Рыцарь-вампир: пусти меня в бездну

      Канаме не спешил с ответом.       Секунда, другая, третья. Тишина – липкая и тягучая, как патока, молчание – гулкое, напряжённо-вибрирующее, словно перетянутые струны, и многозначительные взгляды до краёв наполнили кабинет ядовито-горьким ожиданием, отравляющим разум, консервирующим чувства, как концентрированный раствор формалина. Тауре казалось, что её сердце колотится так громко, что вампиры тоже слышат его стук. Не смея вздохнуть или пошевелиться, она сидела, втянув голову в плечи и до боли сжав ледяные пальцы, сидела и ждала.       – Что мы будем делать? Пока ничего.       Тон президента Курана был непреклонен, и на этот раз в нём не было и тени сомнения.       – Но это не значит, что мы оставим всё, как есть, – спокойно продолжал он. – Среди нас есть тот, кто может дать ответ, – Канаме сел в кресло и поставил локти на стол. – Полагаю, мне придётся отлучиться из Академии на какое-то время… Саяма-сан, я более вас не держу, Ханабуса проводит вас в общежитие Дневного класса.       Таура неуклюже поднялась на ноги и поклонилась.       – Эээ… Я действительно могу идти? Но… Простите, Куран-семпай, я всё-таки не поняла, что со мной не так. И стоит ли мне вообще беспокоиться на этот счёт?       – Нет нужды беспокоиться о чём-либо без веских на то оснований. И даже если основания всё же имеются, разумнее всего сохранять самообладание. Время за полночь, Саяма-сан. Благодарю, что вы приняли моё приглашение и явились сюда в столь поздний час. А сейчас вам лучше вернуться к себе.              Канаме Куран уехал в тот же день: Таура слышала, как одноклассницы с жаром обсуждали белоснежный лимузин, подъехавший к воротам Академии ровно в полдень. По растерянному выражению лица Юки Таура поняла, что Канаме предпочёл умолчать об истинной причине внезапного отъезда. Судя по всему, ректор Кросс также был не в курсе происходящего – иначе обязательно вызвал бы её на разговор.       Выходит, только вампиры знают…       Подышав немного свежим воздухом, Таура поспешила назад, в помещение, хотя до окончания большой перемены оставалось ещё целых полчаса: толстый ковёр снега слепил глаза, отражая свет бессовестно яркого солнца.       На последнем уроке Дневной класс писал сочинение. Подперев подбородок рукой, Таура рассеянно грызла колпачок авторучки и глядела в окно, на колышущиеся ветви деревьев.       Интересно, удастся ли Канаме что-нибудь выяснить? И что он задумал? Наверное, хочет посоветоваться со своими… соплеменниками. Если верить легендам и слухам, гуляющим в народе, вампиры бессмертны. Должно быть, у Канаме есть знакомые из тех вампиров, что живут уже очень долго и наверняка смогут ему помочь. Таура неслышно вздохнула. На ум приходили генетические мутации и хромосомные аномалии, и от этих мыслей ей делалось жутко.       Но это ведь не про неё, так? Она прекрасно себя чувствует, и не может пожаловаться даже на слабое недомогание. Следовательно, можно не переживать понапрасну.       Таура вновь вспомнила об окончании вчерашней встречи и, побагровев, как помидор, наклонилась над партой, так, чтобы волосы закрыли лицо, притворяясь, что полностью погружена в работу над своим сочинением.       Этого не должно было произойти. Но это всё-таки произошло.       Ночью, когда Ханабуса провожал её до общежития, от обилия новой информации, стресса и страха неизвестности у неё, похоже, окончательно сдали нервы, и она разрыдалась прямо у него на плече. А Ханабуса… Девушка крепко зажмурилась, силясь прогнать надоедливые воспоминания, засунуть их в самый дальний ящик, закрыть его на замок, а ключ выбросить в глубокий колодец. Но, увы, это не в её силах – забыть то, что произошло сегодня ночью.       Как он обнял её, прижав к себе, заслоняя от ветра. Как ласково шептал ей на ухо какие-то слова в попытке приободрить, успокоить, утешить. Как вытирал её слезы, и терпеливо ждал, когда она, наконец, придёт в себя.       А она слышала его голос, но не понимала смысла, она ощущала кольцо его объятий, но не осознавала, что происходит. Её сотрясали рыдания, и на какое-то время способность здраво мыслить покинула её, оставив на откуп пяти органам чувств необузданный, стремительный поток бессознательного, из-за чего окружающая действительность перестала восприниматься цельно, едино, а распалась на отдельные фрагменты: разноцветные пятна, запахи и звуки.       Сколько это продолжалось, Таура не знала. Знала только, что постепенно сознание вернулось к ней, и она оторвалась от Ханабусы – оказывается, всё это время она стояла, намертво вцепившись в его пальто. Эмоции всё ещё душили её, не позволяя произнести ни слова без прерывистых всхлипов, но вместе со способностью мыслить пришло осознание, что она продрогла до костей на ледяном ветру. Понимая, что ещё минута – и она сгорит от стыда, нещадно виня себя в так неуместно проявленной слабости, Таура скомкано попрощалась с Ханабусой и бросилась к дверям.       Не должно было это случиться. Не так. Не сейчас. И не здесь.       И вообще, как она посмела допустить хоть на секунду, что вампирам можно доверять? Как посмела забыть острые клыки на искажённом безумием лице и кроваво-красные глаза чудовища, которое чуть не убило её в той подворотне? Как посмела поддаться необъяснимому влечению, польстившись на обаятельную внешность, которая – как она знала – лишь яркая обёртка, а внутри – смертельный яд, тщательно замаскированный под вполне съедобную и даже аппетитную конфету.       Знала – и всё равно поддалась?       Пронзительный звонок эхом прокатился по пустым коридорам учебного корпуса. В аудитории во мгновение ока стало шумно из-за множества голосов. Таура поставила своё имя в уголке листа и поднялась на ноги.       Боже, как же всё запуталось! Поди разбери, чему стоит верить, чему нет. Как жить, если она не может доверять ни своим глазам, ни собственной интуиции, ни жизненному опыту? Что делать, если разум твердит одно, а сердце – другое, напрочь отказываясь слушать доводы логики и здравого смысла? И как вести себя, если она не знает даже, кто она такая на самом деле?..       – Добрый день. Вы, должно быть, Таура-сан?       Таура замерла на пороге своей комнаты. На соседней кровати, доселе пустовавшей, сидела худая черноволосая девушка и листала газету. Рядом с прикроватной тумбочкой стоял поцарапанный зелёный чемодан.       – Здравствуйте… – пробормотала Таура немного растерянно.       – Приятно познакомиться, – девушка расцвела в приветливой улыбке и, отложив газету, повернулась к Тауре, блеснув узкими стёклами очков. – Мидзуки Хашимото.       Новая студентка Дневного класса? В середине учебного года?       – Очень рада, – Таура закрыла дверь, бросила школьную сумку на стул и упала на кровать, искоса глядя на новую знакомую.       Ещё месяц назад она искренне радовалась бы, если к ней подселили бы соседку, но сейчас… Ей сразу не понравилась эта хрупкая девчонка с короткой, как у парня, стрижкой и тёмными проницательными глазами. Внутренний голос настойчиво предостерегал: с ней нужно держать ухо востро.       – Мы с тобой в одном классе, – жизнерадостно объявила Мидзуки. – Ой, прости. Ничего, что на "ты"?       Таура что-то нечленораздельно буркнула в знак согласия. Нет, определённо, Мидзуки ей не понравилась. Будто бы что-то сигнализировало: будь с ней осторожнее! Да ещё эти очки, придающие и без того серьёзному выражению лица девушки ещё более строгий вид.       С другой стороны, первое впечатление бывает и ошибочным. Как бы то ни было, надо попытаться найти с новой соседкой общий язык. Таура хотела завести разговор, но Мидзуки её опередила.       – Будешь яблоко? – без предисловия спросила она.       – Яблоко?       – Лови! – Мидзуки покатала фрукт на ладони и внезапно кинула через всю комнату в сторону Тауры. Резко выбросив руку в сторону, Таура успела схватить яблоко кончиками пальцев.       Надо же. Она никогда не отличалась хорошей координацией и ловкостью, а сейчас отреагировала мгновенно, хотя совершенно не была готова к этому.       – Спасибо, – Таура с хрустом вонзила зубы в сочную мякоть. Рот сразу наполнился слюной из-за кисловатого привкуса.       Мидзуки сузила глаза и, слегка наклонив голову набок, смерила Тауру долгим любопытным взглядом, но стоило Тауре поднять голову, как странное выражение тут же исчезло с её лица, сменившись доброжелательной полуулыбкой. Впрочем, Таура не успела ничего заметить.              На следующий день ректор Кросс, как полагается, представил новую ученицу классу, упомянув вскользь, что Мидзуки Хашимото пришлось перевестись в Академию "по личным обстоятельствам", и выразив надежду, что одноклассники окажут ей всяческую помощь и поддержку, проявив свои лучшие качества, и так далее, и тому подобное…       Таура слушала разглагольствования ректора вполуха, понимая, что его речь не содержит в себе ничего информативного, однако между строк ей удалось прочесть нечто, идущее вразрез с произносимым вслух.       Складывалось впечатление, будто бы Кайен Кросс не был доволен переводом девушки в свою академию, но всеми силами старался это скрыть. Таура задумчиво потёрла подбородок. Да ну, нелепица какая-то. Ведь он сам лично принимал решение об её зачислении. Или нет? Да и что такое в этой невзрачной девчонке, так скромно сейчас потупившей взгляд, могло вызвать антипатию господина Кросса?       Но ведь ей-то самой новенькая тоже не понравилась!       Правда, никаких причин для неприязни не было – только едва уловимое чувство на грани реальности и воображения, как звук на высокой частоте, который способны воспринимать лишь люди с обострённым слухом, а большинство не различит, приняв за шум эфира.       Несколько последующих дней были напрочь обделены событиями, представлявшими хоть какой-нибудь интерес. Пока однажды Таура не стала невольной свидетельницей весьма странной сцены. Она как раз торопилась на обед вместе со всеми, но, проходя по коридору второго этажа, услышала резкие голоса, доносившиеся из приоткрытой двери учебной аудитории. Оба голоса: и женский, и мужской, звучали крайне взволнованно.       Высокий голос принадлежал её новоявленной соседке по комнате. А её собеседником был не кто иной, как Зеро.       – Что ты здесь делаешь? – это был баритон Зеро. Таура замедлила шаг, прислушиваясь.       – Задание Гильдии, – приглушённый шёпот Мидзуки звучал сердито и раздражённо. – А тебя это вообще не касается, Зеро-кун.       – Касается! Хотя бы потому, что я префект.       – Префект? – Мидзуки ехидно хихикнула. – Ну, надо же! Головокружительная карьера для наследника семьи Кирию.       "Они, что, знакомы? Да ещё и на короткой ноге? И что ещё за Гильдия, о которой упомянула Мидзуки? Выходит, девчонка действительно здесь не учёбы ради? А для чего же тогда?.."       – Не смешно! – Зеро повысил голос. – Кстати, с каких это пор Гильдия вмешивается в дела академии Кросс?       Ответом ему было гневное шипение.       – Тише! Что ты разорался? Нас могут услышать! И почему дверь открыта?       Таура вздрогнула и отпрянула от двери.       – Сквозняк, наверное. Я закрою.       Сорвавшись с места, Таура бросилась по коридору прочь от злополучного кабинета. Даже свернув за угол, она не замедлила бег, остановившись лишь у лестницы в столовую, чтобы отдышаться.       Уф, кажется, пронесло.       Таура положила руку на каменные перила. Отчего-то ноги не держали её, словно она пробежала несколько миль, а не коридор и два лестничных пролёта. И кружилась голова. Очень сильно кружилась… голова…       Она сделала шаг, но ступени вдруг куда-то поплыли, мир перевернулся, заваливаясь набок, а гравитация, которой положено быть на полу, оказалась где-то в районе люстры. Таура схватилась за перила обеими руками, пытаясь удержаться на ногах, но слабеющие пальцы отказались её слушаться, как и всё тело, как и ускользающее сознание. Лишившись чувств, девушка кубарем скатилась с лестницы.