Увидимся...

Четыреста миль — это немного, немного на самолёте. Без пересадок час с лишним, с пересадками около трёх. Но для него много, потому что ждать подходящего рейса нет терпения, и время идёт, приближая стрелку к девяти. Он бросает в сумку самое необходимое: свежую рубашку, носки и брюки, зубную щётку и пару пачек сигарет, ходит по комнате, прислушиваясь к её голосу, звучащему в воспалённом от волнения мозгу, и решает ехать на машине, потому что бездействие давит, а ожидание нервирует. У него есть восемь часов на дорогу, пару часов с ней, и восемь обратно, и, если всё пройдёт удачно, он приедет назад как раз вовремя, чтобы появиться на важной встрече. Главное не опоздать и не подвести Дилана. Не подведёт, ведь дела важнее, а Кэролайн... Кэролайн... Кэролайн. Чёрт побери, ради этой девчонки он сорвался с места, ради неё не будет спать сутки, ради неё он рискует сорвать сделку, и это действительно выглядит смешно, если бы не было так серьёзно. Если бы его желание увидеть её не ломало по-страшному больно, отчего он заезжает на заправку, покупает несколько банок энергетика и умывается холодной водой, глядя на часы и отсчитывая чуть ли не минуты. Именно в такие моменты понимаешь быстротечность времени, когда каждая секунда дорога настолько, что ты не думаешь о себе, только о мелькающем перед глазами образе, который манит к себе игривым взглядом и незабываемой улыбкой. Он не перестаёт думать о ней, проезжая три четверти пути и вновь останавливаясь. Разминает затёкшие плечи и, прислонившись спиной к машине, курит, запрокидывая голову и упираясь затылком в прохладный металл. Чуть-чуть на отдых, алеющая кромка горизонта и её призывающий голос, сейчас затмивший доводы разума. Он безусловно чувствует усталость, но на ряду с ней непреодолимую жажду увидеть её, да просто так, пусть даже если это закончится очередной ссорой, её выбешивающей выходкой и обидными замечаниями. Например о том, что она наигралась... Нихрена не наигралась, иначе бы не позвонила, не позвала, не ждала, посылая эсэмэску за эсэмэской, чтобы уточнить время, не придумывала бы отговорку охране, чтобы свалить из дома, не рисковала бы спокойствием с Диланом, который наверняка узнает о её ночной вылазке. И даже не это самое главное, а то, чтобы Дилан не узнал, что в это самое время Клаус был не в Вегасе, а дома, трахая его девочку. Поэтому выбор транспорта вполне логичен — машина не спрашивает паспорта и не привязывает к базе данных. Клаус отдыхает ещё несколько минут, обходя машину кругом и потирая переносицу. Едва заметно улыбается, когда в кармане вибрирует телефон, сообщая об очередном смс, и решительно садится за руль, в одно мгновение набирая скорость и спеша, спеша к ожидающей его Кэролайн. Корит себя за проявленную слабость, но уже не может остановиться, и, чтобы отделаться от неприятных мыслей, врубает музыку, помогающую ему не заснуть. Старый мотель встречает его всё той же покосившейся вывеской, тишиной и безлюдностью. Тусклый свет фойе в столь ранний час и полусонный владелец, вынырнувший из-под стойки и смачно зевнувший. Он, как и в первый раз, бросает на Клауса равнодушный взгляд, коротко кивая и показывая наверх. — Номер тот же, мистер Майколсон. Она уже там. — Где ты прячешь её машину? — Клаус небрежно опирается о стойку локтями, чувствуя некую симпатию к этому молчаливому мужчине, будто понимающему их ситуацию, — и не спускает с него пристально-изучающего взгляда, ожидая ответа. — Позади здания, там есть заброшенная стоянка. — Тогда будь добр, отгони и мою тачку. Не хотелось бы, чтобы меня заметили, ты ведь понимаешь о чём я? — Вопросительно изогнутые брови и согласный кивок владельца, протянувшего ладонь за ключами. — Спасибо, — Клаус говорит это уже поднимаясь по лестнице и предвкушая встречу с ней. Ускоряет шаг, но тут же одергивает себя, не желая показаться нетерпеливым — хватит с него и того, что он так бездумно бросился на её приглашение. Всё также лениво доходит до нужного номера и не успевает опустить руку на ручку двери, как она сама открывается, и его встречает ярко улыбающаяся Кэролайн, кинувшаяся на его шею и заполнившая своим ароматом каждую молекулу воздуха. Он даже теряется под её натиском, не сразу отвечая на поцелуй, и только лишь когда оказывается в комнате и не гладя закрывает за собой дверь, берёт ситуацию под контроль и обнимает её крепко-крепко, наконец отзываясь на дикие, на грани безумия, ласки. От них крышу срывает, и сердце не успевает качать кровь, гулким стуком отдаваясь в ушах. — Я так скучала, Ники, — Кэролайн нехотя отрывается от него и начинает судорожно расстегивать ремень брюк. Что-то шепчет, улыбаясь и покрывая его напряжённый подбородок быстрыми поцелуями, а потом обидчиво надувает губы, когда он, дышащий тяжело и рвано, перехватывает её руки и удерживает от дальнейших действий. — Я в душ, ладно? — Ты шутишь? — она тянется к нему, проводя кончиком носа по шее и делая глубокий вдох. Даже пробует его кожу на вкус, языком оставляя на основании шеи влажный след. — Мне нравится твой запах. — Нисколько. — Непробиваем и серьёзен, поэтому Кэролайн хмурится, делая шаг назад и разочарованно опуская руки. Двадцать минут на смарку, чёрт побери. — Я быстро. Клаус скрывается в ванной, чувствуя некое удовлетворение оттого, что смог отказать, что не показал свою слабость и не поддался её натиску, доказывая свою независимость и стойкость перед её провокациями. Он скидывает с себя одежду и встаёт под тёплые струи воды, прикрывая глаза и наслаждаясь покоем. Стоит так несколько минут и думает о ней, опираясь двумя руками о кафельную стену и не слыша, как за спиной открывается дверь, и Кэролайн на носочках подкрадывается сзади. Совершенно обнажённая, с неизменно хитрой улыбкой на тонких губах, она вынуждает его вздрогнуть, а потом напрячься, когда подходит сзади и скользит своими ладонями по блестящей от воды спине: начиная с плеч, лопаток, талии и заканчивая упругими ягодицами. За её ладонями следуют губы, и она прижимается ими где-то в районе его шеи в то время как её руки двигаются дальше, достигая внешней стороны бёдер и продолжая свой путь. Ненавязчиво и одновременно настойчиво. Медленно и томительно, отчего Клаус вдыхает сквозь стиснутые зубы, а потом, когда пальчики обхватывают его возбуждённый член, глухо стонет, сжимая кулаки и ещё больше напрягаясь. — Я правда скучала, Ники, — шепчет она, прижимаясь к нему сильней и нарочно касаясь возбуждёнными сосками его спины. Медленно-медленно подводит кулачок к основанию члена и вновь возвращается обратно, имитируя поступательные движения. Он чувствует её улыбку кожей и вновь злиться на себя, что так легко сдаётся и позволяет ей вести игру. Ему хватает мгновения, чтобы резко развернуться и прижать её к стене, подальше от льющейся на них воды. Захватить тонкие запястья одной рукой и фиксировать их над её головой, таким образом поменявшись ролями — теперь он будет играть и отомстит ей за каждую выходку. — Вот как? А по нему ты скучаешь тоже? — он не хочет слышать ответа, искренне жалея, что вообще поднял эту неприятную для себя тему, поэтому накрывает её губы своими и проталкивается меж ними языком, углубляя поцелуй. Свободной рукой очерчивает изгибы юного тела и замирает на груди, лаская её и слегка сжимая. Двигает бёдрами навстречу, чтобы она прочувствовала его возбуждение, и протискивает колено между её ног, открывая себе доступ. — Ник... — стонет она, пытаясь вырвать запястья из крепкой хватки и непроизвольно изгибаясь, когда его пальцы касаются её плоти. Ласкают и скользят по ней, вызывая волну возбуждения и неконтролируемого желания ощутить его в себе. — Господи, Ник, я хочу тебя. — Тогда тебе придётся потерпеть, милая, — Клаус довольно улыбается, не собираясь сдаваться, и целует линию её подбородка. Захватывает губами мочку уха, слегка посасывая, а затем проводит языком по ушной раковине, всё продолжая её дразнить и не позволяя даже прикоснуться к себе. Во время отстраняется, когда она тянется к нему всем телом, и прикасается только губами и ласкающими нежные складки пальцами. Ничем больше, тогда как ей хочется прижаться к нему и ощутить тяжесть его тела на себе. — Клаус, я прошу тебя, — Кэролайн запрокидывает голову, хватая ртом воздух и подстраиваясь под его ритм. Сгорает от желания, но ничего не может сделать, безрезультатно сопротивляясь ему и мечтая только об одном сейчас — прикоснуться, ощутить, почувствовать. Обхватить его ягодицы и втолкнуть наконец в себя, чтобы избавиться от этой агонии ожидания. Настоящая пытка. — Ники... — страстный шёпот ласкает его слух, и Клаус добирается до её груди, обхватывая сосок губами и обводя его языком. Сначала один, потом другой, пока она не начинает дрожать, наверняка готовясь сорваться. А он не может отпустить её одну — только с ним, поэтому уже в следующую секунду его пальцы застывают, вызывая её разочарованный стон и умоляюще непонимающий взгляд. — Что? — Давай, love, скажи, что ты хочешь меня. — Я уже говорила. — Ещё, — он, до предела возбуждённый, еле сдерживается, но продолжает стоять на своём, желая, всем сердцем желая, услышать эти слова. — Твою мать, Клаус, я хочу тебя. Я хочу тебя, я хочу тебя... хочу Она беззвучно открывает рот, когда он слишком резко вжимает её в стену и так же резко входит в неё, заполняя собою. Его ладонь поднимается с её бедра, по животу, груди, к шее, и Клаус слегка сжимает пальцы, словно наказывая её за вырвавшееся ругательство. Его грубость возбуждает её, и Кэролайн прекращает попытки вырвать руки. Лишь его член внутри, саднящие от сильной хватки запястья и сжатая его пальцами шея. Воздуха мало, но от этого ощущения в сто раз ярче, от этого страсть ещё острее, от этого каждый нерв на пределе, и она готова рассыпаться от его неистовых ласк. Прямо сейчас, в этот самый момент, когда он, перед этим выскользнув, вновь входит, вызывая волну оргазма, сотрясающего всё её тело. И она уже не чувствует его губ, его движений, его тяжести, только ускользающее удовольствие, оставившее после себя перенасыщенную пустоту. Он ещё продолжает двигаться в ней, когда она обессиленно обмякает и утыкается ему в плечо, едва держась на дрожащих ногах. Цепляется за широкие плечи и блаженно прикрывает глаза, ожидая его разрядки — и он кончает, с протяжным стоном, напирая на неё все телом и замирая. Дышит, глубоко и тяжело, мимолётно касаясь губами её виска и постепенно успокаиваясь, но до сих пор продолжая поддерживать её своими сильными руками. Ему хорошо сейчас, так хорошо, что он не может пошевелиться, лишь сдавленный смешок приводит его в чувства, и Клаус заглядывает в её лицо, бережно поправляя прилипшие ко лбу пряди. Такая красивая, с капельками воды на коже и мокрыми ресницами, ярко-алыми от его поцелуев губами и лёгким-лёгким румянцем. — Мне бы не помешал сейчас стаканчик крепкого кофе, — он улыбается в ответ на её хитрую улыбку и уставший взгляд, а Кэролайн становится вдруг серьёзной. Она проводит указательным пальчиком поперёк его лба, спускается на переносицу, задевает кончик носа и останавливается на его губах, поглаживая их и лаская. — Наоборот, ты устал и тебе нужно поспать. Обещаю не приставать к тебе, и даже если ты что-то почувствуешь — продолжай спать, я сделаю всё сама. — Ты ненормальная, — он широко улыбается, отходя от неё и вновь попадая под включённую воду. Делает её чуть прохладней, желая взбодриться, и тянет Кэролайн на себя, чтобы спрятать в своих объятиях. Их время истекает с каждой секундой, и Клаус не может, просто не имеет права спать. Они лежат на большой кровати, застеленной тем самым тёмно-зелёным бельём, и молча смотрят в окно, где постепенно просыпается солнце. Оно стучится в окно яркими лучами и бликует на полу, отражаясь от небольшого зеркала, висящего на стене. Оно напоминает им, что пора расставаться, но ни Кэролайн, ни Клаус, нарочно не смотрят на часы, оттягивая момент разлуки и продолжая наслаждаться обществом друг друга. Иногда, когда становится совсем тяжело, и сон порывается его накрыть, Клаус закуривает сигарету, наблюдая за сизыми струйками дыма и лаская кончиками пальцев спину прижавшейся к нему Кэролайн, на удивление молчаливой и задумчивой. Она думает о чём-то своём, отрешённо смотря в окно и продолжая лежать в одной позе: закинутая на него нога, и рука, обнимающая его грудь, слишком крепко, словно она боится отпустить и лишиться этого тепла и спокойствия. Время идёт... — Ты правда хочешь знать? — Что знать? — он отвлекается от своего занятия и переводит на неё вопросительный взгляд, попутно целуя в маячившую перед губами макушку и откладывая сигарету в пепельницу. — Скучаю ли я по нему. Ты спросил меня: скучаю ли я по нему. Ты хочешь знать правду? — она не двигается, не считает нужным даже посмотреть на него, и голос её тихий и размеренный, но почему-то ударивший его намного сильнее чем яростный крик. — Нет, мне всё равно. Абсолютно. Ты же его девочка, — в горле противно скребёт и хочется сплюнуть горечь, но Клаус произносит это с завидным безразличием, вызывая в ней слабую улыбку. — А между нами? Что? — А между нами просто секс, Кэролайн. Ничего больше. Кажется, это твои слова: ты хочешь, я хочу, почему бы и нет? Он сейчас сам себя обманывает, но это лучше, чем глупо надеяться на большее. — Действительно... Ты прав, Ники, — её прикосновения становятся холодными, когда она поднимает голову и невесомо целует его в губы, а потом встаёт с кровати и, обернувшись простыней, подходит к креслу, на котором лежит её одежда. — Думаю, мне пора, Дилан вернётся вечером, а мне многое нужно успеть. Клаус недовольно выдыхает, приподнимаясь на локте и наблюдая за ней. Ни говорит ни слова, даже тогда, когда она, надев платье, поправляет волосы и, всё также не смотря на него, сосредоточенно ищет сумочку. Прячется от его колких слов в защитную раковину и, отворачиваясь, находит сумочку на стуле возле двери. Только уйти так просто не может, не может не взглянуть на него и не попрощаться тоже не может, поэтому оборачивается через плечо, одаривая его лучезарной, пусть и вымученной улыбкой и игриво махая пальчиками. — Увидимся?.. — Посмотрим, — он пожимает плечами и кривит губы, а она согласно кивает, лишь на мгновение замешкавшись и продолжая на него смотреть. — Значит, до встречи, Ники. Уходит, оставляя его одного: уставшего, разочарованного и чувствующего себя виноватым — перед ней. За ложь. Ведь это не просто секс, просто секс — это эгоизм в получении удовольствия, это одна цель, однобокая, это отсутствие привязанности и заботы. Просто секс — это удовлетворение животных инстинктов и похоти. Из-за "просто секс" не едешь за четыреста миль и не плюёшь на сон, не рискуешь очень и очень многим, не менее важным, но всё же уступающим этим странным, до одури странным отношениям. Сложным, непонятным, раздражающим, неправильным... и тем не менее всё больше увлекающим его. — Заебало всё, — Клаус устало потирает глаза и смотрит на время, садясь на край кровати и пытаясь выкинуть из головы этот её обиженно-укоряющий взгляд на фоне вроде бы довольной улыбки. Он преследует его долго, до тех пор пока он не спускается вниз и не забирает ключи у владельца мотеля, попутно прощаясь с ним и благодаря за приют. Открывает двери, смотря себе под ноги и надевая солнечные очки, и только лишь когда сталкивается в проходе с какой-то парочкой, поднимает голову, хмурясь и пристально смотря на будто знакомого мужчину, тоже взглянувшего на него с интересом. Где-то он его уже видел. Впрочем, мало ли где, город большой, и вряд ли они ещё пересекутся. Впереди долгая дорога, важная встреча и мысли о ней... опять же...