Рыцарь-вампир: пусти меня в бездну

      Таура хотела встать, но Канаме жестом остановил её.       – Вам сейчас лучше не делать резких движений, Саяма-сан.       Девушка нервно кивнула.       – Не отпускай мою руку, – прошептала она, обращаясь к Ханабусе. – Пожалуйста.       – Буду с вами откровенен: всё куда хуже, чем я предполагал изначально, – Канаме прошёл в комнату и встал напротив девушки, прислонившись к стене.       – Ханабуса сказал, что мой отец – вампир, – Таура содрогнулась от только что произнесённых слов. Происходящее вокруг всё больше становилось нереальным и сюрреалистичным, словно она, сама того не заметив, неведомым образом попала в чёрно-белый артхаусный фильм или в безумный психоделический сон.       – Да, это так.       – Так это правда?! Кто он? Где он? Он жив? Он знает обо мне?       – Увы, – президент Ночного класса невесело улыбнулся. – Я не могу сказать ничего, пока не поговорю с госпожой Саямой.       Таура подумала о матери, и в желудок словно влили холодную ртуть. Какой ужас, она ведь ничего не подозревает!       – Значит, необычный вкус крови, – она запнулась, – Это потому, что я – химера?       Как же всё-таки чудовищно и нелепо это звучит!       – Химеры живут жизнью обычного человека до шестнадцати лет. По достижении шестнадцатилетия вампирские гены пробуждаются, и химера может стать вампиром, если её инициировать. А может и не стать.       – То есть, обратить? – уточнил Ханабуса.       – Не обратить, а именно инициировать. Полукровка изначально обладает генами вампира, но они законсервированы – до поры до времени. То, что сейчас происходит с вами, Саяма-сан – последствия инициации.       Таура не думала о том, что с открытым от изумления ртом она выглядит глупо – ей было не до таких мелочей.       – Инициацией служит укус вампира, – продолжал Канаме. – Любого вампира.       – Уровень Е… – пролепетала Таура. – Точно… Он успел меня укусить. Всё началось именно после того случая.       – Это я виноват, – Ханабуса сжал её ладонь. – Вернее, все мы. Мы должны были уничтожить уровень Е до того, как он на кого-нибудь напал.       Обернувшись к Ханабусе, Таура увидела, что он побледнел как смерть. Неужели в самом деле так переживает?       – Ты не виноват, – возразила Таура. – Я сама во всём виновата. Мне не нужно было гулять в одиночку, – неожиданно она почувствовала удивительное спокойствие и отрешённость. – Что теперь со мной будет, Куран-семпай?       Канаме тяжело вздохнул. Очевидно, он ждал именно этого вопроса, и в то же время не хотел, чтобы он прозвучал.       – У вас есть выбор, – медленно начал он. – Выпить крови вампира и завершить метаморфозу.       Таура поперхнулась.       – А… другой вариант?       – Вы можете не делать этого. Но в таком случае я не знаю, что произойдёт. Случаи, о которых мне поведали, выглядели иначе. Одна из химер прожила самую обычную жизнь. Двое других были инициированы и преобразовались в вампиров. Ни одного из троих в настоящее время нет в живых, эти истории я узнал из третьих рук. Возможно, есть способ выжить, будучи инициированным, но не обратившись в вампира до конца, – только мне ничего об этом не известно. Но одно я знаю наверняка: этот процесс необратим. Человеком вы уже никогда не будете. А если вы не завершите обращения, боюсь, вы можете умереть. Знаю, неприятно слышать такое, но я не привык приукрашивать действительность.       Таура обессиленно закрыла глаза.       Выбор, значит?       Выбор.       Либо стать вампиром.       Либо умереть.       Выбора нет.       А она, наивная, считала, что её странное головокружение – следствие недосыпа или переутомления! Надеялась, что само пройдёт.       Внезапно её словно током ударило.       – Мидзуки… – пробормотала Таура, с бессильной злостью понимая, что голос плохо ей подчиняется. – Она…       – Да, я в курсе, – Канаме нахмурился. – Полагаю, глава Гильдии что-то знает о химерах, раз решил направить сюда своего человека.       – Мидзуки не поверила своим глазам, когда ты упала в обморок. Видимо, ждала от тебя несколько иной реакции – что у тебя появятся клыки, ты бросишься на неё, и всё такое, – Ханабуса едко усмехнулся. – А потом она пробубнила что-то вроде "извините, я не хотела", и убежала. Ректору пришлось самому топать за врачом.       Таура вдруг поняла, что плачет.       – Почему мама мне ничего не рассказала? – не выдержав, она всхлипнула. – Почему решила, что мне лучше не знать этого? Выходит, я всю жизнь жила во лжи.       – Вероятнее всего, госпожа Саяма сама ничего не знала, – предположил Канаме. – Мало кто из людей умеет распознавать вампиров. Только охотники обладает этой способностью с рождения.       Должно быть, Канаме прав. Только это не умерит её боли.       – Таура-сама, всё будет хорошо, – заговорил Ханабуса. – Что бы ни случилось, я тебя не брошу. Я обещал, помнишь?       Таура кивнула, вытирая слёзы.       – Ты же веришь мне, да? Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне.       – Оставлю вас, – Канаме многозначительно посмотрел на Ханабусу. – Советую не тянуть с обращением, Саяма-сан.       Некоторое время Таура отрешённо смотрела на захлопнувшуюся дверь. Затем встала, обулась и прошлась по комнате – вперёд, назад. Подошла к окну, потянула за шнурок, разворачивая полоски жалюзи. В комнате стало светлее.       – Таура, – Ханабуса нарушил молчание. – Я вовсе не хочу на тебя давить, но Канаме прав. Лучше не медлить. Иначе может оказаться слишком поздно.       Таура прислушалась к себе. Сейчас она чувствовала себя вполне сносно, если не считать саднящих от слёз глаз и легкого покалывания в кончиках пальцев, словно она задела за телефонный провод с повреждённой изоляцией.       – Дай мне время до вечера, – попросила она.              Наверное, через это проходят все, кто, узнав о смертельной болезни, понял, что обречён умереть.       Или обратиться в вампира.       Для Тауры сейчас не было разницы между этими двумя понятиями. Она знала одно: её прежней жизни подошёл конец, и если она не погибнет от завершения инициации (что, в общем-то, нельзя полностью исключать), то станет совсем другой. Другим человеком.       Даже и не человеком вовсе.       Как она будет воспринимать этот мир, себя, своих друзей? Сейчас на эти вопросы нельзя было дать ответов.       Она не одна: с ней Ханабуса. И эта мысль, как поплавок, удерживала её на поверхности, не позволяя утонуть в беспросветном отчаянии.       Но сейчас ей хотелось побыть одной.       Таура никуда не торопилась: это было лишено всяческого смысла. Она позвонила маме – разумеется, не для того, чтобы рассказать ей страшную правду, а просто чтобы поболтать и услышать в телефонной трубке родной голос, пусть и искажённый маломощными динамиками, белым шумом и расстоянием. Она дочитала книгу, взятую в библиотеке ещё на прошлой неделе, – там оставалось всего несколько страниц, но Тауре казалось, что это важно – дочитать до конца. В кафе на одной из узких улочек старого города – том самом, где они так и не встретились с Айдо, она с наслаждением съела огромную порцию парфе и запила его горячим шоколадом. Ханабуса был бы в ярости, узнав, что она отправилась в город, но Тауре было всё равно. Остаток этого дня она была вольна провести так, как ей вздумается, если уж это действительно последний день в её человеческой ипостаси.       До вечера оставалось совсем немного. Назначенный час приближался. Почувствовав, что больше не может убивать время, отсчитывая часы и минуты в обратном порядке, Таура отправилась искать Ханабусу.       У входа в общежитие она слегка замешкалась, но потом решительно толкнула тяжёлые двери. Пусто.       Голова опять начала кружиться, и Таура поспешила опуститься на диван.       "Подожду здесь".       Тик-так – маятник напольных часов невозмутимо отмерял время. Таура сидела, прижимая к груди диванную подушку, душа её разрывалась между двумя полярно противоположными желаниями: чтобы ожидание, наконец, закончилось и чтобы оно не заканчивалось никогда.       Внезапно услышав своё имя, девушка вздрогнула и обернулась.       – Добрый вечер, Каин-семпай, – поздоровалась Таура. К её собственному удивлению, голос не сорвался и не задрожал, напротив, прозвучал удивительно спокойно и твёрдо.       Акацки кивнул, и Таура поняла, что он всё знает.       Должно быть, не осталось ни одного вампира в Ночном классе, кто был бы не в курсе происходящего. Ещё бы, такое событие.       – Я провожу тебя к Айдо-куну, – сказал он. Таура покраснела – то ли от смущения, то ли от чего-то ещё.       Снова лестницы, коридоры, своды, которые даже в полдень не покидает сырой полумрак, – как и в прошлый раз, когда она была здесь. Только в комнате, где сидел Ханабуса, было светло и даже тепло.       – Таура, – он обернулся на девушку и шумно вздохнул. – Привет.       За спиной с негромким щелчком захлопнулась дверь.       – Я пришла немного раньше, извини.       – Не извиняйся, – вампир выглядел так, будто ему только что отменили смертельный приговор. – Я боялся, ты вообще не придёшь, – хмурясь, признался он.       "Боялся?" Она не ослышалась? Неужели Айдо способен испытывать страх?       – Почему? – Таура недоверчиво улыбнулась. – Мы ведь всё решили ещё днём.       – Я боялся, что ты передумаешь. В конце концов, это твой выбор, и никто не вправе принуждать тебя к какому-либо решению, – Ханабуса схватил её за плечи. – Таура, я бы не смог без тебя. Эгоистично, знаю. Но все вампиры – эгоисты.       – Что я должна делать? – тихо спросила Таура, в который раз заливаясь краской.       – Просто выпить моей крови. Канаме сказал, моя кровь подойдёт, хоть я и не чистокровный вампир, – он шагнул к дивану, оказавшись в круге света от настольной лампы, стоявшей на низком журнальном столике. – Лучше присядь. Вдруг ты опять потеряешь сознание.       Таура молча подчинилась. Глаза Ханабусы полыхнули алым, когда на них упал свет от лампы. Расстегнув запонку и закатав рукав рубашки, он аккуратно прокусил кожу на запястье.       – Пей.       Превозмогая обуревавшее её смятение, волнами прокатывающееся по всему телу, Таура взяла его руку в свои и припала губами к бледной холодной коже.