Рыцарь-вампир: пусти меня в бездну

      Таура поняла, что победила. Она добилась своего. Акацки проговорился.       На самом деле, она ожидала чего-то подобного, и была внутренне готова услышать нечто в этом духе. Именно поэтому, несмотря на глубокое потрясение, ей удалось сдержаться, сохранив видимость самообладания. Сейчас самое главное – выглядеть как можно естественнее, чтобы Акацки ничего не заподозрил.       Вампиры. Получается, городские легенды не врут?!       Слегка прикрыв глаза – мало ли что ему удастся прочитать в них, Таура флегматично кивнула.       – Знаю, конечно, – Таура поднесла бокал к губам и принялась цедить через соломинку обжигающе горячий напиток. Ей нужно было выиграть время, чтобы успеть привести мысли в порядок.       Вампиры. Таура всегда считала подобные рассказы не более чем страшилками, придуманными смеха ради, наряду с псевдонаучными "исследованиями" уфологов, проповедями священнослужителей о сотворении мира из чрева гигантской черепахи, докладами криптозоологов, ищущих снежного человека в тибетских горах…       Все её знания о вампирах ограничивались мифологией и беллетристикой. Они сгорают на солнце, поэтому охотятся по ночам. Бессмертны, но вынуждены пить кровь живых существ для поддержания собственной жизни. Невероятно сильны и практически неуязвимы для любого вида оружия, кроме, кажется, серебряных пуль и чеснока… И осинового кола, вроде бы. В полнолуние теряют контроль и выходят на поиски жертв. Стоп, похоже, она с чем-то путает… Но ведь было же там что-то, связанное с луной?       Таура медленно пила свой глинтвейн. Что из этого – правда, что – ложь? Выходит, она ничего не знает о вампирах. Надо быть предельно осторожной. Ведь если она попадёт впросак, они сразу догадаются, что она обвела Акацки вокруг пальца, а уж тогда ей точно не поздоровится. Внезапно Таура похолодела от ужаса: что, если вампиры могут читать мысли? Или каким-либо иным способом распознавать, что у человека на душе? Что, если Акацки уже всё понял?!       Страх нахлынул на неё как приливная волна, с неумолимой, жестокой неизбежностью, заставил забыть обо всём, отринуть все прочие чувства, накрыл с головой, полностью захватив контроль над сознанием и подсознанием. Таура затравленно огляделась вокруг. Никто не обращал на неё внимания, и, разумеется, не заметил перемены в её настроении. И люди, и вампиры вовсю веселились, танцевали, а в промежутках между танцами с аппетитом угощались пирожными и напитками, сервированными на длинных столах по периметру зала.       Это наблюдение изумило её едва ли не больше, чем сама новость о вампирах: они едят человеческую пищу? Разве вампирам не положено питаться одной лишь кровью?       – Об этом никто не должен знать, – после долгого молчания проговорил Акацки.       У Тауры слегка отлегло от сердца. Если он её до сих пор не раскусил, значит, всё не так уж и плохо.       – Я в курсе, – девушка поставила пустой бокал на столик для использованной посуды, и толстое стекло тревожно звякнуло о металлический поднос. – По-твоему, я похожа на болтунью? Да мне ещё дома все уши про это прожужжали, – добавила Таура в приступе вдохновения.       Акацки задумчиво кивнул.       – Хорошо.       Девушка воспрянула духом. Похоже, он ей верит.       – Каин-семпай, разрешите пригласить вас на танец.       Таура с тоскливой завистью проводила взглядом свою одноклассницу, выглядевшую так, словно сбылась мечта всей её жизни. Счастливица: она ведь даже не подозревает, что высокий блондин по имени Акацки Каин – не человек.       Музыка продолжала играть, огни хрустальных люстр сверкали по-прежнему ярко, но Таура внезапно почувствовала себя чужой на этом празднике. Лишней. Ненужной. Одинокой. Она взяла пирожное, но изысканный десерт показался безвкусным, как древесная труха. На глаза опять попался Ханабуса, который беззаботно болтал с окружавшей его пёстрой стайкой девушек из Дневного класса.       Если она сейчас покинет праздник и уйдёт спать, никто не заметит.              Всю ночь её преследовали жуткие, пугающие сновидения, на грани лихорадочного бреда и навязчивых, патологических кошмаров; однако и наступление утра не принесло облегчения. Таура чувствовала себя так, словно у неё выбили почву из-под ног: привычный, знакомый и изученный мир, – мир, к которому она привыкла и в который верила, в одно мгновение рухнул, как песочный замок, не оставив от себя даже фундамента. И с этим надо было как-то жить.       За два дня мороз понемногу ослаб, а на третий день, проснувшись, Таура увидела, что всё вокруг было засыпано снегом. Лениво кружась, влажные белые хлопья падали на землю, на крыши и деревья.       В первый день после недолгих каникул Тауре показалось, что жизнь постепенно начинает возвращаться в привычное русло, но вскоре она поняла, что это ощущение было обманчивым. Теперь уже ничто не будет как прежде – с тех пор, как она невольно оказалась посвящённой в страшную тайну, являвшуюся привилегией немногих избранных, – с тех самых пор она не могла больше смотреть на вещи прежними глазами.       Сколько ещё тайн скрывают от людей? Сколько легенд и мифов в действительности – не легенды? Сколько из них – отголосок истины, искажённой многочисленными пересказами до такой степени, что от подлинных фактов остаются лишь крохи, потерянные в шелухе преувеличений и недомолвок?       Таура не знала. И отдавала себе отчёт, что информацию черпать неоткуда, кроме как спросить напрямую у тех, кто был непосредственно причастен к ней, а это было исключено – вампиры могли заподозрить неладное. Она и так несколько раз ходила по лезвию бритвы. Не стоит продолжать испытывать судьбу.       Она старалась вести себя как обычно, искусно притворяясь наивной, беспечной и ничего не подозревающей, – словом, такой, как все ученики Дневного класса.       Так было днём.       Но долгими зимними вечерами, когда Таура оставалась одна в своей комнате, невесёлые мысли набрасывались на неё с удвоенной силой, терзая душу стаей голодных волков. С чего она взяла, что они с Ханабусой могли стать парой? Почему разрешила себе даже гипотетически допустить, что у неё есть шанс?       У них изначально ничего не могло получиться, и Айдо прекрасно знал это. Он был для неё загадкой, иллюзией, прекрасной романтической мечтой, но при этом оставался человеком. Айдо же всегда осознавал пропасть между ними – не мог не осознавать. Должно быть, ему доставляло невыразимое удовольствие играть с ней – делать недвусмысленные комплименты, стремиться понравиться, позволять призраку надежды застить глаза, опьяняя разум, бередя душу.       Глупо.       Глупо было думать, что всё это – правда, когда было столько знаков и подсказок, указывающих на противоположное. Хорошо, что она вовремя остановилась. Очень вовремя – на волосок от точки невозврата. Пусть так, главное – она не шагнула в пропасть, поддавшись сладостному чувству, она устояла и сумела не потерять себя.       Вампир. Вот чем объясняется его нечеловеческое обаяние. Неудивительно, что её одноклассницы с ума сходят. Если бы они только знали!..       Одиночество постепенно вошло в привычку, став неотъемлемым атрибутом её жизни. Избегая встреч со студентами Ночного класса, Таура машинально начала избегать всяческих встреч вообще. С недавних пор общество одноклассников тяготило её, разговоры вызывали лишь раздражение и скуку, а улыбки казались фальшивыми до тошноты. Окончательно не скатиться в депрессию несколько помогали возобновившиеся тренировки, на которые Таура ездила трижды в неделю.       Так продолжалось почти месяц.              День сегодняшний ничем не отличался от дня вчерашнего и длинной вереницы таких же безликих дней. Последняя пятница месяца ознаменовалась оттепелью и сильным снегопадом, так что Таура не была удивлена, когда водитель позвонил ей, виноватым голосом сообщив, что не сможет сегодня забрать её из Академии и довезти до спортивной школы – из-за снежных заносов низко посаженный седан пробуксовывал на каждом повороте.       Придя к выводу, что три мили – не смертельно для пешей прогулки, Таура решила не сачковать, и по-спартански отправилась месить сапогами рыхлый снег.       Когда она возвращалась назад, было ещё светло. Снегопад прекратился, но слоистые серые тучи никуда не делись, – наоборот, они опустились так низко, что почти касались остроконечных крыш и шпилей самых высоких зданий. Таура посмотрела на небо и тут же опустила голову, уставившись себе под ноги. Ощущение нависающих над головой облаков было не самым приятным.       Она была уже на полпути к Академии, когда внезапно услышала чей-то крик. Девушка остановилась, прислушиваясь. Крик повторился – громкий и пронзительный, он разорвал вязкую тишину безлюдных улиц старого города и резко оборвался на высокой ноте.       – Эй? – крикнула Таура, вертя головой в попытке сообразить, в какой стороне находится источник звука. – Кто здесь?       Осознание происходящего пришло моментально, как откровение свыше: кто-то попал в беду и зовёт на помощь.       Утопая в снежной каше, Таура бросилась бежать на голос. Глубокий снег играл явно не на её стороне, сильно замедляя скорость движения. Поворот, ещё один. Таура упёрлась в тупик и негромко выругалась. Куда теперь?       Крик повторился вновь, и на этот раз он звучал совсем рядом. Похоже, случилось нечто ужасное: голос кричавшего был переполнен неподдельным ужасом и отчаянной мольбой.       – Где вы? – прокричала Таура в ответ. Она выбежала из тупика и оказалась на перекрёстке.       "Сюда".       Одолев квартал, Таура свернула налево, в подворотню и очутилась в закрытом дворе-колодце. Этот дом, должно быть, был предназначен под снос: все окна были либо разбиты, либо наглухо заколочены необструганными досками. А посреди квадратного клочка земли, с четырёх сторон огорожённого стенами, прямо на снегу лежал ребёнок.       Девочка лет восьми, не больше. На ней была алая куртка с капюшоном, вязаный шарф и шапочка такого же цвета. Таура опустилась на колени и с облегчением заметила, что девочка жива: грудь поднималась и опускалась в такт дыханию. Похоже, она была без сознания.       – Э-эй! – крикнула Таура. – Сюда, скорее!       Её голос эхом отразился от каменного мешка двора.       – Есть здесь кто-нибудь?!       Первой мыслью было бежать за подмогой, но после секундного размышления Таура поняла, что ребёнка нельзя оставлять здесь. Даже в тёплой одежде она рискует замёрзнуть, если останется лежать на снегу.       Может, она сумеет её поднять? Таура протянула руку, но тут же отдёрнула её. И шарф, и воротник куртки были насквозь пропитаны кровью.