клаус останавливается на полушаге, пристально смотря на своего "отца", и, имея за плечами грязную тайну, ищет подтекст в этих словах. Доверие легко потерять, так же как легко оступиться, поддавшись соблазну. Он поддался и уже поздно терзать себя. — Спасибо...