Рыцарь-вампир: пусти меня в бездну

      Тауре ещё не доводилось пробовать крепкий алкоголь, но если бы она знала вкус абсента – горьковатый, слегка химический, оставляющий на языке дразняще-сладкое послевкусие, то кровь вампира вызвала бы у неё именно такую ассоциацию. Горячая жидкость медленно струилась по горлу, согревая её изнутри. Сделав несколько глотков, Таура подняла голову и стыдливо облизала губы, украдкой проведя языком по передним зубам. Нет, клыки ещё не увеличились в размерах.       Ханабуса пристально посмотрел на неё.       – Ты уверена, что достаточно?       – Не знаю…       "Считается, если один вампир выпьет крови другого, между ними могут возникнуть чувства", – Таура вспомнила слова, недавно сказанные ей Ханабусой. С учётом этого всё происходящее приобретало совершенно иной смысл.       – Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Ханабуса.       – Я… – Таура сосредоточилась на собственных ощущениях, даже прикрыла глаза. Она не без оснований опасалась, что обращение заставит её испытать адские муки, или лишит рассудка, или разрушит её характер и личность, и она превратится в некий антипод самой себя. Но ничего подобного не происходило. Напротив, она никогда не чувствовала себя настолько настоящей и цельной. Будто, наконец, упали с глаз невидимые шоры, доселе не позволявшие ей увидеть мир в истинном свете; будто в полутёмной комнате, где она пребывала до сих пор, кто-то зажёг яркую лампу, прогнавшую мрак из углов и высветившую все детали интерьера. Таура повертела головой, согнула и разогнула пальцы – суставы приятно хрустнули, и этот тихий звук отозвался в каждой клеточке её тела. Нечто подобное, должно быть, испытывает юная птица, привыкшая мнить себя неоперившимся птенцом, когда, заглянув в озеро, вдруг видит в отражении на воде грациозного белого лебедя.       А ведь ещё совсем недавно она всеми фибрами души противилась этому, до последнего упрямо не желая мириться с правдой. Конечно, человек всегда страшится непостижимого и неведомого. Так и она боялась, отвергала, отрицала… Отрицая, по сути, своё собственное "я". И лишь теперь поняла: не нужно было бояться. Та сущность, та жизнь, которая принадлежала ей с рождения, теперь передана ей в бессрочное и безраздельное владение. Отныне таинственный и притягательный мир вампиров стал и её миром тоже, раскрывшись пышным цветком пиона, разрезав пространство крест-накрест, открывая вход в Бездну – вожделенную, восхитительную и необъятную.       И там, в Бездне, она была не одинока: там ждал её тот, кто готов был протянуть руку и подставить плечо, чьи глаза сверкали, как огни маяков, а улыбка согревала лучше любого одеяла.       Она была не одна, и это было важнее всего.       Таура расстегнула заколку и несколько раз провела пальцами по волосам, распутывая косу. Ханабуса подошёл к ней и встал позади, накрыв своей ладонью её ладонь. Ощутив прикосновение вампира, Таура зажмурилась и повернулась к нему. Дорожки от слёз ещё не успели исчезнуть с её лица.       – Т-таура, ты в порядке? – пробормотал Айдо. – Скажи же что-нибудь!       Голос девушки дрогнул, но не от боли или страха – от огромной радости, переполнявшей грудь.       – Я стала собой.       – Н-но… Твои глаза…       Таура поспешно провела рукой по векам, смахивая солёную влагу.       – Они красные.       – Красные? – девушка моргнула. В комнате не было ни одного зеркала, но сейчас ей это было и не нужно: Ханабуса – её зеркало. – Но ведь так и должно быть? Это значит, что всё получилось?       – Да, но… – Ханабуса усадил её на диван и взял за руку, торопливо нащупывая пульс. – Я слышу, что… Что с твоим сердцем? Оно будто бы… замедляет темп.       – В самом деле? Это ненормально? – поинтересовалась Таура.       – Для вампиров – да, но для химер… Не уверен.       – Может быть, тебе показа… – внезапно Таура издала громкий вскрик, полный ужаса и боли.       – Таура! – воскликнул Ханабуса. – Что… что с тобой?! Что мне делать?!       Резкая боль, прошедшая лезвием через всё тело и рассыпавшаяся на острые осколки, длилась всего долю секунды, но этого мгновения Тауре оказалось достаточно, чтобы понять: ничто ещё не кончено. Она не слышала своего сердцебиения; похоже, сердце действительно остановилось, чего и опасался Айдо. Разум словно сковали неподъёмные цепи безысходности, и Таура с изумлением и отчаянием обнаружила, что не может пошевелиться и даже вздохнуть.       – Ханабуса… – выдавила она, чувствуя, что её неумолимо утягивает в душную, промозглую черноту. – Не уходи…              Тьма…       Тьма была повсюду. Неподкупная, безжизненная, жестокая.       Чужая.       Оказывается, умирать совсем не больно – если это, конечно, смерть. Если вот так всё и закончится, нечего бояться. Нужно потерпеть ещё немного – и тебя просто засосёт в безымянное пространство, вакуум, где нет ни времени, ни света, ни звуков, где властвуют лишь тишина и мрак, вдвоём делят престол, чувствуя себя бесконечно вольготно в своей родной обители.       Но, к сожалению, Таура понимала: это ещё не конец.       Она ещё может победить.       Иногда ей казалось, что она слышит голос Ханабусы, – издалека, словно он пытался докричаться до неё с противоположной стороны футбольного поля. При этом она чувствовала: Айдо-сама рядом. И ради этого – только ради этого стоило бороться.       Не сдаваться. Собрав последние силы, балансировать между жизнью и смертью, как на острие ножа. Яростно цепляться за реальность, снова и снова повторяя про себя прописные истины, известные даже ребёнку: небо – синее, солнце – тёплое, птицы лучше всего поют на рассвете, цветы распускаются с приходом весны, и тому подобные аксиомы, – лишь бы только не потерять связь, хрупкую связь с этим миром.       Таура знала: стоит расслабиться хоть на миг – тьма мгновенно учует слабину, навсегда завладев её сознанием, и от её оков будет уже не избавиться.       В какой-то момент её обуяла злость. Глупо и несправедливо, ужасно несправедливо. Для чего она пришла в этот мир, для чего жила столько лет – чтобы всё закончилось так банально?       Может, она не должна была рождаться вовсе? Может, она не более чем ошибка, допущенная судьбой по недосмотру, а сейчас судьба решила её исправить? Да и кто она, в конце концов? Ни рыба, ни мясо. Химера, полукровка. Человеком ей уже не быть, а настоящим вампиром она никогда не станет.       Таура ничего не могла с этим поделать. Она могла лишь глотать горечь обиды, она могла лишь терпеть тупую боль, стараясь не обращать внимания на леденящее дыхание бездны, которая, казалось, подступает всё ближе. Терпеть, молиться, и надеяться, что Айдо здесь, рядом с ней, что он никуда не ушёл и по-прежнему сжимает её руку, пытаясь согреть, вырвать из лап смерти.       Если бы не Ханабуса, она, наверное, не выдержала бы, сдалась, и, не дожидаясь окончания схватки, сама бы шагнула во тьму. Добровольно.       "Чепуха. Ты же знаешь, Таура, что нельзя прекращаться бороться, если есть шанс выйти из игры победителем. Я ведь с детства тебя этому учила".       Голос матери, внезапно прозвучавший в измученном сознании, отозвался в самом сердце и будто перевернул что-то в душе, открыв второе дыхание.       Она не умрёт, пока сама того не захочет.       Она – химера. Она сильная. Она смогла выжить при рождении, – не это ли лучшее доказательство? Она сильнее их всех.       И она справится.              – …Таура?       Сказочной красоты закат заливал комнату янтарным светом.       – Если ты вздумаешь ещё раз так напугать меня, я не знаю, что с тобой сделаю! – Ханабуса старался казаться рассерженным, но неимоверное облегчение, сквозившее в голосе, выдавало его истинные эмоции.       – Прости, – девушка неловко улыбнулась, не зная, что ещё добавить.       – "Прости?" И только? – взвизгнул Ханабуса. – Таура, у тебя сердце не билось! Ты лежала с закрытыми глазами, и бормотала не переставая, несла какую-то околесицу про борьбу, про свет и тьму… А иногда открывала глаза и отвечала на мои вопросы, не приходя в сознание. Это было жутко и совсем не смешно. Имей в виду, я тебя не прощу, пока… пока… – вампир смутился и уставился в окно. Таура проследила за его взглядом. Закат.       – Уже сутки почти, как ты… как я тебя обратил, – ответил Ханабуса на её невысказанный вопрос. – Почти сутки, ты хоть понимаешь, как это долго? Каково мне было всё это время, а?       – Видимо, твоя кровь оказалась недостаточно чистой, – задумчиво протянула Таура, поднимаясь на ноги. – Надо было выпить крови Канаме-семпая. Тогда я обратилась бы сразу, а не…       – Что-о? – вскипел Ханабуса.       – Шучу я, шучу, – Таура мягко улыбнулась. – Так и знала, что ты так отреагируешь, Айдо-сама. Ты ничуть не изменился.       Ханабуса подошёл к девушке и приобнял её за плечи.       – А ты? Ты – изменилась?       – Пожалуй, да, – Таура задумалась, с любопытством изучая открывавшуюся её взору картинку – вроде бы ту же, что и прежде, однако теперь выглядевшую иначе. Что-то неуловимо изменилось в игре теней и полутонов, их словно бы стало больше. А ещё ко всему этому примешивалось незнакомое ощущение – странное тянущее беспокойство где-то в груди.       Неожиданно Таура поняла, что это.       Жажда.       – Я хочу пить, – сказала она вполголоса.       Ханабуса бросил в стакан две таблетки, которые, зашипев, растворились в воде, придав ей красноватый оттенок.       – Это искусственный заменитель, – объяснил он. – По составу он максимально близок натуральной крови.       Таура медленно выпила жидкость, по вкусу не имевшую ничего общего с кровью.       – Обычно новообращённым вампирам на первых порах очень тяжело контролировать жажду, а с тобой всё может быть ещё хуже, – произнёс Ханабуса, внимательно глядя на неё. – Мы не знаем, что в таком случае происходит с химерами.       Его слова будто вернули девушку к реальности, вынудив спуститься с небес на землю.       – Ректор Кросс уже в курсе? – прошептала она.       – Да. Только он, больше никто.       – А мама?       – Ты сама ей расскажешь, когда будешь готова.       – Значит, теперь я должна буду перевестись в Ночной класс? – Таура с грустью посмотрела на своё отражение в пустом стакане, искажённое кривизной стекла, – на мгновение в глазах мелькнул алый проблеск, и это не укрылось от её внимания. – Не хочу никого кусать. Если кто-то из учеников поранится, и я не смогу удержаться? – её передёрнуло от мысли, что она, не помня себя от жажды крови, впивается в горло подруги, как тот вампир, что напал на неё саму.       – Нет, – голос Айдо неожиданно стал необыкновенно серьёзен. – Ты останешься в Дневном классе. Бонус к главе #20 * * * Твои глаза отражают звёзды, В твоей улыбке – источник света. Остаться вместе ещё не поздно, Ты будешь рядом: я знаю это. В кольце объятий нет места боли, Тьма отступает, и рвутся струны. И как безвкусна еда без соли, Так риск бессмысленен без фортуны. Пусть ни секунды нам не осталось, Пусть мы очнулись за гранью круга, Судьбу любую приняв как данность, От бед сумеем спасти друг друга. Любовь сильнее любых магнитов, Мне это чувство давно знакомо. Мы у порога, и дверь открыта: Шагни же в бездну и будь как дома.