Искушая судьбу

      Гермионе отвели просторную комнату в западном крыле дома, из окна которой открывался прекрасный вид на излучину реки и на освещённые солнцем горы позади неё. В комнате на помосте стояла инкрустированная розовым деревом кровать, отделанная голубой с золотом тканью. Вся прочая обстановка была изготовлена из красного дерева и, несомненно, в расчёте на женский вкус.       Сидя за туалетным столиком, подперев голову рукой, Гермиона взглянула на стоящие рядом с ней на деревянной полке бронзовые часы. Она нахмурилась. Было уже поздно, очень поздно, а этот чёртов жених так и не появлялся.       — Уже больше семи, а о нём всё ни слуху ни духу, — громко сказала она в пустоту комнаты. — Солнце почти зашло. Прекрасно же он встречает будущую невесту. Манеры прямо-такие королевские. Истинная галантность. Но чего можно ожидать от таких людей, тем более от этого хорька?       Из-за расшитой цветами ширмы вышла Аннис, несущая поднос с несколькими небольшими чашками.       — На твоём месте я постаралась бы забыть это слово до того, как вернётся его светлость. Последнему, кто имел глупость назвать его так, пришлось проглотить свои собственные зубы. К тому же даже лучше, что его до сих пор нет, девочка. На то, чтобы снова сделать волосы прямыми, у меня уйдёт целый час. О чём ты думала, когда прыгала в это озеро? Твои волосы снова кудрявые. А если бы тебя увидели скачущей голой, как стриженная овца? Если бы кто-нибудь оказался поблизости и рыскрыл твой маленький секрет? Что бы ты тогда делала?       Не успела Гермиона открыть рот, как за окном раздались громкие крики, собачий лай, отдалённый звук охотничьего рога и приглушённый стук копыт по сырой почве.       — Аннис, прекрати свою болтовню и выгляни посмотреть, что там делается.       Аннис высунулась за открытую створку окна.       — Ага! Лёгок на помине. Это он, девочка. Наконец-то прибыл. И какая встреча.       Она повернулась, перекрестилась в безмолвной молитве и подошла к Гермионе.       — Лучше тебе приготовиться, девочка. Твой будущий жених прибыл для встречи с тобой.       При воспоминании о висящем на лестнице потрете сердце Гермионы забилось быстрее. Совершенно забыв о том, что только недавно обвиняла своего жениха в пренебрежении к своему прибытию, она вскочила на ноги.       — Он здесь? Уже? Чёрт возьми! Нам нужно спешить! Скорее, Аннис, зелье готово?       Аннис подошла к очагу и помешала варево, готовящееся в небольшом железном котелке.       — Почти готово. Если бы ты не была такой дурочкой и не смыла бы краску с волос, в такой спешке не было бы необходимости. — Она взяла маленькую ступку и, растерев в ней пестиком какое-то непривлекательно выглядевшее вещество, высыпала его в кипящее на медленном огне содержимое котелка.       — Ты права, Аннис. Извини меня. Но озеро выглядело так заманчиво. Сначала я просто хотела пройтись по берегу, но когда увидела его за деревьями, то снова вспомнилось былое. Ты же помнишь, как я любила купаться в нём, а это было так давно. Я ничего не могла с собой поделать, просто должна была нырнуть.       Аннис наклонила голову Гермионы над фарфоровым умывальным тазом и улыбнулась:       — Я всегда знала, где тебя искать, когда ты пропадала. Вместо того чтобы заниматься рукоделием или музицировать на спинете, ты вечно прыгала голышом, как лягушка, по окрестным скалам.       Она вылила немного смеси из котелка на голову Гермионы.       — Во всём виноват этот твой друг Буз. Вы с ним почти ровесники, поэтому-то ты вечно и таскалась за ним, пытаясь доказать, что способна на тоже, на что и он. Интересно, что сейчас поделывает наш дорогой Буз?       При упоминании имени своего друга Гермиона нахмурилась:       — Вероятнее всего, висит с выклеванными глазами на придорожной виселице за ограбление какого-нибудь кучера. Я не имела от него вестей почти два месяца. С тех пор, как он сообщил мне о времени прибытия Астории. Можно было бы догадаться, что Буз не будет ждать, пока план принесёт плоды.       От запаха Аннисоного варева она сморщилась.       — Аннис, что там в твоём ведьмином зелье? Пахнет отвратительно.       Аннис начала втирать густую смесь в кудрявые волосы Гермионы.       — Кожура грецких орехов, листья мирта, шалфей и кое-что ещё, о чём тебе лучше не знать. А то тебя может вывернуть наизнанку.       Зная о стремлении Аннис сохранять свои рецепты в тайне, Гермиона не стала дальше допытываться, что означает это «кое-что ещё».       — Разве обязательно, чтобы оно пахло так ужасно? Малфой близко ко мне не подойдёт, если почувствует это зловоние.       — Чтобы сделать твои волосы такими же прямыми, как у Астории, зелье должно быть достаточно крепким. Прекрати болтать чепуху. Когда оно высохнет, запах станет слабее.       Она вылила остаток содержимого котелка на голову Гермионы.       — Горячо!       — Потерпи немного. Оно быстро остынет.       Аннис отжала из волос Гермионы остаток чёрного настоя и закрутила уже прямые волосы на макушке.       — А теперь, чтобы не испачкать платье, накинь на плечи вот это и присядь перед очагом подсушить волосы.       Гермиона сделала, как ей сказали, наблюдая за тем, как Аннис выливает оставшуюся в тазу краску в стоящий в углу комнаты горшок. Если запах этих отбросов коснётся ноздрей горничных, они, несомненно, решат, что Драко Люциус Малфой женился на уличной девчонке с испорченным желудком.       — А ты успела подогнать по моей одно из платьев Астории, чтобы я смогла надеть его сегодня вечером? — спросила она, присаживаясь на маленький стульчик перед огнём.       — Да, хотя это было тоже непросто. Этой девушке, если она хочет поймать себе мужа, необходимо держаться подальше от кексов, чтобы не превратиться в настоящую кобылу. — Аннис черепаховым гребнем начала расчёсывать ещё влажные и спутанные волосы Гермионы. — Хотя, может быть, она хочет отрастить себе зад потолще. Берёт в этом отношении пример с матери.       — Ты уверена, что платье будет по мне?       — Да. Никто даже не догадается, что платье сшито не на тебя. Радуйся, что я здесь с тобой! С твоим умением шить, если бы ты приложила к нему свои руки, то выглядела бы как неудачливая торговка совами.       — Рукоделие никогда не было моим сильным местом.       — Это уж точно. Сейчас одна из прачек гладит его. Но мне всё же хотелось бы, чтобы можно было вернуть особняк как-нибудь по-другому. Ты уверена в том, что сможешь убедить его светлость, что ты и есть та самая Астория? Он может знать о ней то, о чём ты не имеешь никакого понятия. Что, если он поймает тебя на чём-нибудь? Малфой не кажется мне человеком, которого так легко надуть. Наоборот, он, я думаю, изобьёт тебя до полусмерти, если узнает всю правду.       — Но я должна убедить его в этом, Аннис. Неужели ты не понимаешь? Это единственный для меня способ получить особняк обратно, если даже он не будет полностью принадлежать мне. По крайнем мере потомки Грейнджеров снова будут бегать по его коридорам. Я обещала себе, что я вернусь в особняк, и я должна выполнить это обещание даже с риском быть пойманной, иначе особняк исчезнет с лица земли. Кроме того, это единственный способ отомстить этому человеку за то, что он отобрал у нас особняк. Он не должен узнать правду, по крайней мере до тех пор, пока я не буду носить его ребёнка. Тогда ему придётся столкнуться с проблемой расторжения брака.       — А что при этом ты будешь делать с ребёнком?       Гермиона посмотрела на неё.       — Любить и растить.       Аннис печально покачала головой.       — Не надо было твоему другу Бузу рассказывать тебе о том, что особняком теперь владеет твой школьный враг. Слишком это рискованно. Да поможет тебе Мерлин, когда Драко Люциус Малфой узнает, что ты не настоящая Астория.       Гермиона вызывающе улыбнулась:       — А, к тому времени он влюбится в меня без памяти. И то, что я не настоящая Астория, не будет иметь никакого значения.       — Дай тебе Мерлин, чтобы так оно и случилось, девочка. Очень на это надеюсь.       Однако, когда Аннис, продолжая расчёсывать её волосы, зашла ей за спину, улыбка исчезла с губ Гермионы. Глядя в окно на отдалённую неровную цепь гор, она помолилась про себя, чтобы Малфой не оказался жестоким человеком.       Спустя два часа Гермиона следовала за лакеем, посланным, чтобы проводить её по коридору на ужин. В замке было на удивление темно, и с тех пор, как служанка принесла ей отглаженное платье, она больше не видела никого из прислуги. Приноравливаясь к неровной походке престарелого лакея, Гермиона была вынуждена замедлить шаг. Они шли молча, потому что, попытавшись было сказать несколько слов насчёт прекрасной картины, изображающей неизвестный ей город, и услышав в ответ лишь невнятное бормотание, она поняла, что все попытки завести разговор обречены на неудачу.       Собственно говоря, она была даже рада этому. От ожидания близкой встречи с ним нервы её были натянуты как канаты. Слизеринский хорёк. После того как сегодня утром она увидела его портрет, в её воображении осталось впечатление чего-то огромного и варварского. Не доставит ли ему удовольствие пытать леди, выдавшую себя за его нареченную? А может быть, увидев Гермиону насквозь, он просто кинет в неё непростительным заклинанием? Сможет ли она убежать от него достаточно быстро и легко?       Они свернули в ещё один тёмный коридор, и её юбки зашуршали по покрытому ковром полу. Аннис отлично справилась с переделкой этого Асториного платья из шёлка цвета красного вина. Каждый увидевший его поклялся бы, что оно сшито специально на Гермиону, если не считать того, что весьма скромный фасон платья совершенно не отвечал её вкусу. Цвет ей тоже совсем не нравился, хотя она должна была признаться себе, что он по крайней мере гармонирует с её, теперь прямыми, волосами.       Если бы даже на ней и было какое-либо ожерелье, оно оказалось бы совершенно скрытым под белым кружевным воротником, застёгивающимся у шеи и спускающимся до плеч. Рукава с большими буфами оканчивались доходящими до самых запястий накрахмаленными манжетами.       Проходя мимо, она осмотрела своё отражение в зеркале возле лестницы и подумала, каким же образом ей удастся привлечь внимание его светлости, если она закрыта с головы до ног, как какая-нибудь чёртова монашка. Необходимо что-то предпринять, подумала Гермиона, не имея понятия, что именно. Она всё меньше ощущала себя Гермионой и всё больше и больше мисс Асторией Гринграсс.       — Сюда, мисс Астория.       Гермиона чуть было не споткнулась на верхней ступеньке лестницы. На ней были очки, которые она нашла в саквояже Астории и надела в надежде, что они помогут ей в её маскараде, но которые несколько мешали чётко видеть окружающее. Подсвечник в руках лакея давал совсем немного света, и, чтобы не скатиться по ступенькам вниз, ей пришлось ухватиться за перила.       Когда они спустились на первый этаж, она увидела справа от себя открытую дверь, ведущую в освещённую свечами комнату. Во всех остальных частях особняка было темно, все двери в другие комнаты закрыты.       Когда они направились к двери, Гермиона вся напряглась. По другую сторону этого дверного проёма её ждал он, ей будущий муж.       Из освещённой комнаты не доносилось ни звука. Лакей, держа перед собой подсвечник, подошёл к дверям и молчаливым жестом пригласил её войти.       Гермиона прошла мимо него в комнату и увидела, что оказалась одна. Малфоя там не было. Она облегчённо вздохнула, сняла очки и начала оглядываться по сторонам.       Комната представляла собой кабинет джентльмена, не слишком отличающийся от её кабинета в старом особняке. Она подумала: «Как это странно — чувствовать себя чужой в дома, где жила так долго».       Но это не был прежний особняк. Там, где не висели уставленные старыми книгами полки, стены были отделаны тёмными панелями из древесины грецкого ореха. Потолок был низкий и покрыт лепниной, что ещё более усиливало впечатление замкнутости пространства. По стенам, через равные промежутки, висели канделябры и, кроме того, несколько знакомых ей картин — когда-то они висели в длинной, застеленной ковром галерее, в которой были выставлены портреты Гермионы. «В это новом для них окружении, — подумала гриффиндорка, — они смотрелись явно не на своём месте».       В другом конце комнаты, позади гигантского стола чёрного дерева, уютно трещал огонь очага. Она подошла к нему. Несмотря на идущее от очага тепло, её вдруг охватил озноб, и, обняв себя руками, она потерла ладонями предплечья. С каждой минутой, отбиваемой резными напольными часами, её напряжение, вызванное отсутствием Малфоя, нарастало.       Может быть, он вообще решил не спускаться к ужину, подумала Гермиона, изучив названия нескольких книг, стоящих на полках, и подивившись разносторонности собрания. Она сняла с полки потрёпанный томик стихов и, прежде чем поставить обратно на место, перелистала несколько страниц. Наполовину вытащенная со своего места стояла книга «Путеводитель по Хогвартсу». Найдя это вполне похвальным, она улыбнулась.       Пересекая комнату, чтобы взглянуть из высокого, занавешенного окна на ночное небо, Гермиона вдруг заметила портрет, висящий высоко над каминной доской из чёрного мрамора и наполовину скрытый в тени. Непонятно почему, но её потянуло к нему.       Она медленно подошла к картине, и при виде смотрящего на неё лица самой себя её охватило странное чувство.       Портрет был написан задолго до того, как солдаты Эйбрамсона осадили особняк. В их местах все звали Гермиону героиней войны. На картине она была изображена возле зубчатой стены одной из башен, Кровавой. Она смотрела в сияющее летнее небо, и её ничем не скреплённые каштановые волосы развевались на ветру.       Гермиона как сейчас помнила тот день, когда был написан этот портрет, и ссору между ей и Аннис по поводу платья, которое она должна была надеть. Аннис настаивала на небесно-голубом, Гермиона же предпочитала изумрудное. В конце концов Аннис настояла на своём, однако ценой того, что на портрете ясно отразился вспыльчивый характер гриффиндорки. Даже сейчас Гермиона ясно видела гордо поднятый подбородок и силу, излучаемую её светло-карими глазами.       Гермиона закрыла глаза. «О, то счастливое время, как мне тебя не хватает!»       Если бы только можно было вернуть те беззаботные дни. Если бы солдаты в тот злосчастный день не прорвали оборону. Если бы...       — Добрый вечер, мисс Гринграсс!