Увидимся...

Он старается не обращать на неё внимания — никакого, но всё же иногда касается взглядом, быстрым и недовольным. Скользит по её плечам, согнутой руке, локоть которой упирается в дверцу, а кулачок подпирает подбородок, — её ногам, слегка загорелым и практически не скрытым коротким платьем, её груди, обтянутой жёлтым шёлком. Он поражается её упрямству и тому, как сильно она выводит его из себя, учитывая то, что раньше он срывался крайне редко. Он думает о том, что его взгляды по отношению к ней как-то внезапно, буквально за последние сутки, изменились, перевернулись и переродились, и что в этом виновата именно она, её непредсказуемость и таинственность, ребячество и связанные воедино, на удивление уживающиеся в ней невинность и порочность. Все эти качества наряду с раздражением вызывают любопытство, и Клаусу даже интересно знать, как далеко она может зайти. Но самое главное: как далеко может зайти он... Впрочем, эта ночь уже кое-что показала, и зайти он может. На самом деле. Он не спрашивает её мнения, когда проезжает центр города, в который ей якобы было нужно, и направляется к особняку Грейс, обещавшей ему какой-то сюрприз. И пусть этим сюрпризом будет большая кровать, застланная ярко-алым вульгарным бельём, ему всё равно. Всё равно, что Кэролайн придётся ждать где-то внизу, пока он не получит сюрприз и хотя бы немного успокоится. А ему это нужно, потому что против его воли он вновь и вновь вспоминает её разговор с Диланом, а потом её тело в своих руках и страстные поцелуи. Это её "пожалуйста" и умоляющий, просто до смешного умоляющий взгляд, которому он не смог отказать — не потому что "отец" попросил её свезти, а потому что она... попросила. — Это же дом Колиннз? — она первая нарушает молчание, вытягивая шею и рассматривая огромный особняк, спрятанный за массивной металлической оградой и воротами, сейчас открытыми и без труда пропустившими их на ухоженную территорию. Большое каменное здание, белоснежное и изысканное, французские окна и цветы. Цветы повсюду, прямо как у Дилана. А ещё десятки припаркованных машин и громкая музыка, смешанная с криками и смехом. — Умница, Кэролайн, только посмотри, как нам повезло. Вечеринка... — Клаус наконец улыбается, уже предвкушая развлечения, а Кэролайн напротив, становится хмурой. Опять надувает свои губы, отворачиваясь, и не торопится выйти из машины, когда Клаус находит место для парковки. — Ты идёшь? — Я думала, мы проведём этот день вдвоём. Он закатывает глаза, разводя руки в стороны и радуясь её капризному настроению — избалованной девочке не нравится, что ж, зато его всё вполне устраивает. — Как хочешь, можешь сидеть в машине. Я не настаиваю. Отлично тебе повеселиться, — он точно знает, что она пойдёт за ним, поэтому едва сдерживает ухмылку, когда за спиной хлопает дверца, и Кэролайн догоняет его, всё продолжая дуться и что-то ворчать себе под нос. Она лишь на секунду касается его горячих пальцев, но тут же опасливо отдёргивает руку, когда к ним выходит хозяйка дома. — Майколсон... собственной персоной. Не ожидала, что ты приедешь поздравить меня с Днём Рождения, — Грейс, в длинном голубом платье, лёгком и воздушном, с высоко забранными волосами и дизайнерскими украшениями, одетыми на тонкую аристократическую шею и запястья, еле заметно кривит губы, окидывая Кэролайн придирчивым взглядом. Высокие каблуки подводят её, и на последнем шаге она спотыкается, тут же падая в объятия Клауса и проливая на него часть шампанского из высокого бокала. — Прости, я уже пьяна. Нахрена ты её притащил сюда? — шепчет она ему на ухо, в то время как Клаус продолжает удерживать её за талию. И Кэролайн, не услышавшая вопроса, но увидевшая их близость, отвечает ей взглядом исподлобья и скрещёнными на груди руками. — Дилан попросил за ней присмотреть. — Всего лишь часть правды, но ведь ей необязательно знать нюансы. И уже вслух: — Прости, я забыл, совершенно забыл. Позволь поздравить тебя. — Пошли, хватит здесь стоять, и сними футболку, иначе это сделаю я, — Грейс смеётся, взяв его за руку и потянув за собой. — Кэролайн, не отставай. Я гарантирую вам отличный день, вечер и ночь, если вы, кончено, захотите, — она произносит это эротичным шёпотом, всё больше обращаясь к Клаусу и игнорируя плохо скрываемое недовольство Кэролайн, с интересом разглядывающую начинку особняка, где каждая деталь выдаёт отменный вкус хозяйки. Грейс проводит их на задний двор, к остальным гостям, и, показав Кэролайн, где можно найти выпивку, крадёт у неё Клауса, обещая ему, что за ней присмотрит охрана. Она тянет его за собой наверх, изредка оглядываясь и улыбаясь, но, как только они входят в комнату и остаются одни, становится вмиг серьёзной. — Что он натворил? — Кто? — Ты знаешь, Ники, не играй со мной. Я слышала, что твои люди ищут Элмерса, — Грейс наливает два стакана, один из них протягивая Клаусу, а другой задерживая в своей руке. Чуть пригубляет, но тут же ставит на место, выжидающе смотря на друга, устраивающегося на диване. — Это не твоё дело. — Моё, учитывая то, что мы с ним не так давно спали. Она присаживается на стол, раздражённо избавляясь от взмывших к потолку занавесок, подхваченных ветром и раздувшихся над ней словно большие белые пузыри. — Тогда ты должна знать, что он угрожал Кэролайн. Вернее, хотел её убить. — Брось, Ник, он и муху не обидит. Трепло и только. — Делаю выводы, что ты не знаешь, где он, — Клаус допивает, закидывая одну руку на спинку дивана и облизывая горькие-горькие губы. Хочет покурить, но вспоминает, что забыл сигареты в машине, поэтому он убирает пустой стакан и начинает барабанить по подлокотнику пальцами. — Не знаю. И даже если бы знала — не сказала. — Что ж, я хотел как лучше. Видишь ли, предпочтительнее, если бы я добрался до него первым, потому что максимум, чего бы он лишился, это парочки пальцев. А вот Дилан точно не даст ему шанса. — Ник, но я правда не знаю, — Грейс ему верит и устало сникает, понимая резонность слов Клауса, но совершенно не зная, как помочь непутёвому бывшему любовнику, вляпавшемуся в такое дерьмо. Связаться с Диланом угрожая его девчонке? Верх безрассудности. — У нас есть время. Дилан пока не знает. — А как же твои грязные игры? Пальцы Клауса застывают в воздухе, а сам он напрягается, судорожно сглатывая и воспринимая тонкие намёки Грейс в сторону его игр с Кэролайн. — Думаешь, Дилану понравится, что ты дашь шанс тому, кто посмел обидеть его куколку? — она начинает подкрадываться к нему, по пути комкая ткань платья и оголяя длинные ноги. С лукавой улыбкой подходит ближе, касаясь его колен своими ногами, и ещё выше задирая платье. — К чёрту Дилана, Тони и эту вашу Форбс. Я обещала сюрприз. Грейс игриво прикусывает губу и, в одно мгновение снимая трусики, устраивается на коленях Клауса, немного растерявшегося, но тут же положившего руки на её бёдра. — К чёрту всех... — она выдыхает ему на ухо, обводя ушную раковину языком и спускаясь ниже, на его шею, где очерчивает россыпь родинок. Кадык, подбородок, губы, которые она втягивает и посасывает, приподнимаясь на его коленях и опускаясь обратно, возбуждая: их обоих. — Грейс, постой, — он впивается в её ягодицы пальцами, немного грубо, немного болезненно, и уворачивается от поцелуя, предоставляя для ласк свою скулу. — Расскажи мне о ней. — О ком? — О Кэролайн. Она на секунду замирает, прижимаясь улыбающимися губами к его виску. Пожимает плечами, постепенно пробираясь к его ремню и желая почувствовать его в себе. Секс по дружбе, что может быть лучше? Без обязательств и истерик. — Я не знаю. Дочка алкоголички и вора. Ничего интересного. — И как он её нашёл? — Клаус резко вдыхает, когда она всё-таки справляется с задачей и вынуждает его привстать, чтобы спустить брюки. — Может, замолчишь? Не будем портить момент разговорами о Форбс. — Твою мать, — он запрокидывает голову, шипя сквозь стиснутые зубы, когда она обхватывает его член рукой и скользит по нему вверх-вниз, стимулируя и вызывая дикое желание. — У меня нет с собой резинки. — Уже есть... — взвинченный голос Кэролайн заставляет его резко открыть глаза, а Грейс глухо выругаться. Блестящая упаковка презервативов летит прямо ему в лицо, и Клаус не успевает увернуться, получая ею по носу и пытаясь вернуть брюки на место. Он изумлённо смотрит вслед тут же развернувшейся Кэролайн, быстрыми шагами направившейся к выходу, и дожидается, когда Грейс слезет с его бёдер, чтобы тут же вскочить на ноги. — Что с ней? — она, словно до сих пор не поняв, что произошло и что офигенный секс ей уже не светит, ошарашенно смотрит на взбешённого Клауса, поправляющего одежду и трясущимися от злости руками застёгивающего ремень. Ему нужно догнать её и расставить все точки над "i", чтобы выяснить раз и навсегда, что ей позволено, а что нет. Такая выходка не позволена точно. — Не знаю, — он стремительно покидает комнату, почти бегом следуя за впереди идущей мачехой. Догоняет её у лестницы и грубо хватает за запястье, заталкивая в первую попавшуюся комнату и закрывая её на замок. — Какого чёрта это было? Не скажешь? — Мне здесь не нравится, — она поддерживает его тон, срываясь на крик и вырывая руку. Упрямо стоит на своём, с напускной смелостью смотря в его разгневанное лицо, и не отступает ни на шаг, когда Клаус, сжав челюсти и нервно дёрнув головой, подходит к ней ближе. — А я тебя не просил ехать со мной. Что ты от меня хочешь? Блять, отвечай, ты меня уже задолбала, — он несдержанно берёт её за предплечья и трясёт, желая вытрясти из неё эти бзики, определиться, понять, почувствовать, ответить на многочисленные вопросы и разобраться. Разобраться, какого чёрта вообще происходит между ними. — Я тебя хочу, — она тихо шепчет, этим шёпотом пробиваясь через его гневную тираду, и глубоко дышит, не отводя глаз и надеясь, что он не оттолкнёт её сейчас. Просто примет всё как есть и позволит затеять новую партию. И Клаус застывает, рассерженным взглядом изучая её красивое, слишком невинное сейчас лицо: золотистая от загара кожа, длинные ресницы, слегка задетые чёрной тушью, тонкие губы, ещё сохранившие оттенок неброской помады. Он знает вкус этих губ, как и вкус её кожи, как и запах её волос, остаётся узнать одно... Кэролайн не двигается, всматриваясь в его глаза, на дне которых замечает пламя, не злости, нет, а постепенно вспыхивающей страсти, которая медленно захватывает его разум, толкая на опрометчивый шаг — оттеснить её к стене и, зарывшись в распущенные белокурые локоны пальцами, нависнуть над её приоткрытыми губами. Эти секунды с ней интимнее всех откровенных моментов, накопленных за всю его жизнь и не отложившихся в памяти, потому что сейчас он не думает ни о чём: ни о Грейс, лишь несколько минут назад извивающейся в его руках, ни о Дилане, что приезжает буквально завтра и заберёт её, ни об опасности, что станет неотъемлемой спутницей их отношений — только её губы и горячее частое дыхание, касающееся его кожи, будто воспалённой от её близости и реагирующей на каждое прикосновение воздуха. Жарко... Он чувствует, как постепенно подчиняется её чистому-чистому взгляду, её откровенному желанию быть с ним, её клубничному запаху, забившему лёгкие, но продолжает стоять в одной позе — только касаясь её затылка ладонью, больше ничем, даже не прижимая её своим телом и уж тем более не смея прикоснуться к губам. Чем желаннее момент, тем ярче эмоции, и эти эмоции срывают крышу, когда Кэролайн берёт инициативу в свои руки и целует его сама. Слишком дерзко и смело, будто вызывая его на поединок, будто спрашивая: — Боишься...? На что он отвечает не менее пошлым поцелуем, наконец вжимая её в стену и принимая вызов. — Клаус... Твою мать, даже голос её, эротичный, жаркий, чуть охрипший возбуждает его сильнее, чем ласки Грейс, и Клаус задирает её и без того короткое платье, чуть ли не срывая трусики, но всё же сдерживаясь, и, вставая перед ней на колени, попутно осыпая её бёдра поцелуями, снимает их, отбрасывая в сторону и возвращаясь на место — между её разведённых ног, одну из которых она забрасывает на его бедро. Кэролайн стонет, когда он прикусывает кожу на её шее. Целует ключицу и чуть поводит бёдрами, прижимаясь грубой тканью брюк к её промежности. Пропускает между ними руку и ласкает её влажную плоть, вызывая неконтролируемую дрожь и ещё более громкие стоны. — Прошу тебя, — её просьба тонет в его настойчивых губах, и Кэролайн изгибается навстречу, когда Клаус, не прерывая поцелуя, справляется с брюками и направляет возбуждённый член в неё. Входит... на удивление бережно и аккуратно, дюйм за дюймом наполняя её, и на миг застывает, пряча лицо в изгибе её шеи. Если он сейчас двинется, то сорвётся, вот так просто, от одного толчка, поэтому он глубоко дышит, унимая желание и с трудом справляясь с ощущениями. — Ты этого хотела? — он поднимает голову и делает первый толчок, немного резкий, заставивший её судорожно выдохнуть и уцепиться за его плечи. Она кивает головой и вновь задерживает дыхание, когда он выскальзывает из неё и входит обратно, на этот раз медленно-медленно, словно дразня и наслаждаясь её зависимостью от него. — Этого? — снова движение бёдрами, и её громкий стон. — Этого? — он удерживает её ногу, обхватившую его, и постепенно наращивает темп. Смотрит, как она прикрывает глаза, кусая губы и запрокидывая голову от удовольствия. Всё сильнее вонзает свои пальцы в его плечи и, подстраиваясь под ритм, открывается навстречу. И он тоже теряется, всё больше утопая в наслаждении и удивляясь тому, что он чувствует при обыкновенном сексе с ней. Всего лишь секс, не больше. И завтра всё будет по-другому. Они забудут, вычеркнут, спрячут их тайну далеко-далеко, чтобы её никто не нашёл, даже Дилан, тем более Дилан. — Ник... — она содрогается, ещё принимая его в себя и дрожа от напряжения, медленно переходящего в приятную усталость. Перебирает волосы на его затылке и улыбается, пробуя солёные капельки пота, выступившие на его лбу. Он аккуратно покидает горячее тело и настраивает сбитое дыхание, попутно лаская нежную кожу бедра и поправляя её немного растрёпанные волосы. Заботливо и ласково касается её щеки и задерживает пальцы на припухших, истерзанных его поцелуями губах. — Теперь ты от меня отстанешь? — он говорит это на полном серьёзе, но она всё равно улавливает нотки сомнения и хитро-хитро улыбается, изгибая брови и шепча: — После такого? Ты шутишь? Смеётся, быть может, неуместно, издеваясь над его вытянувшимся лицом, но зато искренне и по-настоящему, одаривая его солнечным светом и своим очарованием. Он не шутит, но уже сам не хочет, чтобы она отстала, а вслух произносит, обхватывая её подбородок и фиксируя смеющийся взгляд на себе: — Я не шучу, Кэролайн, просто забудем об этом... — он не поддерживает её настроения и молча приводит себя в порядок. Всё также молча пятится назад, открывает дверь и выходит, чувствуя себя проигравшим и загнанным в угол обыкновенной кокеткой, всё же добившейся своего и прошептавшей ему в спину упрямое "нет". Всё только начинается.