Увидимся...

Громкая музыка раздражает не меньше, чем сидящая на соседнем сидении девушка, но Клаус нарочно не делает тише, не желая развлекать Кэролайн разговорами. Он лишь приоткрывает окно, впуская в салон расплавленный воздух и избавляясь от вкусного запаха, всё больше въедающегося в кожаную обивку и его одежду, которую сразу же по приезде домой он выкинет в стирку. Он отбивает ритм пальцами по рулю и уверенно ведёт свой любимый Land Rover, лишь изредка позволяя себе взглянуть в сторону молчаливой "мачехи", не пытающейся разрядить обстановку и будто чувствующей его настроение. Она не хочет оправдываться и что-либо объяснять тоже не хочет, хотя прекрасно понимает, что о ней думает Клаус. Она уже привыкла к таким мыслям и даже научилась от них защищаться. Яркое солнце, горячий асфальт и наконец знакомые улочки родного города, который за эти шесть лет мало чем изменился. Всё те же магазины, закусочные, автозаправка, только на месте бывшей школы, превратившейся в ещё неубранный обгоревший мусор, зияет огромная дыра, напоминающая о страшной трагедии. — Здесь погибло шесть учеников и учитель, который спас почти весь класс, но не успел спасти себя, — Кэролайн нажимает на кнопку, и равномерный звук мотора заменяет тяжёлые басы, а Клаус коротко кивает головой, не притормаживая и не расспрашивая подробностей. — Это был и мой учитель тоже, если тебе интересно. Но вся эта трагедия как-то прошла мимо, потому что всё внимание было направлено на убийство Майки и его похороны. — Сожалею. — Спасибо, — она смотрит на него всего несколько секунд, а потом, словно опомнившись, улыбается, вновь принимая задорный вид и показывая на торговый центр наманекюренным пальчиком. — Останови здесь, — упирается руками в панель, когда Клаус резко притормаживает, исполняя её желание, и одаривает его злым взглядом, поднимая слетевшие от резкой остановки очки. — Ладно, не думала, что ты такой послушный. Ты со мной? Его брови взмывают вверх от удивления, и он ещё крепче обхватывает руль, сжимая от недовольства челюсти. Окидывает её презрительным взглядом, скрытым за тёмными стеклами, и непроизвольно задерживается им на стройных ногах. — Прости, я в няньки не нанимался, — он намекает на её возраст, стараясь задеть, но Кэролайн лишь пожимает плечами и ловко выходит из машины. Оборачивается через плечо, поправляя волосы и задравшееся платье. — Мне не нужна нянька. — Вот и отлично. Буду здесь через три часа, — он обворожительно улыбается, вдавливая педаль газа и не дожидаясь, когда она закроет дверь. Срывается с места, оставляя её на стоянке перед центром и вновь принимая серьёзный вид. Бесит, что "отец" купился на красивую обёртку. — Нимфетка. Здесь всё именно так, как и было шесть лет назад: зелёные обшарпанные стены, потрескавшийся кожаный диван и импровизированный столик из использованных покрышек и куска фанеры. Запах бензина, лака и полироля. Полное отсутствие кондиционеров и заляпанный машинным маслом пол. Клаус уверенно проходит вовнутрь, снимая очки и ударяя ладонью по капоту стоящей в боксе тачки. Прислоняется к ней спиной и с ухмылкой ожидает, когда из-под неё вынырнет одетый в грязный рабочий комбинезон мужчина. Он неверяще смотрит на нежданного гостя, вытирая чёрные от смазки руки, и широко улыбается, узнавая своего старинного друга, давным давно свалившего из этой дыры в Нью-Йорк. — Клаааус, чёрт бы тебя побрал, — мужчина поднимается на ноги и радушно обнимает приятеля, хлопая его по спине и отмечая про себя, что с последней их встречи он стал выглядеть куда более солидно. Фирменная белая футболка и чёрные джинсы. Отросшая щетина и отлично уложенные волосы. Нью-Йорк творит чудеса. — Как поживаешь, друг? — наконец, он отстраняется, направляясь в сторону стоящего в углу холодильника и по дороге отпинывая попавшуюся под ноги пустую банку. Достаёт четыре бутылки пива, тут же покрывшееся мутной испариной, и показывает на диван, приглашая гостя сесть. — Неплохо, Марсель. Всё трудишься? Марсель кивает, вытирая выступивший на шее пот полотенцем, и садится рядом с другом, протягивая ему бутылку. Когда-то этот гараж был местом сборища их компании. Когда-то они любили веселиться и прожигать молодость в адреналине скорости и травки, алкоголя и доступных девочек. Когда-то их связывала крепкая дружба. Дружба до сих пор сохранилась, вот только их ряды поредели. — Тружусь и кое-как удерживаюсь на плаву. Сам понимаешь, кто не имеет связей не имеет и денег. Сожалею о Майки. Клаус делает большой глоток и прикрывает глаза от удовольствия, когда холодное освежающее пиво соскальзывает по горлу и хоть немного остужает внутренности. Устраивается поудобнее, рассматривая разноцветные надписи на стене, и достаёт сигареты, предлагая Марселю закурить и чиркая зажигалкой. — Я тоже. Ты что-нибудь слышал об этом? — Слышал, но я не суюсь в эти дела, друг. Я почти не сталкивался с ним после твоего отъезда, но говорят, он стал слишком наглым и отчаянным. — Мы тоже такими были в его возрасте. — Ты прав. Ещё? — Марсель отдаёт вторую бутылку, а сам откидывается на спинку дивана и выпускает дым кверху, плавясь от жары и проклиная сломанный вентилятор. — Как тебе Нью-Йорк? Тебя давно не было. — Дела... а Нью-Йорк как клоака. Та же хрень, что и здесь, только смертей куда больше, — Клаус замолкает, почему-то не зная, что ещё сказать. Вроде друзья, но тем общих не осталось. — Как Мэтт? До сих пор угоняет тачки? — Мэтта пристрелили года полтора назад, а Дэни сидит за кражу, — будто предугадывая его следующий вопрос, говорит Марсель. — Так что ты вовремя свалил отсюда. Задолбал этот город. — Почему не уедешь? — А где мне рады? — Действительно, — Клаус горько усмехается, наконец расслабляясь и задумываясь над тем, как здорово раскидала их жизнь. В разные стороны, на разные горизонты, и теперь от их компании остались только он да Марсель, исписанные краской стены и удушливый запах бензина. А ведь Дэни неплохо играл на гитаре и даже выступал на концертах в школе. Мэтт разбирался в машинах и заработал свой первый доллар в пятнадцать, когда отремонтировал тачку шерифа, вставшего на дороге. Хорошие были времена. Были... Они болтают долго, вспоминая былое, и Клаус смеётся, то и дело подкидывая воспоминания и вроде уже чувствуя себя в своей тарелке. Жалеет о многом и о многих, но ничего не может изменить, выбрав свой путь и оставив родной город ради "отца", заставившего его двигаться дальше. — Мне пора, — Клаус с недовольством смотрит на часы, вспоминая о Кэролайн, и нехотя встаёт, подавая руку Марселю. Прощается, обещая как-нибудь вновь приехать, и садится в спасительную прохладу салона, до сих пор пахнущего клубникой. Едет по улицам медленно-медленно, вылавливая взглядом знакомых и пытаясь оттянуть время. Он думает о том, что теперь, после смерти Майки, этот город станет для него конечным пунктом, и ему придётся забыть про Нью-Йорк, каких-никаких друзей там, бизнес, в который он вложил так много сил и времени, а теперь должен передать другому. Забыть о своих планах и мечтах, чтобы осесть здесь и руководить империей "отца", решившего уйти на покой. Но таков его долг перед Диланом, когда-то взявшим его на воспитание и спасшим от грязи улиц. Долг перед "отцом", потерявшим своего сына и теперь надеющимся только на него. Нельзя разочаровывать близких, даже если ты забиваешь на собственные желания, поэтому Клаус всё-таки подъезжает к торговому центру, к ждущей его Кэролайн. Вся окружённая разномастными пакетами, яркая и солнечная в своём жёлтом платье, она подозрительно принюхивается, когда он подходит к ней и складывает покупки в машину. — Ты пьян? — Да ладно тебе, мам, — он говорит это вскользь, желая уколоть и поставить на место. Хлопает багажником и, опираясь о машину плечом, ждёт ответной реплики. Стоит и смотрит, как она молча переваривает обиду, вовсе не заслуживая такого отношения к себе. — Придурок, — кидает Кэролайн и разворачивается, быстро достигая дверцы. Пытается открыть её, но Клаус вовремя оказывается сзади и сильным ударом возвращает дверь на место, зажимая девушку между машиной и собой. Он заключает её в ловушку между своих рук и не даёт пошевелиться, отчего Кэролайн шипит, ощущая грудью раскалённый металл. — Я не знаю, каким образом ты подобралась так близко к нему, но даже не думай, что сможешь обмануть меня, — он чуть склоняется к её уху и делает глубокий вдох. Пахнет клубникой и едва уловимым запахом пота, выступившего на её висках и шее. Она прижимается щекой к стеклу, дыша глубоко и нервно, но не просит выпустить, нисколько не боясь его и точно зная, что он не причинит ей вреда. Ведь Клаус так любит "отца"... — Я встречал много, много таких, как ты. И знаю, что вам нужно: деньги, побрякушки и шикарная тачка. Чисто для интереса, Кэролайн, сколько ты стоишь? — её ладони, прижатые к поверхности, сжимаются в кулаки, и она встаёт на носочки под напором его тела, надавившего сзади. Аризона. Жарко и душно. Хочется пить. — Пошёл ты. — Ну вот и поговорили. Думаю, тебе и так ясно, как я отношусь к вашим отношениями. Единственное, что меня радует: Дилан счастлив. Так что не разочаруй меня, Кэролайн, — он до сих пор рядом. Шепчет, касаясь её волос губами и чувствуя своим телом каждый её вдох, а потом резко отступает назад и как ни в чём не бывало обходит машину, садится на водительское сиденье и, потянувшись через весь салон, открывает ей дверь. — Ты едешь или как? Сигарета, затяжка и сдержанная улыбка — притихшая девчонка всё уяснила.